Москвичи, рязанцы, новгородцы, владимирцы не догадываются, сербы, хорваты, хорутане не знают.

У В. О. Ключевского «угол» русской равнины находится на «склонах

Карпат», называемых им страной, а это значит: русская равнина имеет

«углы» и некоторой своей частью является горой! Если равнина может быть

«горой», гора, соответственно, может быть «равниной» и, что не менее

интересно – «страной». Только с такой логикой исторического мышления

возможно было допустить, что пребывавшие в рабстве у Руси и других стран

славяне колонизовали и покорили господствовавшую над ними Русь.

Историки-славянизаторы фактически ничего не пишут о коренном

народе Волго-Окского междуречья, как будто его не существовало. Между

тем историю русского народа нельзя описать без истории Эрзи, Мери, Муромы, Мещёры, Веси, Балтов, ибо они и есть русский народ, который до

сего времени славян знает только по книжным источникам. В. О. Ключев-

ский это, вероятно, всё-таки понимал, ибо существуют неопровержимые

факты, поэтому счёл необходимым отметить, что колонизация Ростово-

Суздальской земли «первоначально шла преимущественно с северо-запада, из Новгородской земли, к которой принадлежал этот край при первых

русских князьях. Здесь еще до XII века возникло несколько русских городов, каковы Ростов, Суздаль, Ярославль, Муром и др. В главных из них по

временам появлялись русские князья. Так, при Владимире в Ростове сидел

184

его сын Борис, в Муроме на Оке другой сын – Глеб» [Ключевский В. О.: 1994, 253]. Отметим, что Борис и Глеб в указанных городах сидели в начале

XI в., а в составе Новгородского княжества они были еще в IX в. Этот факт

делает несостоятельным положение о колонизации Ростово-Суздальского

края как с пределов Поднепровья, так и с озера Илмера. Русские не могли

колонизовать русских же, которые занимали ростово-суздальские земли в

эпоху Рюрика и Олега, а может быть, и Биармии.

(По В. О. Ключевскому, в русских городах Ростов, Суздаль, Ярославль, Муром и др. «по временам появлялись русские князья». Это означает, что в

отсутствие их «появления» в них княжили князья какого-то другого народа.

Какого? В. О. Ключевский не пояснил).

По Повести временных лет, Олег из Новгорода спустился в Киев и «ко-

лонизовал» земли по Днепру, объявив их русскими, причём в этом колониза-

ционном движении на Поднепровье участвовали финские народности (Чудь, Весь, Меря). А если это так, колонизационного движения в обратном напра-

влении быть не могло, как о том пишет В. О. Ключевский: «Древняя фоне-

тика Киевской Руси особенно заметно изменялась в северо-восточном

направлении, т. е. в направлении русской колонизации, образовавшей

великорусское племя слиянием русского населения с финским» [Ключев-

ский В. О.: 1987, 32]. Было возвращение русских князей на свои родные

исконные земли, а не массовое передвижение населения с Днепра на Оку и

Волгу. Идея «колонизации» исконной Руси как с юго-запада, так и с северо-

запада рождена стремлением ославянить русских, лишить их эрзяно-меряно-

муромо-вепсско-мещёрской идентичности. В свете сказанного, ввиду

отсутствия славянской колонизации в пределы Оки и Волги, становится

очевидной несостоятельность тезиса о возникновении внутри русского

народа «великорусского племени» в результате смешения русских с финнами

Ростово-Суздальского края. В. О. Ключевский писал: следствием «русской

колонизации Верхнего Поволжья, Ростово-Суздальского края» было

образование «другой ветви в составе русской народности – великорусского

племени» [Ключевский В. О.: 1987, 259].

«Великорусское племя» – понятие политическое, а не этническое или

этнографическое. Оно введено для противопоставления русских украинцам

и белорусам, возникшим после исчезновения Киевского княжества в резуль-

тате смешения русских на Днепре с литовцами, латышами, чудью, отчасти

со славянами в XIV–XVI и в более поздние века. «Великорусское племя» –

плод квазиисторического мышления. Племена по сравнению с народностя-

ми – более ранние этнические образования, относящиеся к периоду перво-

бытно-общинного строя и не возникающие в составе народностей и наций в

эпоху феодализма. «Великорусское племя» «в составе русской народности» –

антиисторическая выдумка В. О. Ключевского и других историков, результат

ненаучного мышления. Как плод историко-лингвистического недоразумения

следует рассматривать внутри русского языка «великорусское наречие», которого в действительности нет. Ввеликорусское наречие – это весь русский

язык от Москвы до Ростова, от Ростова до Новгорода, от Новгорода до дру-

185

гих пределов Русской земли. По В. О. Ключевскому, «говоры великорусского

наречия сложились путем постепенной порчи первоначального русского

говора» (как будто был первоначальный русский говор! – А. Ш.), то есть

современный русский язык не есть результат исторического развития

древнерусского языка, а следствие его деградации. Эта деградация (порча) сильнее всего выразилась в говоре владимирском и московском, виной чему

были финны. В. О. Ключевский пишет: «Древнерусский говор в наибольшей

чистоте сохранился в наречии новгородском; в говоре владимирском мы

видим первый момент порчи русского языка под финским влиянием, а говор

московский представляет дальнейший момент этой порчи. «Восточные

инородцы, русея, вообще переиначивали усвояемый язык, портили его

фонетику, переполняя её твёрдыми гласными и неблагозвучными

сочетаниями гласных с согласными. Обруселая чудь не обогатила русского

лексикона: академик Грот насчитал всего около 60 слов, вошедших большею

частью в русский язык северных губерний; лишь немногие подслушаны в

средней Великороссии…» [Ключевский В. О.: 1987, 266]. (Заметим между

прочим: М. В. Ломоносов, И. С. Тургенев, А. С. Пушкин, В. В. Маяковский, В. И. Ленин и др. восхищались необыкновенной красотой «испорченного»

русского языка, его способностью выражать все многообразие человеческих

мыслей и чувств, а о «неиспорченном» русском языке не имели понятия.) М. В. Ломоносов констатировал: «Карл Пятый, римский император, говаривал, что ишпанским языком с богом, французским с друзьями, немецким с неприятелем, итальянским с женским полом говорить прилично.

Но если бы он российскому языку был искусен, то, конечно, к тому

присовокупил бы, что им со всеми оными говорить пристойно, ибо нашел в

нем великолепие ишпанского, живость французского, крепость немецкого, нежность итальянского, сверх того богатую и сильную в изображениях

краткость греческого и латинского языков».

О превосходстве русского языка перед европейскими языками говорил

А. С. Пушкин.

В. О. Ключевский не привёл примеров порчи русского языка.

Новгородский говор, сохранившийся, по его мнению, в наибольшей чистоте, должен был быть тоже «испорчен» финнами, ибо они составляли всё насе-

ление Новгородской земли и им принадлежал новгородский русский язык.

Для иллюстрации несостоятельности тезиса о наибольшей «чистоте»

новгородского говора, «не испорченного» финнами, приведём примеры из

фольклорных текстов, записанных в XIX–XX вв. на Новгородской земле.

Как задумал Александро

Свою армию смотреть,

Обещался Александро

К рождеству домою быть.

[Исторические песни: 1973, 116]

Как поехал наш Александра

Вторую армию смотреть.

Обещался наш Александра

186

К рождеству домой прибыть. [Исторические песни: 1973, 117]

Собирался наш Лександра

Свою армию смотреть.

Обещался наш Лександра

К рождеству-то домой быть.

[Исторические песни: 1973, 117]

Что ль поехал наш-те Александра

Своё армия ведь он смотреть,