Карета у Макоры оказалась на редкость неудобной. Маленькая, чёрная, узкая, как гроб. Им едва-едва хватало там места. То ли при дворе у Панго всё было совсем плохо, то ли волшебница хотела быть как можно более неприметной.

В дороге, в основном, молчали. Элью очень интересовало, куда они едут, но расспрашивать она боялась: в той апатии, в какой она должна была пребывать после встречи с Грапаром, наверное, не следовало проявлять любопытство. Макора тоже не спешила ничего объяснять. Колдунья заговорила лишь тогда, когда карета проезжала по долине, с обеих сторон окружённой стенами отвесных скал: Элья припомнила, что с этих самых скал видела долину сверху, когда шла к мосту. В огромных каменных ладонях бесновался ветер, сгибая редкие тонкие деревца до самой земли, по которой были разбросаны большие валуны. Дорога была ухабистой; обе лошади легко перескакивали неудобные кочки и ямки, а вот пассажирам приходилось несладко. Мир вокруг танцевал, клонился то в одну, то в другую сторону, похожие кульбиты выделывало и стиснутое тревогой сердце в груди Эльи — лишь скалы были незыблемы и неподвижны.

— Это место напоминает мне земли наших предков, — сказала Макора. — Я бывала там однажды… Там такие же маленькие долины и такие же отвесные скалы. И ветер… много ветра. Мы, кстати, сейчас с тобой тоже едем туда, где живёт ветер.

— И куда же? — как можно небрежнее спросила Элья.

— В беседку Халитху.

В груди у Эльи тревожно ёкнуло — вспомнилось путешествие по озеру, слабый отзвук болотного горна, запах воды…

— В Катумский округ? — тихо спросила она, повернувшись к попутчице.

— В Катум. При дворе Панго про «округа» говорить не принято, привыкай.

— Привыкать? Зачем? Что мне делать при дворе Панго?

Макора загадочно улыбнулась:

— Очень скоро весь Татарэт станет «двором Панго». Тебе просто некуда будет деться.

Элья не знала, что на это отвечать, и решила не отвечать вообще.

— А почему на четыре дня? Катум вроде ведь недалеко…

— Я собиралась туда по делам. Просто по дороге решила заглянуть к тебе.

— Ясно…

Элья снова отвернулась и стала смотреть в окно. После слов Макоры о землях Клана Альбатроса это место стало восприниматься немножко по-другому и приобрело особое очарование.

— Я бы хотела побывать там, — неожиданно для самой себя сказала Элья. — Дома.

— Я бы тоже. — Макора прекрасно её поняла и не стала переспрашивать, что за «дом» она имеет в виду. — Но пока не время. Сейчас я не могу так надолго оставить дела.

К озеру они прибыли поздним вечером. Элья думала, они воспользуются услугами перевозчиков — Герек рассказывал, в Катум часто ездят паломники, и есть транспорт специально для них — однако у Макоры была на берегу своя лодка. Вернее, даже не лодка, а небольшой баркас, управлявшийся с помощью магического кристалла. Здесь транспорт с кристаллами был ещё дороже, чем в столице, из-за меньшего количества производителей, однако Макора, очевидно, в деньгах недостатка не знала.

Баркас двигался куда быстрее лодки, и до Катума они ехали всего полтора часа. Как назло, небо было затянуто облаками, и ни единая звёздочка не оживляла густую темень. Только проскальзывала иногда луна в обрывках небесной пелены, бросая блики на воду.

Элья сидела в небольшой каморке, внутри, с одним тусклым светильником. Через крохотное окошко было видно, как на палубе свет одного из трёх кристаллов очерчивает тёмную фигуру Макоры и высвечивает её волосы до белизны. Колдунья подставляла лицо ветру и иногда запрокидывала голову. Она явно получала удовольствие от происходящего. Элья завидовала. Во-первых, она точно была уверена, что вовсе не ветер станет её спутником, если она присоединится к Макоре. Во-вторых, девушке казалось, что напряжение, которое владело ею всё это время, никогда её не покинет, а как в таком состоянии чем-то наслаждаться? Особенно Элью тревожила мысль о Саррете. Всё шло совсем не по плану! Целых четыре дня будет потеряно — и всё из-за того, что…

Всё из-за Герека, на самом деле. Если бы не дурацкая клятва, у Эльи были бы силы как следует обдумать ситуацию, а потом уже соглашаться ехать с Макорой… или не соглашаться, что скорее всего. Проклятье!

Элья достала висевший на её груди амулет. Жёлтый кристалл светильника как будто бросил на металлический костерок в венке не только блики, но и частичку своего тепла. Небольшого — но достаточного. С Эльи тут же слетела вся злость; ей вспомнилось, как Герек рассказывал ей о кострах, о том, что для людей Лесного Клана костёр, разожжённый в ночи — это признак места, где тебя ждут. Ей бы хотелось однажды пойти на свет костра, а достигнув цели, просто усесться рядом с кем-то. И вдруг почувствовать себя на своём месте, ощутить, что достигла цели…

«Твоя цель — это зеркало», — напомнила себе Элья.

Она убрала амулет обратно под платье. Закрыла глаза. Хоть бы всё получилось…

***

К тому моменту, как баркас причалил к Катумской пристани, Элья уже плохо соображала, что происходит. Её начало клонить в сон, и в память впечатались только парящие среди темноты жёлтые огни — это была, собственно, пристань и лестница, ведущая на вершину отвесных скал, которую освещали несколько вмонтированных в ступеньки кристаллов.

«Я иду по лестнице из света», — пронеслось у Эльи в голове.

Она довольно быстро устала, и всё больше отставала от Макоры, которая легко и без усилий шагала вверх, не делая передышек.

Потом было небольшое путешествие по сонным, поросшим травой холмам. От твёрдой, как камень, земли исходило тепло — память об ушедшем дне. Здесь гулял ветер, а россыпь огоньков говорила о близости города. Однако туда Макора не пошла — колдунья с уверенностью шагала мимо, сквозь ночь, к полосе каких-то деревьев, протянувшейся вдоль горизонта.

«Тут-то она меня и прикопает», — вяло подумала Элья.

Однако деревья оказались небольшим перелеском, а за ними был ещё один город — туда Макора и направилась.

— Добро пожаловать в Горго-кен, — сказала Макора. — Тебе здесь понравится.

В её тоне прозвучало что-то вроде насмешки, однако Элья была не в силах задумываться об оттенках интонаций своей спутницы.

Городские ворота оказались открытыми. Сидевшие в будке стражники бдительно глянули в прорубленное в бревенчатой кладке окошко, но увидев двух женщин, практически без вещей, выходить поленились.

При свете дня городок, наверное, можно было бы назвать «белокаменным», но сейчас он имел голубой, с жёлтыми пятнами, раскрас — словно бы каждый из этих домов со строгими башнями был, на самом деле, каким-то невиданным заморским зверем гигантских размеров. Все эти звери дремали в тени раскидистых ив и кутались в палисадники, как пожилые дамы кутаются в шали.

Этот берег озера и сам по себе был высоким, однако пласты земли поднимались ещё выше. Мощёные улицы, извиваясь, стремились вверх, вверх, вверх… Некоторые из этих улиц были лестницами, а на стенах домов даже имелись перила…. Впрочем, таких мелочей умаявшаяся Элья не замечала. Она устало шла за своей провожатой и мечтала лишь о том, чтобы поскорее оказаться на месте — а потом, желательно, ещё поесть и прилечь.

Дом, к которому её привела Макора, стоял на одной из особенно узких извилистых улочек. Небольшой, аккуратный, с мезонином. Одно из окон источало приглушённый жёлтый свет.

На стук вышла пожилая женщина с большими выцветшими глазами. Она была очень вежлива и даже приветлива, однако казалась словно потухшей изнутри.

— Дорогая Ольда, я бесконечно признательна тебе за то, что ответила на моё письмо!

В этот дом Макора вошла совсем по-другому, не так, как входила в гостиничный номер Эльи. Она здесь была не хозяйкой, а всего лишь благодарной гостьей — бесконечно признательной, именно. Кротко опущенные глаза, разговор о долгом пути и размышления о грядущей погоде…

Элья поняла, что у колдуньи есть несколько стилей «появления», для разных случаев. Причём она чувствовала, что дело не в возрасте и не в социальном статусе того, перед кем появляешься, а в тех целях, которые преследует Макора. Ольда была ей необходима для того, чтобы бесплатно останавливаться в Катуме, а значит, к ней следовало проявлять доброжелательность и почтение. А вот для Эльи колдунья была кем-то вроде дружелюбной наставницы. Макоре явно было нужно, чтобы девушка ей доверяла. Интересно, зачем? Неужели она что-то подозревает?..