Удалось подробно рассмотреть, в каком жутком месте я оказалась. Меня как грязную крысу в рваной одежде держали в одной из подземных камер, где никто не услышал бы моих криков.

Я отчетливо слышала воду, стекающую тощими струйками по каменным стенам. Лампа то и дело качалась из стороны в сторону на тонком черном проводе. Это раздражало, ослепляло глаза и заставляло меня снова их закрывать. Я пыталась вспомнить, как и почему в восемнадцать лет попала в тюрьму для самых опасных преступников Лос-Анджелеса.

Словно вспышка яркого света от проезжающего посреди ночи грузовика напомнила мне, кто я такая и как началась моя история.

У меня много воспоминаний о детстве. Оно было беззаботным и безопасным. Родители сильно любили меня и боялись навязывать свою точку зрения, предоставляя возможность развиваться так, как я сама хотела. Знаете, их любовь и забота казались фальшивыми, будто они все время чувствовали за собой вину. Я не помню ситуаций, когда бы они ударили или отругали меня за шалость, низкую оценку по предмету или длительное сидение за компьютером. Их родительская безусловная любовь вызывала подозрения. Чрезмерная наигранность в наших отношениях пугала меня, как испугает любого, кто, к примеру, всю жизнь проживет в постановочной рекламе майонеза, в которой семья чрезмерно счастлива до тошноты.

Думаю, причина во мне. Я никогда не чувствовала того же, что и они ко мне. Ощущать благодарность, но не любовь – разные вещи.

В тот день, когда мне исполнилось пятнадцать лет, неожиданно все изменилось. Внезапно, резко и я не успела понять, в чем настоящая причина изменений. Собралась в школу, захватив с собой пластиковый контейнер с обедом, и убежала. Пока мама принимала утренний душ, а папа чинил машину в гараже, я спешила в школу. Мне очень не хотелось обмениваться с ними любезностями.

Вдруг смартфон завибрировал в правом кармане длинной юбки, которые я так любила носить последние несколько лет. На экране появилась радостная улыбка мамы. Это была ее лучшая фотография, которую я поместила на вызов.

Почему я просто не могу пойти в школу?

Почему должна выслушивать абсурдные наставления от мамы?

– Милая, будь осторожна в школе. Я смотрела новости, и журналисты рассказывали, что на прошлой неделе под залог выпустили одного кретина. Он с его друзьями затащили в школьный женский туалет одноклассницу. Изнасиловали, а потом убили бедную девочку. Обещай мне, что будешь везде максимально внимательной и осторожной, – умоляюще произнесла в трубку мама.

– Мам, обещаю. Пожалуйста, перестань рассказывать мне разные ужасы, которые ты смотришь по новостям, – требовала я.

– Ладно-ладно. Кстати, с Днем Рождения, малышка… Ты так быстро убежала из дома, мы с папой не успели, как следует поздравить тебя. Подарок ждет тебя дома. Возвращайся скорее, – быстро проговорила мама.

– Хорошо, мам, – последнее, что я сказала ей в тот день прежде, чем события захлестнули меня с головой.

Я немедленно отключила телефон, и сразу заторопилась на автобусную остановку. Пройти всего два дома, и я свободна от родительского контроля. Подруга Кэрри уже наверняка ждет меня на автобусной остановке, чтобы вместе отправиться в ненавистную школу.

Я оказалась права. Девчонка с рыжими волосами, плавно спускающимися, как мелкие блестящие гадюки, на ее плечи, неподвижно стояла на остановке. В руках она держала маленькую коробочку в блестящей обертке. Наверняка, это подарок, который через минуту станет моим. Еще пару шагов и она торжественно вручит мне его, осыпав горой поздравлений в мой адрес. Только пятнадцатый день рождения, а я уже ненавижу его, будто мне стукнуло не меньше сорока.

– Это тебе, Ана! Будь счастлива, – торжественно заявила подруга.

Только Кэрри было дозволено называть меня Аной. Больше никому.

– Спасибо, моя бесстыжая рыжая подруга, – задела ее, как всегда.

– Разворачивай скорее подарок. Надеюсь, угодила тебе. Знаю, что ты не любишь, когда тебя поздравляют с днем рождения. В этот особенный день, то есть разу в году, ты всегда раздражительная, – сказала она.

Кэрри знала, в какой манере нужно говорить со мной. Когда мы впервые заговорили друг с другом в начальной школе, все вокруг сразу поняли, что мы станем лучшими подругами. Обе не слишком разговорчивые, погруженные в свой внутренний мир, девочки.

Нам нравились книги, особенно фэнтези, например, Стефани Майер «Сумерки», Джоан Роулинг «Гарри Поттер и философский камень», Нил Гейман «История с кладбищем». Мы обе чувствовали себя случайно заброшенными в этот мир инопланетянками. Поэтому нас объединяли не только книги, но и одно на двоих чувство непринадлежности окружающему миру.

По воскресеньям мы гуляли по центру Лос-Анджелеса и ели мороженое. Иногда – ходили в кино, расстраивая родителей поздними возвращениями домой.

Когда родители наказывали Кэрри за непослушание, я пробиралась в ее комнату по дереву на второй этаж. Оно было вынужденным свидетелем наших шалостей. Его хрупкие, на первый взгляд, ветви поддерживали мое 45-килограммовое тело и будто подталкивали к открытому окну, из которого торчала веселая мордашка моей верной подруги.

Я берегла нашу дружбу. Моя Кэрри была единственной верной подругой. Она никогда не обсуждала меня с другими девчонками за моей спиной. Это лучшее, что она делала для меня. Я рассказывала ей все: свои сны, страхи и надежды. Мы были одним целым относительно взглядов на жизнь и общих интересов. Любили одинаковые фильмы и книги. Я смогла бы убить из-за нее, если бы кто-то посмел навредить ей.

– Ты с ума сошла. Это настоящий разрыв сердца. Кольцо в форме двух переплетенных между собой змей, как мы видели с тобой в прошлое воскресенье в ювелирной лавке «У Барри», – я не могла остановиться и от восторга чуть не рухнула на землю вместе с рюкзаком.

– Подруга, я запомнила, что оно понравилось тебе. Если верить легенде, это кольцо защищает от любого магического воздействия. Теперь ты под защитой, моя ведьмочка, – засмеялась Кэрри мне в лицо, как настоящая злая колдунья, скрючив пальцы.

– Ты чудо, Кэрри. Я всегда буду его носить и никогда не сниму, – пообещала лучшей подруге.

– Что будет, если мы поссоримся? – уточнила Кэрри.

– Будь уверенна, я всегда его буду носить, как символ нашей вечной дружбы, – я верила каждому слову, которое произносила.

Подъехал школьный автобус. На остановке никого не было кроме нас двоих. Мы неспешно поднялись по ступенькам и поздоровались с водителем желтой махины. Каждый день, кроме воскресенья, она везла нас в ненавистное место под названием «школа», где было скучно и одновременно слишком шумно.

Школа – абсолютно бесполезное место. Здесь над тобой издеваются. В основном, делают это самые тупые ученики из класса. Потом окружающие удивляются, почему в новостях то и дело передают о буллинге и агрессивных детях, которые приходят и подрывают своих одноклассников. Просто некоторые предпочитают стрелять вместо того, чтобы терпеть травлю.

Есть и те, кто считают себя половыми гигантами. Для них закон не писан. Выбирают девчонку с нескладной фигурой или нестандартной внешностью с одной целью – поиздеваться. Подстерегают ее в женском туалете. Пока идет урок, ее насилуют двое, а иногда и трое недоносков. Девчонка, если выживет, не заявит на них в полицию, потому что из бедной семьи. А кто-то посмотрит на девочку, у которой за душой ничего нет?

Вот вам и школа. Но я бы не дала изнасиловать и убить себя после завершения грязного, гнусного акта. Почему я так уверенна в себе? Я с самого детства чувствую себя настоящим воином с самурайским духом. Всем и всегда давала сдачи, кто меня обижал. Из-за моей нелюдимости мне часто доставалось от соседских ребят. Я никогда не бежала к родителям, если они ударили или побили меня. Мне самой нравилось выслеживать своих обидчиков и по одному наказывать.

Однажды соседскому гаденышу я откусила мочку уха. Настоящая голливудская история. Мне бы за нее точно заплатил миллион долларов какой-нибудь местный богатенький режиссер.