как на Киевщине, в Поднепровье, так и у населения Северной, изначальной

Руси. Отсюда можно сделать вывод о том, что Украина уже с приходом

Олега в 882 г. думала о своём особом статусе, а Русь уже с этого времени

сознавала, что «Краiна» является окраиной, которая рано или поздно отпадёт

от неё. Примечательно то, что идея независимой Краiны возникла тогда, когда украинцев как особой народности ещё не было. Она появилась в

недрах местного населения, состоявшего из финно-балтийских руссов.

Несмотря на украинизацию населения бывшего Киевского княжества

204

названия руський, русич, русин, руснак живы до сих пор в лексиконе жителей

западных регионов Украины – Закарпатья, Галиции, Подолья, где в большей

степени законсервировались древние этнические представления и ориентиры

в результате давления Польши.

Сближение русских со славянами, игнорирование финнов и балтов как

создателей русской государственности и передача русской истории славянам

присутствует у Б. А. Рыбакова и при развенчивании им норманнской теории:

«Во времена бироновщины, когда отстаивать русское начало в чём бы то ни

было оказалось очень трудно, в Петербурге, в среде приглашённых из

немецких княжеств учёных, родилась идея заимствования государственности

славянами у северогерманских племён... под пером Зигфрида Байера, Герарда

Миллера и Августа Шлёцера родилась идея норманизма, которую часто

называют норманнской теорией, хотя вся сумма норманистических

высказываний за два столетия не даёт права не только на наименование

норманизма теорией, но даже гипотезой, так как здесь нет ни анализа

источников, ни обзора известных фактов» [Рыбаков Б. А.: 2004, 19].

Варягов призывали новгородцы во главе с финном Гостомыслом, а не

славяне, как пишет Б. А. Рыбаков. Речь идёт о процессе формирования госу-

дарства у русских, а не у славян. У славян государственность на

Новгородской земле не могла быть создана по той причине, что их там не

было. Новгород и его земли населяли Чудь, Меря, Эрзя, Весь, Корела и

другие финноязычные племена и балты. Если «словене» и присутствовали в

Новгороде, то в пределах одного переулка, Склавенского конца. Таким

образом, если немецкие историки привносят государственность русским от

норманнов, то Б. А. Рыбаков отнимает её у них, передаёт славянам, конкретное наименование которых не называет, лишает их этнической

идентичности.

Для современного русского исторического сознания Рюрик со своими

братьями «пришёл» (!) в Новгород независимо от того, было призвание

варяжских князей или не было. Доказать ни то, ни другое невозможно. Но

фактом является восьмисотлетнее существование княжеско-царской дина-

стии Рюриковичей на Руси как подтверждение начала её государственности с

862 г. Норманнская теория развалится, если удастся доказать, что Рюрик был

«свой», русский, и он пришёл либо с реки Ра, либо от Корел, либо от Мери-

Эрзи, в пользу чего существуют весьма весомые аргументы. Но русская

историография лучше положит голову под гильотину, чем признает меряно-

эрзяно-финское происхождение Руси. Она хочет быть чужеземкой на

родимой своей земле – в Новгороде, Ростове, Ярославле, Рязани, Владимире, Москве, Твери и т. д. и таким образом «облагородить», «возвысить» свой

образ. Мол, мы, русские, тем хороши, что иноземцы, а наш первый князь

был варяг из Скандинавии. Для этого «призвали» на Ильмень – озеро

Рюрика, для этого же «призваны» на Сожу и Оку от ляхов Радим и Вятко:

«...бяста два брата в Ляхох, Радим, а другий Вятко, и пришед седоста Радим

на Соже, и прозвашась Радимичи; а Вятко с родом своим седе по Оце, от него

прозвашась Вятичи» [Библиотека российская: 1767, 11].

205

От призванных Радима и Вятко из чуждых пределов «произведены»

племена радимичей и вятичей, что безоговорочно принято русской

историографией, хотя племена таким способом не образуются, а передвиже-

ния славян, о которых пишет летописец, возможны были только на

пергаменте под его пером. По русской историографии, на святой Руси нет

ничего своего, исконного, самобытного. На ней всё не своё, пришлое. Поляне

пришли из Польши на Днепр, с Днепра пришли на Ильмень, с Ильменя на

Волгу, Оку, Москву и т. д.

Это слишком простое и лёгкое жизнеописание великого народа, к

которому всё пришло со стороны. Несмотря на то, что пантеон в Ростове, Новгороде, Киеве составляли финно-балтские божества Перун, Велес

(Волос), Мокошь, Сварог, Стрибог и др., что однозначно свидетельствует о

«северном» происхождении Руси, Б. А. Рыбаков настаивает на первенстве

Киева перед Новгородом. Комментируя редакции Повести временных лет

1113, 1116, 1118 гг., он пишет: «Переделывая русскую историю на свой лад, князь Мстислав искусственно выдвинул Новгород на первое место, заслонив

им Киев, неправомерно перенёс зарождение русской государственности

далеко на север и вплёл в повествование варягов-завоевателей, варягов-

организаторов» [Рыбаков Б. А.: 2004, 19].

Спор о месте рождения русской государственности – на новгородском

севере или на киевском юге – безусловно и вполне объективно решается в

пользу юга, давно начавшего свой исторический путь и своё общение с

областями мировых цивилизаций, – делает вывод академик [Рыбаков Б. А.: 2004, 46]. Говоря это, он не заблуждается, а сознательно конструирует свою

историю, ибо прекрасно знает об эрзяно-меряно-вепсском происхождении

Руси и русского народа. Если у России, у русских отнять эрзяно-мерянские

города Ростов, Новгород, Ярославль, Муром, Москву, Суздаль, Владимир, Рязань, Тверь, Архангельск, Вологду, Кострому, Арзамас, Нижний Новго-

род, – от России и от русских ничего не останется, ибо Ростов, Новгород, Ярославль, Муром, Москва, Владимир, Рязань, Тверь, Архангельск, Вологда, Кострома, Арзамас, Нижний Новгород – это и есть Россия, Эрзя-Меря-

Мурома-Мещёра-Весь, это исконная эрзяно-финно-балтская Русь в её

этническом и политическом значениях, это та Русь, без которой разговор о

кратковременной южной Руси без цивилизационных, этнических и куль-

турных последствий для великой Ильмено-Волжско-Окской России предста-

вляется надуманным и не вполне серьёзным. Следуя аргументации

Б. А. Рыбакова, рождение Руси можно отнести к любой точке древнего

мира – к Египту, Шумерам, Риму, Византии, однако истинная Новгородская, Ростовская, Владимирская, Рязанская, Московская Русь как была, так и останется единственной Русью, идентичной своему имени.

Заметим: так остро, как в трудах историков XIX–XXI вв, рас-

сматривающих этногенез русского народа, национальный вопрос в IX–XII вв.

(вплоть до XIX в.) не стоял. В то время Русь представляла собой

многоплеменное сообщество из Мери-Эрзи-Мещёры-Муромы-Веси-Чуди, Корел, эстов, латышей, литовцев, финнов, не противопоставлявших себя друг

206

другу в этническом аспекте. В противном случае процесс образования

русского государства не завершился бы призванием Рюрика и захватом

Вещим Олегом Киавы (Киева). Поверить в то, что Меря, Эрзя, Весь, Мещёра, Корела, Балты пустили на свои земли «славян», превосходя их в

общественном развитии, и позволили им господствовать над собой, нельзя

из-за фантастичности такого предположения.

Во времена М. В. Ломоносова русские историки не исключали из Руси

финские народности и не напускали на них стрелы, начинённые ядом

охаивания и противопоставления «русским славянам» (как будто есть

славяне французские, германские и т. д.), старались быть объективными в

суждениях, стремились быть приверженцами исторической правды. В XIX–

XXI вв. ситуация изменилась. И. Г. Коновалова, рассматривая участников