является эрзянской» [Степанов П. Д.: 1968, 264]. «Мы считаем памятники с
нижнего течения Оки эрзянскими» [Степанов П. Д.: 1968, 267]. Памятники
«на нижней Оке VII–XI вв. называются «Муромскими» без достаточных
оснований. Совершенно очевидно, что они, будучи генетически связаны с
Рязанскими могильниками, являются мордовскими – эрзянскими» [Степа-
нов П. Д.: 1968, 274]. «Вся топонимика «Муромского края» объясняется из
мордовского языка» [Степанов П. Д.: 1968, 271].
Для С. М. Середонина также бесспорно существование Муромы: он
считает, что о Мере, Веси, Муроме «летопись имеет неверные и скудные
представления, а затем и совершенно молчит, так как будто бы с конца Х в.
этих племён уже не было. Едва ли было бы правильно допустить, что в XI в.
племена эти уже растворились в славянском мире…» [Середонин С. М.: 1916, 209]. А. М. Тальгрен писал: «Что касается так называемой
«Муромской» культуры, то археологические памятники (особенно
многочисленные для 900–1100 гг.), к ней относящиеся, заставляют видеть в
ней не более, как вариант мордовской, и «Муромские» погребения нижнего
течения Оки, очевидно, являются так же мордовскими» [Tallgren A: 1928, 9].
Д. К. Зеленин считал, «что мурома рано ушла от русских, особливо от
христианства русского, к близко родственной ей мордве и потом составила
одно из трех разветвлений мордвы, вероятно, каратаев (или мокшу?)»
[Зеленин Д. К.: 1929, 101]. (Д. К. Зеленин и по отношению к Муроме имел
особое – антифинское – мнение, противоречащее реальным фактам.) Одним из финских племён считал Мурому А. Я. Гаркави: «... к северу
от Хазар, по течению Волги, жили как известно, финские племена: Мордва, Мещёра, Мурома» [А. Я. Гаркави: 1870, 107].
Решение вопроса о тождестве летописной «Муромы» с Эрзей, по
мнению П. Д. Степанова, имеет огромное значение по той причине, что при
положительном ответе появляются основания утверждать довольно раннее
включение Эрзи в состав Древнерусского государства [Степанов П. Д.: 1968, 274]. Отождествлял Мурому с Эрзей А. А. Гераклитов: «Разбор показаний
Новгородской летописи приводит нас, таким образом, к выводу, что в самом
начале XII в. население области, называемое муромой, состояло (быть может, и не исключительно) из мордвы. А отсюда с неизбежностью вытекает и
другое заключение – о тождестве летописной «муромы» с мордвою и о
необходимости самый термин «мурома» признать выражением не столько
этнографического, сколько географического порядка» [Гераклитов А. А.: 142
1931, 112].
Мурому от Эрзи отрывали историки, сознательно стремившиеся
уменьшить её этнические и географические параметры и таким образом
принизить её роль в русской истории, которую похищали у неё и отдавали
«славянам».
Эрзянские сёла в Муромском районе Владимирской области были
живы ещё в 80-е гг. XX в. В 1986 г. в одном из учреждений города Саранска
я читал лекцию по линии общества «Знание». Когда речь зашла о русско-
эрзянских исторических отношениях и я сказал, что население Рязанской, Московской, Владимирской и других областей исконной России имеет
эрзянские корни, в зале встали две девушки и сказали, что они родом из
эрзянского села из-под города Мурома. Эти эрзяне считали себя русскими.
Об эрзянских сёлах в Муромском районе свидетельствуют и другие
очевидцы. Однако удивительно то, что о Муромских эрзянах летописец не
упоминает. Почему? Вероятно, потому, что он их считает русскими. Не
пишут о них и историки XVIII–XX вв. и нашего времени. Наверное, по той
же причине, что и летописец. Феномен Муромы, являвшейся без всяких
оговорок, включая ссылку на Повесть временных лет – «Мурома – язык
свой», Эрзей, говорит о том, что в IX–XIII вв. эрзяне почти всех западных
регионов Руси именовались одновременно русскими, и, вероятно, они
восточных эрзян, противостоявших им в войнах, не желавших
трансформироваться в иную народность, называли мордвой. И. Т. Посошков
в «Завещании отеческом» писал в 1719 г.: «Естъли им дать лет на десять
льготы в податях и отмену в милости учинить крещёным от некрещёных, то
вся мордва годы в два-три примут крещение. И презвитерам, кии к ним
отделены будут, не требе учитися их языка, понеже вси они русской язык
знают» [Посошков И. Т.: 1940, 127]. Русский язык, который знали эрзяне
И. Т. Посошкова, был, вероятно, диалектом или разновидностью эрзянского
языка, находившегося на стадии трансформации в русский язык.
Об изначальной слитности эрзян и русских свидетельствует
ориентированность на Русь сознания современных эрзян – феномен, исследованием которого не занимался никто из историков, лингвистов, этнографов, фольклористов. Эрзяне идут в Русь потому, прежде всего, что на
генном уровне сознают свою принадлежность к ней, знают, что Русь вышла
из Эрзи (Мери, Мещёры, Муромы), широко и вольно расположилась на её
земле, включив в себя проживавшее на ней другое финно-балтское население
эпохи Биармии и Новгородского княжества (Весь, Корелу, Ижору, Кривичей, Вятичей, Литовцев, Латышей, Эстов). Отметим, что историки, этнографы, археологи, фольклористы, лингвисты Мордовии, Москвы, Владимира, Рязани
и других научных центров серьёзным изучением Муромы, Мещёры, Мери в
советское время не занимались. Мордовский государственный университет, Научно-исследовательский институт при Совете министров Мордовской
АССР к Муроме, Мере и Мещёре ни одной экспедиции не направили. Их
научные представления о них основываются на данных Повести временных
лет и политизированных высказываниях ученых XVIII–XIX вв., достовер-
143
ность которых сомнительна, ибо ими имелись в виду не научные, а
политические цели, как это было при вербальном создании «великорусского
племени» и «великорусского языка», не имеющих ничего общего с
реальностью.
Раскрытие подлинного этнического статуса Муромы, признание её
принадлежности к Эрзе является открытием ещё одной интересной страницы
в истории Руси, доказательством того, что Русь без всякого сомнения
родилась (помимо пределов Биармии и Новгорода) на Оке и Волге, на
эрзяно-меряно-мещёрской земле, где издревле стоят великие русские города
Великий Новгород, Ростов, Ярославль, Кострома, Рязань, Владимир, Суздаль, Муром, Арзамас, Нижний Новгород, откуда родом могучие русские
богатыри Илья Муромец, Добрыня Никитич, Алёша Попович, подавляющее
большинство великих русских людей, выдающиеся поэты, учёные, общественные деятели.
А. А. Гераклитов писал о необычайной живучести финских племён:
«Стоит вспомнить хотя бы ливов или малочисленные племена в области
Ленинграда, несмотря на самые неблагоприятные условия сумевших
сохранить свою национальную особенность в течение ряда веков вплоть до
наших дней. Тем более подозрительным представляется «исчезновение»
таких широко распространённых (по крайне мере территориально) племён, как летописная меря или мурома. По-видимому, этот вопрос требует к себе
какого-то иного подхода, отличного от шаблонного» [Гераклитов А. А.: 2011, 145].
А. А. Гераклитов слово «исчезновение» берёт в кавычки, ибо так
называемые исчезнувшие племена (меря, весь, мещёра, мурома) живы до сих
пор. Они говорят на русском языке, считают себя русскими, но помнят об
изначальной своей национальности. Почему «исчезнувшие» меря, мурома, весь, мещёра живы до сих пор? Потому что они являются Русью по крайней
мере с 862 г., как о том написано в Повести временных лет.
Противопоставление их Руси, утвердившееся в русской историографии XIX–
XXI вв., есть, разумеется, произвольное искажение русской истории, внедрение мировоззренческого и идеологического антагонизма в сознание
