– Он сбежал, – заявил Таубман. – Исчез. – Подняв голову, он взглянул на Барриса. – Не прошел обработку.

– Два месяца и без обработки?

– Он был болен, – пояснил Таубман. – Ранение, а затем хроническое заболевание крови. Что-то связанное с радиационным облучением, полученным во время войны. Он уклонился от обработки, а затем в один прекрасный день смылся. Снял со стены кондиционер и переделал его при помощи ложки и зубочистки. Конечно, никто не знает, что он из него соорудил, результаты эксперимента исчезли вместе с ним за оградой. Все, что нам досталось, так это детали, которые он не использовал.

Таубман вернул фотографию в досье. И произнес, указывая на снимок, сделанный сканером:

– Если это тот же самый человек, значит, мы видим его впервые после побега.

– Вы знали Питта?

– Немного. Приятный, довольно наивный молодой парень. Преданный своей работе. Женат. Попросился о переводе на эту должность, так как нуждался в дополнительной месячной надбавке. Возможно, для того, чтобы его жена могла обставить свою гостиную дубовой мебелью в стиле Новой Англии.[1] – Таубман встал. – Да, похоже, здесь не обошлось без отца Филдса.

– Очень плохо, что полиция опоздала, – посетовал Баррис. – Она всегда приезжает на несколько минут позже.

Он изучал Таубмана. Оба они были равны по своему положению, и их отношения основывались на взаимном уважении. Но он никогда не любил Таубмана. Ему казалось, что тот слишком много внимания уделяет собственному статусу. И не интересуется теоретическими вопросами «Единства».

Таубман пожал плечами:

– Когда весь город против вас, это совсем не странно. Они заблокировали дороги, перерезали связь, заглушили каналы видеофонов.

– Если вам удастся поймать отца Филдса, будьте добры, дайте его мне. Я хотел бы лично допросить его.

Таубман тонко улыбнулся:

– Конечно. Но я сомневаюсь, что мы его поймаем. – Он зевнул и направился к двери. – Это маловероятно, отец Филдс очень хитрый.

– Что вы знаете об этом? – требовательно спросил Баррис. – Вы, кажется, чуть ли не лично с ним знакомы?

Не потеряв ни капли самообладания, Таубман ответил:

– Я видел его в лаборатории, в Атланте. Пару раз. Как вам известно, Атланта – это часть моего региона.

Он выдержал взгляд Барриса.

– Вы полагаете, это именно тот мужчина, которого Питт заметил перед смертью? – спросил Баррис. – Человек, который организовал эту толпу?

– Не спрашивайте меня, – ответил Таубман. – Пошлите фото и эту пленку «Вулкану-три». Спросите его.

– Вы же знаете, что «Вулкан-три» уже более пятнадцати месяцев игнорирует такие вопросы, – сказал Баррис.

– Может быть, ему нечего сказать. – Таубман открыл дверь в холл. К нему подошли телохранители-полицейские. – А я могу сказать вам одно. Целители постоянно преследуют одну и ту же цель. Все остальное пустая болтовня – вся эта чушь об их желании разрушить общество и уничтожить цивилизацию. Это рассказывают аналитики, им за это платят. Но мы-то знаем, чего на самом деле добиваются целители…

– А чего они добиваются?

– Они хотят уничтожить «Вулкан-три». Они хотят разметать его на кусочки. Все, что сегодня происходит – смерть Питта, да и остальное, – это попытки добраться до «Вулкана-три».

– Питт успел сжечь свои бумаги?

– Я полагаю, да. Мы не нашли ни его останков, ни его вещей, ничего.

Дверь захлопнулась.

Выждав несколько минут, Баррис подошел к двери, открыл ее и выглянул, дабы убедиться, что Таубман ушел. Вернувшись к столу, он щелкнул переключателем внутреннего видеофона, соединившим его с местным дежурным «Единства».

– Дайте психологическую коррекционную лабораторию в Атланте, – начал он и вдруг быстрым ударом ладони оборвал связь.

«Это как раз тот образ мышления, который превратил нас в тех, кем мы сейчас являемся, – подумал он. – Параноидальная подозрительность ко всем. “Единство”! – Он иронично хмыкнул. – Хорошенькое единство, когда все и вся шпионят друг за другом, выискивая любой промах, любую ошибку. Разумеется, Таубман вступал в контакт с главой целителей. Это ведь его работа – допрашивать всех, кто попался в руки. Именно он курирует персонал Атланты. Вот почему я сперва проконсультировался с ним. И тем не менее у него есть личные мотивы. Он сам замешан в этом, – мрачно отметил Баррис. – А что я? Каковы мои мотивы? Почему я его пытаюсь его в чем-то заподозрить?

Да потому что Джейсон Дилл уже старик, и кто-то из нас скоро его заменит. И если мне удастся что-либо инкриминировать Таубману, даже если это будет только подозрение в измене, без реальных фактов…

А может быть, и мои собственные мысли не так уж чисты. Я не могу доверять себе самому, так как я тоже заинтересован – как и все мы, ведь на этом построена структура “Единства”. Лучше не поддаваться подозрениям, если я не могу быть уверен в своих мотивах».

Он вновь соединился с дежурным.

– Да, сэр, – ответили ему. – Ваш звонок в Атланту…

– Отмените его, – приказал он. – Вместо этого… – Он набрал в грудь воздуха. – Соедините меня с Управлением «Единства» в Женеве.

Пока его вызов проходил через десятки распределительных устройств на всем протяжении канала в тысячи километров, он сидел с отсутствующим видом, потягивая кофе.

Человек, сумевший избегать психотерапии в течение двух месяцев, невзирая на усилия лучших медиков…

«Интересно, а я бы смог проделать такое? – подумал Баррис. – Какая изощренность и умение!»

Видеофон щелкнул:

– Управление «Единства», сэр.

– Директор региона Северная Америка Баррис, – произнес он ровным голосом. – У меня срочный вопрос «Вулкану-три».

Последовала пауза, затем вновь прозвучал голос:

– Что-то экстраординарное?

Экран был пуст; он слышал только голос, и этот голос был настолько невыразителен, что Баррис не мог определить, кто это. Вне сомнения, какой-то рядовой служащий. Безымянная мелкая сошка.

– Нет, обычный запрос, – неохотно ответил он.

Служащий, безымянный или нет, знал свое дело, как натасканная собака.

– Тогда вам нужно действовать по форме. – Послышался шелест перелистываемых документов. – Срок ответа сейчас составляет три дня.

– А что «Вулкан-три» делает эти три дня? – как можно более непринужденным, даже шутливым голосом спросил Баррис. – Разрабатывает новые шахматные дебюты?

Такие вопросы нужно было задавать именно в шутливой манере, ибо от этого зависела сохранность его собственной головы.

– Очень жаль, мистер Баррис. Установленный срок не может быть сокращен даже для персонала вашего уровня.

Баррис попробовал зайти с другой стороны.

– Тогда соедините меня с Джейсоном Диллом, – произнес он внушительным тоном.

– Генеральный директор Дилл на совещании. – Служащий вовсе не казался смущенным или озадаченным. – Его нельзя беспокоить по рядовым делам.

Резким движением Баррис прервал связь. Экран померк.

Три дня! Чертова бюрократия раздутых организаций. Они взяли верх над ним. Они умели тянуть волынку.

Он машинально взял чашку и глотнул кофе. Поперхнулся от холодного горьковатого напитка и выплеснул его; кофейник сразу же наполнил чашку горячим кофе.

Неужели «Вулкан-3» не обращает на Движение никакого внимания?

Неужели его совершенно не заботит то, что это всемирное Движение целителей возникло, как говорит Таубман, чтобы расплющить его металлическую оболочку и сделать так, что вороны будут клевать разбросанные реле и ячейки памяти?

Но конечно, дело тут было не в «Вулкане-3» – дело тут было в организации. От юных пустоглазых секретарш, попивающих кофе, управляющих среднего звена и директоров до техников, обеспечивающих деятельность «Вулкана-3», и статистиков, собирающих данные. Дело тут было в генеральном директоре Джейсоне Дилле.

Дилл мог намеренно не доводить вопросы остальных руководителей до «Вулкана-3». Или же «Вулкан-3» отвечал, но эти ответы умышленно скрывались.