Но Герман в любом случае собирался прийти на ритуал воскрешения, хотя бы для того, чтобы дать признательные показания. А там уж и для того, чтобы вселиться в кого-нибудь из вас и при помощи своих эмоций произвести катализатор Эликсира Жизни.

Я не позволила ему…»

[29 марта 2016 года]

— Немо, мне нужно бежать.

— Что случилось? — спросил он, лёжа на диване, слабый, переполненный видениями и галлюцинациями.

— Есть одно дело, я только сейчас что вспомнила, — Тина убрала волосы за уши и добавила. — Ты же никуда не денешься?

Она хотела отшутиться, но вышло слишком грубо. Немо помрачнел, стиснув в руках одеяло. Ей было страшно от того, что он молчит. Он подозревает её? Возможно, он начал узнавать её и потому не признаётся? Это вполне в его стиле.

— Но я же вернусь, что ты! Ты и не заметишь, что меня не было.

Её улыбка возымела действие, и, отбросив сомнения, Немо безмолвно отпустил её. Тина вышла из комнаты, а после выбежала из квартиры, захлопнув за собой дверь.

Что значит «Немо»? Фальшивое имя, которым она вынуждена называть того, кого любит.

Знал бы он, что покинула его ради его же блага. Ему пока рано знать.

Тина выбежала на лестницу и, затаившись в тёмном углу, сдёрнула с шеи маятник, мешавший её душе. Согнувшись в коленях, она вошла в глубокий транс. Ещё минута, и она выскользнула из тела, превратившись в свободного от материи призрака.

Срочно найти Германа. Срочно найти его, не то он всё испортит.

Вылетев из дома через стены, Тина застыла высоко над землёй. Северный ветер проносился сквозь неё, придавая свежие силы. Она чиркнула пальцами, и Воздушные Руны зажгли световой шар в её ладонях. А если Германа и не придётся искать? Время есть. Он сам к ней явится.

Надвигалась ночь, в городе быстро темнело, и рунический свет Тины одиноким маяком освещал огромное густое небо призрачного мира. Подняв сгусток света над головой, Тина крикнула:

— Герман! Я знаю, что ты где-то рядом! Я жду тебя!

Ответ не заставил себя ждать. Внизу, во дворе загорелся ещё один световой шар, который воспарил над деревьями и обнаружил под собой мерцающий силуэт Германа. Это точно был он, кто же ещё, пусть Тина и не могла разглядеть его до деталей. Она подбросила свой шар, и он рассыпался на миллионы горящих капель.

Призрак, прятавшийся в темноте двора, меткой стрелой подлетел к Тине и вцепился за её плечи.

— Ну что? Зачем звала? — зашипел Герман в лицо. — Говори быстрее! Я должен уйти…

— Знаю я, куда ты хочешь уйти, — ответила Тина с тем же презрением. — Для этого я и вызвала тебя, чтобы никуда ты не пошёл.

— Что? — с непритворным изумлением он смотрел на неё в попытке осмыслить её слова. — А, я понял… Но почему?

— Око за око, Герман. Ты убил Марка, я же не дам тебе воскресить Ирму.

Герман сильнее впился в плечи Тины, сверля её накапливающейся в глазах ненавистью.

— Ах ты, подлянка, — бросил он шёпотом. — Гореть тебе в Аду.

Тина не стала слушать его и ударила его головой, отчего Герман отлетел от неё на метры назад. Пока, приходя в себя, он висел в воздухе, она лихорадочно начала рисовать Руны оцепенения. Когда оставалась последняя руна в формуле, она, к своему несчастью, осознала, что не помнит, какая руна стоит в конце.

— Может, Йо? Или Уруз, раз «сила»? Чёрт, чёрт, какая же! Может, Хагалаз?

В надежде Тина вывела Хагалаз, но формула сработала далеко не так, как она планировала. Слившиеся в сгусток руны образовали колоссальных размеров вспышку, которая отбросила Тину на ветви ближайшего тополя, как если бы она была живым метеоритом. От удара магией она практически слилась с деревом, беззащитной мухой запутавшись в паутине веток. Ей не пошевелиться. Она обезоружила саму себя.

Крупицы рун, покрывавшие её астральное тело, постепенно испарялись, и воля возвращалась к Тине, когда по изменяющемуся воздуху и нарастающему треску она догадалась, что дерево падает. Забыв на миг, что она душа полутени, Тина стала извиваться, дабы выбраться из ловушки. Но она не двигалась.

И тополь рухнул, придавив её к земле.

Нет-нет, он не мог её придавить! Его жёсткие ветви пронизывали Тину со всех сторон. Она была их частью. Но она не умрёт.

В доказательство засверкала нить сердца, вышедшая из ловушки и прошедшая к стенам дома Агаты.

— И что ты получила? — над Тиной склонился совершенно невредимый призрак Германа. — Сначала Рунам научись, прежде чем останавливать меня.

И он победителем улетел в темноту неба.

Отовсюду гудели автомобильные сигнализации. Где-то кричали люди. Нить сердца потухла, и Тина перестала что-либо видеть.

Надо проснуться. И тогда паралич исчезнет. Тело отгонит его. Душа излечится.

Но нить сердца не пускала её. Ветки скреблись в её душе — как и все мысли о возвращении в плоть. Тина зажмурилась. Нужно ещё. Нужно ещё усилий.

Она вернётся.

Что-то сильно ударило в грудь изнутри, и Тина очнулась в своём истинном теле. Но стоило ей очнуться, как всё её тело затекло и заныло от боли и онемения.

Тина закричала. Закричала во всё горло. Боль заняла все её мысли. Она свернулась калачиком в тёмном углу лестницы, корчась и дёргаясь на пыльном грязном полу до тех пор, пока сознание не покинуло её на неопределённое время.

Когда же оно вернулось, все последствия неудачного заклинания ушли вместе с болью. В страхе, что Герман опередит её и явится к эксперименту раньше, чем она успеет его остановить, Тина отважилась снова выйти из тела.

Без лишних раздумий она перенеслась к дому Германа. Во дворе она разглядела машину Дениса. Она опоздала. Или ещё нет?

И тогда по призрачному миру прокатился зов. Зов Агаты, обращённый к душе Ирмы Соболевой. Её зов певучими кругами проносился по округе, словно по воде. Слова расслаивались на звуки, но имя угадывалось безошибочно. Тина выдохнула — воскрешение ещё не началось.

И Тина отправилась искать Германа. Скорее всего, он уже был в доме — не обязательно в самой квартире. Он выжидал момент, чтобы появиться.

Через внешнюю стену она пересекла чужую квартиру на четвёртом этаже и оказалась посреди лифтов. На это раз она не закричит. Она подступит к Герману тихо, бесшумно, как ассасин.

Тина нашла его у самых дверей собственной квартиры. Он стоял, вслушиваясь в разговоры, но не спеша заходить. Он хотел, чтобы его позвали. И тогда он явится. И тогда он вернёт Ирму. И тогда он расскажет всё.

Он так и хотел. Но так не хотела Тина.

И вот прозвучал второй спиритический зов. Зов, обращённый к Герману. Герман просунул руку через дверь…

И Тина набросилась на него со спины. Её руки обвили горло Германа, и тот, вырываясь из удушливых объятий, насилу пересёк злосчастную дверь. Оба они упали на пол, вцепившись друг в друга. Взаимная ненависть, вырывающаяся из их душ, сгущалась вокруг них туманом тьмы и впитывалась в атмосферу квартиры.

Замигал электрический свет. Воздух, в котором запахло горелыми проводами, дрожал от духоты и жара. Негативная энергия бесконтрольно выплёскивалась из души Тины. Она слабела. Она слышала своё далёкое тело…

Воспользовавшись её одышкой, Герман схватил Тину за ворот и выволок за пределы квартиры, перелетев по прямой через окно. Держа её за горло одной рукой, другой он принялся писать Воздушные Руны.

— Не мешай мне восстанавливать справедливость, Кристина! Они узнают, они будут знать, что ты совершила.

— И что ты совершил! — Тина ударила его ногой в живот, и написанные, но неготовые руны рассыпались в прах.

Герман отшатнулся, прильнув к стене. Совсем рядом моргало окно, из-за которого выглядывал обеспокоенный Даниил. Он не должен заметить её, иначе крах всему! Тина нырнула вниз, подхватив за собой Германа и, будто ядовитая змея, обвилась вокруг него.

— Ты не посмеешь ничего им рассказать, пока я сама не выберу время! Это тебе за Марка и Тимофея, поганая сволочь.

— Не убивал я твоего Марка, не убивал! Он сам ушёл из мира живых, а ты не пожелала отпускать его!