— Да чёрт тебя дери! — воскликнула она и ударила по рулю.

Заболело сердце. Плохо дело. Время поджимало, а её железный конь никуда не годился. Предчувствие беды кололо её грудь изнутри, приливая к рукам паническую дрожь.

— Тима… Боже, будь в порядке.

Она затолкала мопед обратно в подъезд и сбежала на автобусную остановку. На дорогу уйдёт около часа. Тиме придётся ждать. Пусть он дождётся…

Во дворе старых домов ночным солнцем светил фонарь. Где-то взлетели птицы, шелестя крыльями. Парень-блондин терпеливо ждал, осыпаемый мелкими снежными пушинками. Герман, выйдя из портала во тьме арки, спокойным шагом направился к нему. Внутренний карман впопыхах накинутого пальто тянул к земле. Но так было нужно.

Тимофей обратил на него внимание, едва тот вышел на свет, и теперь он не отрывал от Германа взора.

— Тимофей? Помнишь меня?

На лице отразилось негодование. Но парень не боялся. Пока что.

— Вы ведь Герман? А я думал, вы всё уладили с Марком.

— Уладили? Как бы ни так.

С Марком они ничего не уладили.

Напряжение росло, холод покалывал кожу. Герман выжидал, как кошка выжидает мышь, чем же ему ответит будущая жертва.

— Где Крис? — спросил Тимофей.

— Скоро будет, — слукавил Герман. — А пока вопрос с тобой нужно уладить мне.

Он сунул руку в карман пальто и во мгновение ока вытянул её вперёд, направив на Тимофея дуло пистолета. Парень не сразу разглядел опасность, но и когда понял, что жизнь висит на волоске, бежать не стал.

Очень храбро с его стороны. Кристине удалось его убедить, что опасность близка. К сожалению, побег от неё давно не имеет смысла.

— Тебе ли не знать, Тимофей, что твоя душа обладает тёмной силой. Я должен тебя избавить от неё.

— О, Боже… — парень отшагнул на шаг назад. — Он вам разве не рассказывал? Я не пользуюсь этой силой. Как только я получил её, я отказался от неё. Вы не обязаны стрелять в меня.

Пистолет не опускался. «Мало ли, что он рассказывал. Кого ты обманываешь?»

— Не ври мне, дружище. Ты пользовался. Это же очевидно. От таких сил нельзя отказаться, они с тобой до конца жизни.

— И… что же, — осмелел Тимофей, но с явным усердием сдерживал страх в голосе, — вы лишите меня их вместе с моей жизнью?

— Придётся. Нам всем будет от этого лучше, — шагнув вперёд, Герман заговорил вкрадчиво, спокойно, как упрашивающий демон. — Признайся, тебе бы хотелось раз и выйти из тела, забыть о реальности, попасть туда, где лучше, чем здесь?

Тимофей слабо кивнул. Да, он знал, что Герман имел в виду. Молодой парень, горячая кровь, поиск новых и неповторимых ощущений. «Тебе же хотелось бы, верно?»

— Хотелось, — признался он.

«Вот так. И никогда тебе от этого не избавиться, если же не…»

Тимофей вдруг вскрикнул, обхватив голову руками, и чуть согнулся в коленях. Разгоревшийся в нём ужас, сводя с ума, вырвался с его уст:

— Прошу вас, не убивайте меня! Что я вам сделал? Я не готов к смерти!

Резкая смена эмоций. Вот и полутень заговорила. Несчастный. Впрочем, а кто просил его отправляться вслед за безрассудным другом? Беспечный образ жизни его бы необратимо привёл к печальному завершению.

— Смерти нет, не бойся, Тимофей.

Тот поднял непокрытую голову, усыпанную мелким снежком.

Пистолет повис над землёй, зажатый худыми пальцами. Герман встал к нему ещё ближе и с жалостью вгляделся в расширенные глаза. Тимофей выпрямился, вытерев нос, и стойким солдатиком встал в ожидании вердикта. Последние секунды превратили его из наивного парня в бесстрашного мужчину.

— Твоё счастье, что не умрёшь стариком, — искренне отметил Герман. — Чистота умирает молодой.

Пистолет вновь приобрёл горизонтальное положение. Прежде, чем Тимофей сообразил, что должно произойти, раздался выстрел. Одинокая пуля прошила сердце, и его безжизненное тело, отвергнув душу, упало на снежный ковёр.

Герман склонился над молодым трупом, материальной оболочкой, от которой он избавил полутень. Посмертное, спокойное лицо, которое не успела затронуть мысль о смерти. Он закрыл ему глаза, утратившие блеск, и тихо сказал на прощание:

— Мне жаль, Тимофей. Полутенью ты бы всё равно не выжил. Я всего лишь помог тебе уйти с достоинством.

А сейчас… пора бежать. Руки судорожно тряслись, в голову бил адреналин. Руны, с эссенцией магии выгравированные на дуле, без промаха наметили цель и заглушили выстрел, но его всё равно кто-то мог услышать. Сюда придут неизбежно. А он обязан завершить дело чисто, без намёка на то, что акт прерывания жизни совершил именно он.

Последующие шаги Герман предпринял не больше, чем за несколько секунд, неуловимой тенью проносясь вдоль стен домов. Надвинув со лба спиритические очки, Герман отыскал гильзу и улетевшую пулю, изнутри подсвечиваемые на снегу остатками магии, и заученными движениями нарисовав в воздухе знаки, открыл неоновый портал. Перед тем, как покинуть место убийства, он оглянулся на бездыханное тело.

Аура полутени рассеялась, а над самим телом парил растерянный призрак Тимофея, провожающий убийцу опустошённым взглядом.

Она бежала изо всех сил. Она бежала, зная, что опоздает. Застревая в массе людей в автобусах и метро, она желала выбраться из ловушки, подстроенной временем, вылететь из неё птицей, догнав упущенное. Скорость прожигала лёгкие и давила на ноги.

Тина ворвалась в арку нужного двора, и её тотчас ослепили полицейские мигалки. Одышка парализовала грудь, и она зажалась у разрисованной стены.

Что произошло? Что здесь делает полиция?

Толпа служителей «земного» закона расхаживала вокруг оцепленного тела, распростёртого на снегу. У входа в подъезд рыдала некая полноватая женщина, возле которой взад-вперёд ходила коренастая фигура в большом капюшоне.

Тина спрятала волосы под шапкой и осторожно вышла навстречу мертвецу.

«Господи… Нет… Нет!»

Узнав в убитом Тимофея, с которым она говорила по телефону несколько часов назад, ради которого она проехала полгорода, Тина сломалась. Её постиг удар, какой она не могла предвидеть. Кровавое пятно на груди, красно-синие блики на его одежде, разбросанные по снегу волосы, его чистое и спокойное лицо со слегка приоткрытыми губами — почему сегодня? Почему именно здесь и сейчас? Почему вот так, пулей в сердце? Зачем?!

Под слоем шарфа, закрывавшим пол-лица, никто не слышал её плача, который она упорно, но бесполезно сдерживала в горле, а слёзы непокорно лились по щекам, уходя в мягкую ткань. Она бы закричала, давая волю горю, но её не должны здесь видеть. Тина отвернулась от тела и положила ладонь на опухшие глаза.

Сначала у неё забрали Марка, теперь она лишилась Тимофея. Два дорогих ей парня.

Они погибли из-за неё!..

Кто-то похлопал по плечу, и её легонько подтолкнули в сторону арки.

— Покиньте место преступления, — сказали ей. — Вам здесь делать нечего.

Всё точно, подумала Тина. Больше ей здесь делать нечего…

С тяжёлым камнем вины она побрела во тьму.

_______________________

(*) «Я чувствую, как пришло моё время встретиться с этим. Смогу ли я? Пусть это и будет концом жизни, за которую я так держалась. Но я не убегу, ведь нет пути назад». (Within Temptation — Stand My Ground)

И я вдыхаю жизнь в твой труп. Приди и дотянись до меня.

Я чувствую тину на моих руках, дрожащее кровавое пламя, глаза, крики!

Я зову тебя… Сейчас!

Эти ночные тени, растущие позади, извивающиеся по моему телу.

С мрачным шепотом, блуждающим в тумане, ты — моё убежище… Моё!

Mandragora Scream — Silences

[Письмо Кристины]

«Герман знал, каким ударом для меня окажется смерть Тимофея. Он дал мне день на отдых, но следующей ночью мы были обязаны провести ритуал воскрешения. Да и я знала, что время не ждёт.

А время в Доме Слёз течёт нелинейно нашему. Сколько прошло там дней? Или месяцев? Или же там прошёл целый год? Никому не известно. Ничто не определит закономерности. Пройди там хоть один день длиной в наши три месяца, я заставлю душу Марка вылететь из этого треклятого дома и жить как нормальный человек — без полутени, без влияния Дома, без зла.