И снова выражение согласия, такого щенячьего, готового на все согласия.

Она все еще сомневалась — имеет ли она право так рисковать, ведь и партнер неизвестный, и о грузе она ничего не знает, а тут еще и дорогой племянник, молнию ему под хвост. Но раз уж сказала — пути назад нет, слово сказанное сильнее всего.

— Значит, я зайду за тобой вечером, — подвела она черту, поднимаясь. Ему ведь не надо напоминать, что он должен собрать свои вещи и взять оружие? Хотя, зачем орудие магу.

— Конечно, тетушка, — он снова кивнул. — Я буду готов.

Она расплатилась и оставила его. Нет, определенно — это ошибка, величайшая глупость, и ей не стоило соглашаться на авантюру. Но что только не сделаешь ради того, чтобы жизнь родственников была полноценной. Раз сама потеряла крылья, так хоть других спасти и закрыть крылом.

========== Глава 4. Коготь орла ==========

Делать было совершенно нечего, вот и приходилось, наслаждаясь приятной тяжестью в желудке, бродить по широким, продуваемым всеми ветрами улицам и таращиться на местных и на море.

Местные были намного более интересны, чем колыхающаяся масса зеленоватой воды. Моря этого мира ирруа не нравились, и лезть в них чистокровные соглашались лишь с мечом у глотки. Полукровки могли добровольно искупаться, даже сам Тезарн пару раз пробовал морскую воду на вкус и залезал в нее, но все время ощущал, что ему чего-то не хватает. Как сказала его старшая сестренка — это какое-то неправильное море.

Тезарн в своем решении уверен не был. Мгновение, импульс, да и не думал он толком. Но и возвращаться домой, на Гору, он не хотел. Будут снова опекать, перышки ерошить, показывать — вот он, наш милый младший братик, конечно, неудачник и позор рода, но мы его так любим.

В пропасть и сложив крылья! Не лучше, чем пойти и добровольно сдаться проклятому некроманту, повелителю жизни и смерти, великому поднимателю мышей и кузнечиков.

Отыскав скамейку под сенью сосны, Тезарн устроился на ней, с наслаждением вдыхая солоноватый воздух и рассматривая спешащих по своим делам местных. На Горе он привык к каменным выражениям темно-бронзовых лиц чистокровок, пристальным, оценивающим взглядам их сверкающих желтых глаз и быстроте, отточенности и изящности движений. Тут, хвала Собирающему, ничего такого не было. Местные не таращились так, словно хотели вытащить душу прямо сейчас, а цвета глаз, волос и кожи приятно различались. Тезарн долго и с наслаждением смотрел, как светловолосая девчушка пытается пройти хотя бы один прыжок с корзиной на голове, и изрядно потешался над ее ужимками.

— Развлекаешься, кочерыжка полукрылая? — да уж, лед в этом голосе вряд ли даже светило растопит. А еще так его называла только одна ирруа.

— И тебе светлого дня, Доросса, — обреченно откликнулся он. Добровольно не отстанет.

— Взаимно, — не спрашивая разрешения, она одним текучим движением уселась рядом.

— Как бы… — он замялся. — С победой, все такое, успехов на службе…

— Летний ветер, — прервала она. — Я прекрасно знала, что я сделаю этих двоих, — Доросса пожала плечами. — Меня к этому готовили всю жизнь. Тебе не понять, полукрылка. Я — старшая у моей матери, а моя мать — старший потомок Кизанны. Мне повезло, что мои крылья не тронуты тьмой. Но платить долг за трусость я обязана. Все мы — обязаны.

А еще у чистокровных полно легенд, долгов чести, долгов жизни и прочих условностей, на которые полукровные кэаррс просто отвечают «летний ветер» и спокойно живут дальше.

— Пришла в очередной раз распустить перья? — эти выходки надоели еще во время тренировок. Доросса никогда не упускала случая, хоть и не переходила ту черту, где невинные подначки становятся издевательствами.

— Нет, просто голова болит, а эти ветроголовые дудку нашли, — она со страдальческим видом прикрыла желтые глаза. — Вылетаем на базу вечером, под звездами, когда бриз усилится. Проще будет. Потоки над морем нестабильные, а еще эти завихрения. Ты на гонке в такой и попал. Я думала, ты увидишь.

— Не умею видеть эти ваши, — началось. Анализировать промахи, свои и чужие Доросса любила.

— Знаю, — она усмехнулась. — Умел бы — не торчал хвостом из облаков. Тебе повезло, кочерыжка, что некромант ринулся тебя откапывать. О, ветра и звезды, он едва до тебя долетел. Еще одна кочерыжка полукрылая.

На то, что Доросса зовет его так, Тезарн уже давно приучился не обращать внимания. Все чистокровные так называют полукровок — между собой. Доросса явно считала его членом стаи, хоть и нелепым, вроде котенка. Грань между обидой и тенью тщеславия он до сих пор не мог провести.

— Нварзиах славен поднятием лягушек, а не полетами, — ядовито заметил он.

Доросса расхохоталась.

— Да он едва с тучки на тучку перепархивает. Повелительница и Агарри триста ударов сердца ждали, пока он добарахтается до ложи. Удивительно, что некромант может на облаках стоять и не падает. А должен.

Возможно, пользуется магией. Вот уж в чем он искусен. Как рассказывали Тезарну — именно так потомок неизвестного кэаррса и оказался у крылатого народа. Жители Архипелага хотели его сжечь за чернокнижничество, но ведь сбежал как-то. А потом его глава боевых магов из моря выудила. Заметила потенциал, взялась обучать — темная магия кэаррс никогда не пугала, еще бы, правители кланов, согласно легендам, демономагами были.

— Если грамотно использовать магию — на тучках стоять не сложно, — просветил он Дороссу. Ну как просветил, она всегда делала вид, что она этого не знает, хотя за его тренировками подглядывала.

— Вот именно, если грамотно использовать магию, — она ткнула в него пальцем. — Ты маг. Дар Собирающего оставленному им народу. Ракшасы ушли, остались только вы. Я не отрицаю того, что должна платить за трусость моего предка и искупить его вину, а ты? Ты отрицаешь то, кем ты есть на самом деле, и, ощипайте меня до голых крыльев, опять затеял какую-то авантюру.

— Я не демономаг и не некромант, — Тезарн пожал плечами. — И хватит об этом, Доросса, я слабо разбираюсь в традициях чистокровных.

Она чуть наклонила голову, сцапала его за подбородок и заглянула в глаза. Тезарн вырос на Горе, такая бесцеремонность у чистокровных была в порядке вещей, он это знал, но всякий раз, когда кто-то тянул руки к нему — его передергивало. И сейчас он отстранился.

— Не надо.

В конце концов, зачем она так резко и быстро сокращает дистанцию. Это тоже традиция, но она его бесит. А они знай твердят — что все братья и сестры по Небесной Стае.

— Странные вы, маги, — но руку убрала и вроде бы, даже, смутилась.

— Странные вы, крылатые воители, — ответил он.

— И что странного? — Доросса звонко фыркнула, смешно сморщив нос. У чистокровных ярче проявляется эта тройственность: добро, зло и равнодушие гармонично смешаны в их сущности, но прилично показывать только последнее.

— Проще перечислить, что не странного, — признался он.

— Ну, я тоже вас, магов, не понимаю, — моментально ответила она. — Летаете плохо, думаете — слишком много, орла в поединке не завалите, да и медведя тоже.

— А ты орла завалишь разве? — он скорее поддерживал разговор. Истории про подвиги воителей его не интересовали. Зачем ему знать, какая боевая пара сколько орлов завалила и вместе, и поодиночке.

— Уже, — ее желтые глаза сияли. Конечно, уж она-то имеет полное право гордиться собой. — Один на один, старшие только страховали. До ущелья я его гнала, потом он сел мне на хвост, ну я его до уступа довела на хвосте, а дальше — вверх. Думала, суставы себе выкручу. Он клювом о скалу, и вот тут-то я до его шеи и добралась. Эти клювастые отродья никогда не сравнятся с нами в искусстве полета.

Тезарн сглотнул. Вот так просто, чуть ли не со смешком — а ведь она сама чуть не врезалась в скалу. Могла бы сломать крылья, стать, по меркам чистокровных, калекой. Понятно, что на Горе такую ситуацию решают совсем просто — с разбегу и в пропасть. Но разве не жизнь — величайший дар? Он никогда не поймет этих варварских обычаев.