Воспоминания превратились в сложные узоры, которые трудно расшифровать с первого раза. Но я помню, что все началось с него – маньяка, приставившим мне нож к шее. Он разорвал на мне юбку. Где-то на кончиках пальцев я чувствовала его животное желание – изнасиловать девочку-подростка среди белого дня.

Представьте себе центр Голливуда. Праздник, организованный в честь открытия новой звезды актрисы мексиканского происхождения на Аллее Славы, в разгаре. Жители и гости города топчут ногами «звезды», широко улыбаются, предпринимая отчаянные попытки попасть в объективы камер известных фотографов глянцевых журналов. Никто не знает, что за углом в этот момент стоит мерзкий лысый мужчина и насилует меня – ту самую девочку, которая навсегда запомнит его гнилые желтые зубы и неприятный запах изо рта.

Если бы не парень, проезжающий мимо, я не выжила и не рассказывала вам сейчас свою историю. Безжалостный и агрессивный урод перерезал бы мне горло, закончив свое грязное дело в кульминационный момент. Мой труп спустя сутки обязательно нашли бы полицейские и, наверняка закрыли дело из-за отсутствия улик.

Того парня, который спас мне жизнь, звали Роберт. Наша первая встреча. Я давно не вспоминала о ней, чтобы не утонуть в боли.

– Не бойся меня. Иди ко мне, – спокойно говорил незнакомый парень. – Я помогу тебе.

– Только не в больницу. Я не хочу, чтобы кто-то узнал, что со мной произошло. Родители и друзья со школы будут на меня смотреть не так, как раньше. Хочу забыть, – говорила я, повторяя каждое слово несколько раз, а Роберт не перебивал. Он понимал, какой стресс я пережила несколько минут назад. – Я оденусь, найду свой рюкзак и просто поеду домой.

Слезы катились по моим пухлым щекам, грозя затопить весь Лос-Анджелес, который я ненавидела так сильно, как только могла в ту минуту.

– Меня зовут Роберт. А тебя? – спросил он.

– Анна… Анна Дирен-Дайко, – ответила я, заикаясь.

– Отлично. Я сейчас вызову тебе такси.

– Угу, – промычала я себе под нос.

– Хотя, знаешь, в потрепанном виде тебе нельзя ехать домой. Родители заподозрят неладное.

Роб оценил мой внешний вид и наверное, испугался: разодранная губа, свежий порез на шее и разорванная по шву юбка.

– Пойдем со мной. Я помогу тебе. Мы поедим ко мне. Со мной ты в полной безопасности. Доверься мне, прошу.

Он подхватил меня на руки, а я совсем забыла, что поправилась на пару килограммов за последние несколько месяцев. Мне стало не по себе и даже капельку стыдно, что я недостаточно легкая для такого красавчика. Я обхватила его обеими руками за шею, и мы направились к красной спортивной машине.

Всхлипывая на его плече и глотая горькие слезы отчаяния, события десятиминутной давности показались иллюзией. Это был ужасный сон, а сейчас начался романтический. Я зажмурилась и снова открыла глаза. Не сплю. Но все же нахожусь в безопасности. Пусть Роберт – незнакомец, я почувствовала, что больше ни с кем и никогда не смогу поделиться событиями того дня.

Воспоминания трехлетней давности развеялись, потому что сейчас дверь в камеру откроется, и охранники на несколько секунд онемеют от ужаса и шока. Они будут долго искать заточку, но не найдут ее. Потом, возможно, будут бить меня за нарушение дисциплины и новой порции проблем на их головы.

Труп Роберта находится в полтора метрах от меня. Кровь аккуратным пятном обрамляет его исхудавшее тело. Крысы, живущие в подземелье, будут здесь с минуты на минуту, чтобы полакомиться свежим и еще не протухшим человеческим мясом.

– Ты вообще с ума сошла?! Что ты наделала?! – кричит седовласый охранник. Он заступил на вечернюю смену тридцать минут назад. Теперь его наверняка уволят за недосмотр.

К нему подбегают еще несколько сослуживцев, нашпигованных оружием и усмирительными дубинками.

– Сука, ты что наделала?! – орут они в один голос. – Отойди от него и стань лицом к стене. Руки за спину, чтобы мы их видели. Кто-нибудь проверьте, может ее сокамерник еще жив.

Охранники ожидали увидеть в моей руке, зажатое между пальцев орудие убийства. Что угодно: заточенная ложка или вилка, зубная щетка или лезвие. Но в моих руках и на полу они ничего не обнаружили.

Растерянный взгляд охранников вызвал у меня истерический смех. Мне смешно, как они собираются найти орудие убийства – тот самый кинжал, на счету которого тринадцать убийств. Сегодня я освободилась от него, и пока они носятся по камере, проклиная чертову Пеликан-Бэй, я знаю, что мои испытания подошли к концу. Но копы никогда не найдут Кинжал Смерти. Он находится за пределами видимой реальности, в червоточине между Миром Живых и Миром Мертвых. Кинжал появляется только за двадцать четыре часа до нового убийства.

– Перестань смеяться. Прекрати этот цирк. Ты вообще не в себе. Перед тобой труп, а тебе весело! – прокричал полицейский, пытаясь угомонить меня.

– Ты попробуй закрыть его мне, крыса, – прошипела я в ответ.

Я терпеть не могла местных охранников. Все они были для меня на одно лицо. Некий собирательный образ с одной на всех гнилой душой. Пропахшие пивом, подогретыми сэндвичами и жирными пончиками – одним словом, легавые. Я убеждена в том, что среди них не осталось настоящих людей. Они напичканы по уши гранатами со слезоточивым газом, дубинками, снайперскими винтовками и главным оружием, которое время от времени идет вход, – табельными пистолетами Beretta.

Их никак нельзя называть людьми из плоти и крови, это бездушные терминаторы.

Один из полицейских в ту же секунду выстрелил в меня. Транквилизатор попал мне в шею и мгновенно подействовал. Я сползла вниз по стене в грязной ночной рубашке, в которой больше похожа на привидение из средневекового замка.

Где-то там, в глубине души, я понимала, что сейчас отключусь, потеряв сознание. Роберта больше нет, а его тело скоро кремируют.

В камере уберут и отмоют кровавую лужу с пола. Не останется ни единого следа от человека, которого я любила.

Я этого не видела, но уверенна, охранники еще долго искали орудие убийства. Шутили, поговаривая, что я прогрызла ему живот и рукой вырвала сердце. Да, настолько безумной я им казалась.

– Ребята, забирайте ведьму и несите в камеру для пыток в подземелье, – ответил на немой вопрос остальных охранников, дежурный по этажу.

– Присылать Стива из медкорпуса с санитарами? – торопливо предложил один из них.

– Это не обсуждается. Срочно вызывай их, – в грубой форме ответил дежурный.

– Твою мать, что здесь произошло. Чертовщина какая-то! – воскликнул охранник по имени Бэн, который только что зашел в камеру.

Картина ужаснула их всех: Роберт с дырой в области сердца сидит в луже крови, девчонка в грязной одежде и без сознания лежит на полу рядом с трупом.

Мир в изоляторе в Пеликан-Бей остановился. Все вокруг прекратило свое существование и погрузилось в темноту вместе со мной.

Я очнулась в камере для пыток в тот момент, когда помощника агента ФБР обливали меня ледяной водой. Холод, исходящий от толстых стен подземелья Пеликан-Бэй, напоминал мне о склепе, в котором я долгое время пряталась от полиции. Он пробирался под кожу и достигал костей, парализовал душу и заставлял меня снова и снова возвращаться обратно в тело.

Так плохо мне еще никогда не было, а место, в которое попала игла, жгучей струйкой выпустившая транквилизатор, щипало и обжигало кожу вокруг. Память изменяла мне, и я не могла вспомнить, как попала сюда. Но со шланга пошла новая порция холодной воды. Я окончательно пришла в себя.

Вспомнив о Роберте, захотелось навсегда извлечь из памяти обрывки недавних событий. Вместо сердца внутри образовалась дыра, поглощающая воспоминания о встречах с Робертом. Когда-то оно замирало от волнения, когда я видела его. Теперь я твердо осознанию, что потеряла единственного, кого любила в этой жизни.

Печальные, одинокие мысли, как странники, идущие по мертвой, безжизненной пустыне, в один миг исчезли. Мистер Прайс включил яркий свет и направил его мне в лицо.