– Том, ты знаешь, как я тебя уважаю. Я молчу, потому что не привык развозить сопли. Но никак не пойму, что конкретно ты мне предлагаешь, – ответил Роберт.

– Тут такое дело, Роб. Допивай свой сок, и отойдем в сторону, а лучше в кафе «Jake». Там и поговорим.

Роберт был встревожен, потому что догадывался, о чем хочет поговорить Том. Сломать ногу сопернику или принять допинг – это не входило в планы Роберта. До конца угробить свою карьеру даже он не хотел.

Они вышли из тренировочного комплекса и направились в кафе «Jake» через дорогу. Там готовили отменные блинчики с сыром. Хозяйка была близкой подругой Тома, а точнее его любовницей. Поэтому он чувствовал себя здесь, как дома. Ну, почти как дома.

Женщина стояла за стойкой и готовила очередную порцию блинчиков. Это было ее фирменное блюдо. Добротные формы Кэтрин говорили за нее сами: хорошая хозяйка, любовница, о которой только можно мечтать мужчине за пятьдесят, и не слишком болтливая, как большинство пышных женщин.

– Томас, ты как раз вовремя! – громко вскрикнула Кэтрин. Готовы вкусно позавтракать после тренировки?

– Кэтрин, нам, как всегда. Пожалуйста, не отвлекай. У нас важный разговор.

Том нервно чесал за левым ухом и облизывал нижнюю губу, не зная, как поговорить с Робом, лишь бы он согласился.

– Не буду тянуть. Парень, тебе не надоело получать бронзу?

– Дело не в победе, а в самом участии. Тем более я решил завязывать с карьерой бегуна. Пора остепениться и серьезно заняться продажей машин. Ты же знаешь, я менеджер и довольно неплохой. Спорт хочу оставить для души и тела. Мне надоело кому-то доказывать, на что я способен. Я устал от игр. Пора повзрослеть.

– Поверь, Роб, в этот раз мы займем первое место в стометровке с препятствиями.

– Должно произойти настоящее чудо, чтобы я наконец-то выиграл. Я не верю. И тебе пора научиться реально оценивать возможности твоих спортсменов. Мне проще в 45-километровом марафоне участвовать.

– Не буду тянуть с самым важным, – сказал Том, потягивая темно-коричневую жидкость, смутно напоминающую американо. – Слушай внимательно, есть допинг, и он будет получше запрещенного эритропоэтина. За него тебя никто не дисквалифицирует. Ты точно получишь «золото», а я стану чаще возить своих спортсменов на олимпийские игры. Мы оба в выигрыше. Понимаешь?

Роберт меньше всего хотел быть дисквалифицированным бегуном на закате своей долгой спортивной карьеры. Но, конечно, ему хотелось уйти красиво – с громкой победой. Золотая медаль ничего не значила для других, Роберт же мечтал о ней последние лет десять.

Внезапно он переменился в лице: глаза заблестели, уголки его пухлых губ медленно поползли вверх. Он поверил тренеру и согласился. Допинг, наркотические вещества, стероиды и анаболики принимают многие спортсмены. С ними они достигают феноменальных результатов в спорте. Главное, чтобы во время сдачи анализов и прохождения скучной медкомиссии, никакие посторонние химические вещества не обнаружили в крови спортсмена. Иначе над ним нависает угроза дисквалификации на глазах у тысяч камер и живых зрителей.

Тогда на спорте можно ставить жирный крест. Это равносильно смерти для человека, который годами вместо полноценного сна, тренировался, как проклятый.

– Том, ты лучше, чем я понимаешь, что приём допинга – большой риск. На что ты меня подписываешь? Хочешь, чтобы я с позором и поджатым хвостом бежал с соревнований? Кепку натянуть на глаза, капюшон от спортивной кофты на голову, и так ходить минимум полгода, пока все не забудут о моем позоре.

– У нас все получится, Роб. Вот увидишь! В крови никто ничего не найдет, даже если очень захочет, – уверял его Томас, искренне надеясь, что тот согласится.

Да, Роберт согласился рискнуть. Непонятно одно – сделал он это для себя или тренера. Он ему был обязан вечными третьими местами, которые постоянно занимал. Роб верил ему, будто Томас был его родным отцом.

Он сидел неподвижно за столиком кафе, а в глазах читался страх быть опозоренным перед многочисленными участниками и зрителями. Почему он согласился? Слишком скучно этому парню было бы без большого спорта, всеобщего признания и чувства собственного достоинства, возникающего всякий раз при надевании медали на его жилистую шею.

Роберт поставил на карту все: здоровье, достоинство, будущее. Но он не догадывался, что будет с ним спустя сорок восемь часов после приема первой дозы допинга.

В тот момент Роб не представлял, что его история закончится здесь – на полу в карцере в Государственной тюрьме Пеликан-Бей. Он не мог подумать, что спустя всего три года ему вонзит в сердце кинжал восемнадцатилетняя девчонка.

Я любила тебя. Прости меня, Роберт. Ты был моим заданием, данным мне Свыше. Пойми, Голоса не ошибаются. Они всегда указывают на человека, который их убил.

Мне отчаянно хотелось говорить с ним шепотом, будто я могу его разбудить.

Меня зовут Анна Дирен-Дайко. Я убийца. В пятнадцать лет я впервые убила человека. С тех самых пор я вынуждена убивать. Каждый раз я рискую собственной жизнью. Но кажется, никому нет до меня дела. Некоторые считают меня сумасшедшей. Честно, мне иногда и самой так кажется.

Оказывается, души подонков, воров и серийных убийц обладают необыкновенной силой, способной открыть вход в Мир Мертвых. Я уничтожила бы их всех, если бы это помогло мне выйти из игры быстрее, чем скажет Блэк, которому я вынуждена довериться.

Каждый день смотрю на мир вокруг меня. Он погряз во лжи, убийствах и жестокости, особенно Лос-Анджелес. В новостях уже не стесняются говорить обо всех мерзостях, которые произошли за последние сутки. В местных газетах то и дело пишут, что преступность в городе снизилась на жалкие одиннадцать процентов. Неприкрытая ложь. По улицам города опасно ходить не только ночью, но и днем. Я надеюсь, что убрала с дороги самых кровожадных преступников. Но сколько их еще будет?

Пусть для кого-то я чудовище, монстр, которого нужно лечить в психушке. На меня здесь именно так смотрят, потому что молчание пугает больше, чем прямые угрозы, и наводит на копов тихий ужас. Я не проронила ни слова после того, как меня посадили в самую охраняемую тюрьму строгого режима.

Взгляд хищного дикого животного пугал накачанных охранников, у которых мускулов больше, чем извилин в мозге. Неудивительно! Они знали после ознакомления с моим делом, что хрупкая девочка умеет убивать лучше некоторых жестоких серийных убийц, приговоренных к пожизненному сроку. Да, хвастаться особо нечем, но я действительно профессионал в своем деле.

Ни маньяк со стажем, ни киллер, ни каннибал, а простая девчонка из Лос-Анджелеса.

Я, Анна Дирен-Дайко, убиваю постепенно, мучая жертву часами напролет. У меня есть ритуальный кинжал. Если хотите, можете его так называть. При помощи него я вытягиваю из жертвы душу – самое ценное у человека, хотя не каждый знает об этом. За убийства нужно расплачиваться. Моя цена – душа убийцы. Кто-то отнимает жизни, а я отнимаю души таких негодяев.

Голоса в моей голове твердят, что нужно действовать по принципу – кровь за кровь. Я проливаю ее всякий раз, когда в Лос-Анджелесе появляется очередной зверь, беспощадно убивающий всех, кто встречается на его пути. Убийцы, имеющие собственный стиль и почерк, – мои лакомые кусочки с самыми черными душами. Я их коллекционирую и надежно прячу в своем кинжале. Об этом я расскажу вам позже.

Особая миссия вынуждала меня снова и снова убивать тех, кто совершал убийства с особой жесткостью. На протяжении двух лет я была чистильщиком, проводившим зачистки среди хладнокровных убийц.

Впервые я вышла на охоту после того, как на меня напал маньяк с простым филейным ножом, которым он разделывал рыбу или мясо на своей кухне. Многое из своего прошлого я постаралась забыть. За эти годы мое сознание заполнилось пробелами. Нейронные связи порвались, как нити, связывающие меня с далеким детством, родителями, друзьями и школой.