Марк решительно подошёл к ней, и в его сапфировых глазах читался немой вопрос. Как же она скучала по этим глазам. Вне сомнений — вернулся истинный он.

— Я знала, что ты придёшь, — сказала Тина.

Марк зажмурился, когда в его затылке запульсировала кровь. Так же говорила Ирма в первый день после гибели.

Но сейчас перед ним стояла не она, а Тина. Та самая Кристина — упорная, эмоциональная, непоколебимая — вот она настоящая, и почти такая же, каким был когда-то он. Не было смысла спрашивать, как она нашла его. Наверняка этот телепат Денис успел передать.

Едва вспомнив об Ирме, Марк внезапно понял, отчего он так быстро отказался от её спасения, пусть он и не старался признавать это. Ирма слишком быстро сдалась, променяв жизнь на смерть. Да и он, Марк, тоже сдался, избрав самоубийство. Тина же не сдавалась никогда, и вот, оставшись в живых после мнимой смерти, она подняла к жизни и его. Его, настолько безнадёжного, что одному только Богу известно, как она его вытерпела.

За то, на какие меры она пошла ради него, Марку хотелось ненавидеть Кристину. Чужие кости, за решёткой которых он находился, всякий раз напоминали о том, что они никогда не принадлежали ему. Сколько бы ни прошло времени, Марк неизменно испытывал отвращение к заново натянутой на его душу плоти. Но, посмотрев на себя с иной стороны, посмотрев на Тину, которая силой сердца воскресила его из мёртвых — он решил, что больше права она, чем он.

— А я знал, что ты не оставишь меня, — ответил Марк, слабо улыбнувшись.

Тина смутилась. Никогда на свете он бы так не ответил, будь он прежним. Она поспешила найти очередные слова оправдания:

— Марк, клянусь тебе, я…

Но он оборвал её:

— Не нужно говорить. Я тебе верю. Я верю, что ты сделала это из светлых побуждений.

— П-правда? — затрепетали её запёкшиеся губы.

Полнейшее безумие, подумал Марк. Он любил и ненавидел её. И, похоже, она его тоже. Постойте, он сказал «любил»? Как можно любить её за то, в какой хаос она превратила его существование! Но опять же, каким образом Тина может любить его даже после того, как он едва не убил её? Два психопата, которым не жилось спокойно на земле. Двое калек, цепляющихся за нить выживания.

— Интересно, — сказал Марк. — У тебя никогда такого не было, когда ты приходишь куда-то не в первый раз, и ты вспоминаешь даже то, о чём ты думала, находясь здесь раньше? Ты знаешь… Когда ты оставила меня здесь, я подумал об одной вещи, которую я вспомнил лишь сейчас. И, знаешь?.. Я хотел, чтобы ты воскресила меня. Глупая фантазия, возникшая в панике пред смертью, но я действительно хотел, чтобы ты вытащила меня.

— Не надо, Марк, не договаривай…

— Впоследствии я думал только о тебе. Я знал, что ты не оставишь меня. Но я не хочу и не хотел причинять тебе настолько сильную боль.

Он подошёл ближе и вытер с её щеки подтёкшую тушь.

— Только мне придётся.

По оврагу пронёсся колокольный звон. Время искажалось. Земля сотряслась, и плавающие над ней огоньки потухли в разбушевавшемся ветре. Толчок заставил Тину навалиться на Марка, и, уберегая от падения, Марк подхватил её и прижал к себе. Морозный ветер завертелся вокруг них и растворился в стремительно светлевшем небе. Луна развернулась серебряной монетой и излила на снег ярчайший свет, который будто под действием этого света начал таять и стекаться под почву.

Звон продолжал расстилаться по оврагу. Где-то за лесом взметнулись птицы. Сухая трава захрустела под ногами Марка и Тины, когда они обернулись туда, откуда исходил бой часов.

Проклятый старый дом проявлял грозные стены в лунном тумане.

Марк отпустил Тину и твёрдо сказал, собравшись с силами:

— Я собираюсь покончить с Домом Слёз. Чтобы он больше ни на кого не распространил своё проклятие.

— И мы сделаем это.

— Нет, не мы. Я сделаю.

— Нет! — и она догадалась. — Я больше не отдам тебя ему! Одумайся! Что ты хочешь сделать?

— Сжечь его назло тьме! Сравнять его с землёй! — воскликнул Марк, агрессивно взмахнув руками.

— Его нельзя сжигать простым огнём, иначе души никогда не обретут свободу!

— Тогда что? — он ожесточился, чем заметно испугал Тину, которая вспомнила его старую ипостась безумца.

— Небесное пламя, — сказала она. — Так сказала мне Анна. Агата и Данила вот-вот должны придти сюда вслед за мной, они помогут нам. Пламя Агаты уничтожит Дом!

— Я устал ждать, Тина, — грустно ответил Марк. — Пока она доберётся, она и так много сделала. Должен же быть иной выход! Должен! И я должен пойти туда… сейчас. А ты останешься здесь.

— Ни в коем случае! — Тина удержала его за рукав накидки. — Если ты погибнешь, то Тимофей погиб напрасно, Герман погиб напрасно, все эти души в Доме погибли напрасно! Прошу, не обесценивай то, на что я для тебя пошла. Не говори, что моя собственная гибель была впустую!

Марк освободил рукав и поправил волосы Тины, свесившиеся на лицо. Как в последний раз он смотрел на неё, как если б он и не собирался возвращаться. Два противоречия боролись в нём, сменяя желание жить на желание жертвования. Он верил, что справится. Никто больше не умрёт. Никто больше не пострадает.

Он поцеловал Тину в замёрзшую щёку и незаметно вывел за её спиной рунический заряд.

— Ничто не напрасно. И я докажу тебе это.

Ледяной толчок в талию поразил Тину, когда она потянулась к нему, и тогда она быстро поняла, что он парализовал её.

И тогда Марк выступил к Дому Слёз, крыльями расправив руки и наполнив жилы рунической магией. Порыв ветра взвил его волосы и лёгкий подол накидки и разнёс по всему оврагу частицы рунического сияния. Он ступил на крыльцо, и массивные двери сами распахнулись перед ним, воскресшим из мёртвых.

— С возвращением, Марк, — прогудел из тьмы голос Вентиуса. — Я ждал тебя.

— А я-то как ждал, чтобы расквитаться с тобой, — съязвил Марк.

— О-о… это мы ещё проверим.

И под увядающий часовой звон он шагнул навстречу неизвестности.

____________

(*) Какая жалость. (фр.)

(**) Это правда. (фр.)

(***) Возьми себя в руки, Анна. (фр.)

Я не сдамся в этой борьбе,

В жертву принесено

Всё, что только было.

И я не допущу напрасной смерти.

Я спою эту песню вновь,

Ведь мы сильнее, чем прежде.

Нам дали шанс на жизнь,

И мы никогда не закроем эту дверь.

Epica — Our Destiny

Заклятие продлилось недолго. Осколками разбитых статуй разлетелись Воздушные Руны, и, разогнув отёкшие конечности, Тина выпрямилась и побежала к Дому Слёз. От него исходила густая аура с исходящими изнутри стонами и глухими криками. Несмотря на то, что растворение закончилось, и искажение времени прекратилось, что-то продолжало меняться в самом Доме.

«Как же быть… и как мне помочь? Я не смогла отговорить тебя. Почему ты пошёл туда?!»

Разом разбились все стёкла окон, и неукротимый поток ветра подкосил Тину и уронил на колени. Стекольная пыль осела на волосах, одежде и на траве у её ног. Один из осколков впился в её грудь. Ещё несколько прорезали кожу рук. Маятник испуганно закачался на шее. Боли не было. Было лишь желание, перед исполнением которого она ни за что не остановится.

«Я не умру так просто, демон».

Она усмехнулась и вынула длинный осколок, пронизывающий под водолазкой её плоть. По форме он напоминал силуэт кинжала. Который едва не пронзил ей сердце.

Отряхнувшись от стекла, она встала, не отрывая взгляда от Дома Слёз.

— Тина! — окликнули её позади.

Шуршание травы. Нарастающий со спины тёплый свет. Они здесь. Слава Богу!

— Тина! Господи, ты как? — Данила осторожно коснулся её, заметив растёкшееся кровяное пятно на салатной водолазке.

— Пустяки, — хрипло ответила Тина. — Но… Я упустила его. Скорее в Дом, не то будет поздно!

— Успокойся, Кристи, мы его вытащим, мы всех вытащим!

— Данила, — властно сказала Агата, обойдя их поближе к Дому, — уведи её как можно дальше, а я зажгу пламя.