дальние пределы и заняла шестую часть земли. Когда возникло Киевское

княжество, славян на его территориях не было, Киев являлся русским

городом, его население говорило на русском языке. Славяне пришли сюда в

малом количестве после ухода русских князей, поэтому не могли оказать

влияние как на язык русского народа, так и на его менталитет и физическую

природу.

Как колыбель государственности трёх братских народов – русских, украинцев и белорусов рассматривает Киевское княжество IX–XII вв.

Б. А. Рыбаков [Рыбаков Б. А.: 2004, 3]. С таким взглядом на уровне

современного знания истории согласиться при объективной оценке факти-

ческих данных невозможно, ибо известно из письменных источников, что

русская государственность была прежде Киева, а в Киев она была принесена

из Новгорода, в пользу чего свидетельствует как Повесть временных лет, так

и сочинения арабских авторов. Государственность украинцев и белорусов в

классическом виде возникла при советской власти с созданием Союза ССР в

1922 г. Сами украинцы и белорусы как этносы стали формироваться в XIV–

XVI вв., когда часть древнерусского населения, послужившего одним из

субстратов для их возникновения, оказалось вне сферы влияния Руси или

России. Ввиду указанных факторов украинцы и белорусы генетическими

«братьями» русских не являются. Подлинными братьями русских можно

считать литовцев, латышей, эстонцев, входивших изначально в Новгородское

княжество, а затем в Киевское княжество и принявших действительное

участие в этногенезе русских и в создании их государственности. По воле

судьбы литовцы, латыши и эстонцы выпали из состава Руси, а затем отошли

от неё, когда началась идеологическая славянизация совсем неславянских

русских. Надевая на её лицо «славянскую маску», историографы отторгли от

неё балтов и финнов, создавших её, и начали кампанию по их дискредитации, по изъятию у них подлинной их истории. Эстонцев, литовцев, латышей, эрзян, мерян, вепсов объявили дикими лесными народами, а славян, не

202

имеющих прямого отношения к Руси, назвали народом, несущим

«несчастным» финнам и балтам цивилизацию. При этом славяне не

конкретизируются, не уточняется, о каких из них идёт речь. В результате на

Русь с целью придания ей «человеческого лица» (у финнов лица будто бы

несимпатичные) приходят славяне вообще, чего в принципе быть не может.

Как нет «человека вообще», так и нет «славянина вообще». «Вообще» они

существуют как абстрактные понятия. Национальная принадлежность «кри-

вичей» и «словен» до сих пор на уровне науки не установлена. «Словене», скорее всего, плод какой-то ошибки летописца, неправильно понятое слово

с неясным значением, а кривичи – финно-балтский или эрзяноязычный

народ, входивший в состав древнерусской народности.

В русской историографии Русь потеряла свою идентичность, историки

мыслят её не тем, чем она является в действительности. Искажённо

преподносится в ней статус составивших её народов: они подразделяются на

господствующие и подчинённые, платящие дань, хотя дань платили свои

своим же, на развитые и отсталые, культурные и некультурные. В таком

взгляде сказывается доминанта искривлённого мышления, влияние

первобытного этноцентризма, когда люди своего племени казались более

сильными, красивыми, умными.

«Славянизация» эрзяно-меряно-финского мира проводилась с той

целью, чтобы создать виртуальную реальность, опираясь на которую можно

было взять под своё влияние славянские народы, назвав их братьями.

Однако, принеся свою идентичность в жертву политическому интересу, Русь

заблудилась в самой себе и, по существу, потеряла исконное лицо, не

прибрав к рукам «братьев славян», которые на генетическом уровне сознают

свою несовместимость с русскими. Одновременно она потеряла прибалтий-

ские и современные порубежные финно-угорские народы. Славянофил

Б. А. Рыбаков балтов и финнов назвал «лесными», т. е. «дикими» народами, которые, по его мнению, не являлись субъектами русской истории. Он

пишет: «Сложение русской государственности не сопровождалось оттесне-

нием или истреблением тех лесных племён (как будто были на Руси не

лесные племена! – А. Ш.), с которыми соприкасались в своих походах за

данью дружинники киевских князей тысячу лет тому назад: литовцы и

карелы, мордва и латыши, эстонцы и чуваши – все они в своё время были

вовлечены в важный процесс первичной феодализации в системе Киевской

Руси» [Рыбаков Б. А.: 2004, 3].

Вряд ли следует сомневаться в том, что Б. А. Рыбаков не знал, какую

выдающуюся роль в создании Руси сыграли названные им «лесные племена»

и какая действительная роль принадлежит славянам, практически не

пересекавшим границы русской земли. Знал он, разумеется, и о том, что

Киевское княжество никогда не называлось Киевской Русью. Однако он

ратует за первенство Киева перед Новгородом, представлявшим истинную

Русь. Знал он, разумеется, и о том, что не Киевское княжество лесные

племена, а они Киевское княжество вовлекли в процесс «первичной

феодализации», ибо они имели государственность до Киева. Об этом

203

говорится в Повести временных лет, остающейся до нашего времени

основным письменным источником по истории Древней Руси.

Зная, но не признавая вторичность Киевского княжества по отношению

к Новгороду и Ростову, Б. А. Рыбаков меняет местами Киев и Новгород: «В

XII веке Киевская Русь достигла такого высокого уровня развития, что со

временем положила начало полутора десяткам самостоятельных, суверенных

феодальных государств, подобных западноевропейским королевствам.

Крупнейшие из них – княжества Владимирское, Рязанское… феодальные

республики Новгорода и Пскова» [Рыбаков Б. А.: 2004, 10]. Однако Новгород

был до Киева. Известно, что когда шло рождение и возвышение Владимиро-

Суздальского, Рязанского и других княжеств на Волге и Оке, Киевское

княжество стремительно разваливалось и не могло быть причиной расцвета

княжеств Волжско-Окской Руси. Издревле здесь было влияние Новгорода и

Ростова. После ухода Андрея Боголюбского из Киева Киев потерял статус не

только великого русского города, но русского города вообще. Киевское

время стало стремительно убывать.

Несостоятельность утверждения первичности Киевского княжества по

отношению к Северной Руси доказывается распространением на Киевские

земли определения Украина. Изначальный смысл термина Украина –

«окраина, окраинная земля». Но со временем его содержание изменилось и

он стал употребляться в значении «край» или «страна» (укр. краiна), а потом

и как название самостоятельного государства.

Впервые термин Украина встречается в Ипатьевской летописи под

1187 г. в связи со смертью на Переяславщине князя Владимира Глебовича –

организатора отпора половецкому вторжению [Полное собрание русских

летописей: 1962, 439]. Вопреки расхожему мнению о локальном бытовании

этого названия летописи свидетельствуют об обратном – о довольно быстром

распространении его во многих землях Киевского княжества.

Так, под 1189 г. название Украина встречается по отношению к

Галицкому княжеству: князь Ростислав прибыл «ко украйне и взя два города

Галычкыи» [Полное собрание русских летописей: 1962, 447]. Если учесть, что Галиция включала ряд земель – Покутье, Буковину, Холмщину, Подне-

стровье и др., то можно представить, насколько широко было распространено

уже в XII в. это название [Украинцы: 2000, 19]. Распространение названия

Украина на всю Киевскую (Поднепровскую) землю указывает на почти

изначальное её понимание в сознании Древней Руси как окраины исконной, то есть Северной Новгородской Руси, причём это понимание существовало