Тверской и Московской губерниях; Рускола – речка, впадает в Ладожское

озеро; Русиново – село в Калужской губернии; Русне – город в Литве на реке

Нямунас; Рускоерве – деревня в Сердобольском уезде Финляндской

губернии; Рускельской – погост в Сердобольском уезде Финляндской

губернии [Щекатов А.: 1805–1808; Барсов Н. П.: 1865].

Приведённые топонимы с присутствием слова Русь делают

неубедительными попытки произвести этноним Русь от названия реки Рось, притока Днепра, от финского Ruotsi, от немецкого Roggen, Rugii и других

далёких от него по языку, смыслу и территории слов. Они однозначно

указывают на рождение Руси на Средней и Верхней Волге, на берегах

Балтийского и Белого морей, на земле Эрзи-Мери-Веси-Мещёры-Муромы, Корелы, Балтов.

На новгородскую принадлежность этнонима рос указывают данные

Константина Багрянородного, во времена которого «этноним рос стал

привычным в византийской традиции и постепенно «втягивался» в греческие

грамматические и орфографические нормы. Дополнительным подтверж-

дением этому является употребление Константином парадигматически

корректного термина Росия (Константин. п. 4), который употреблен им и в

«Книге церемоний» (Const. Cer. 594. 18; 691.1). Этот термин для обозначе-

ния Руси впервые встречается именно у Константина Багрянородного»

[Бибиков М. В.: 2009, 96].

Исследователи в XIX в. стали высказывать мнение о возможном

121

существовании норманнских факторий и даже колоний в Среднем

Поволжье, на Эрзянской, Мерянской, Мещёрской земле. Д. Щегловым

обосновывалась мысль о том, что термин норманны-русь первоначально

определял Мерю, жившую между Волгой и Окой. Основывался он, главным

образом, на арабских источниках [Щеглов Д.: 1876, 1].

Шведский историк и археолог Т. Арне на основе обобщения

скандинавских археологических данных на территории России пришел к

выводу о существовании нескольких норманнских колоний в Среднем

Поволжье, на территории современной Ярославской области.

Свою гипотезу о существовании волжского норманно-русского

каганата выдвинул П. П. Смирнов, по которому Волга в верхнем её течении

носила имя Ра, Рус, Рос [Смирнов П. П.: 1928, 7–9].

Гипотезу Т. Арне и П. Смирнова поддержал А. А. Гераклитов. По его

мнению, уже с VI в. в Волжско-Окском междуречье в результате эмиграции

из Скандинавии основывается ряд скандинавских поселений, положивших, быть может, начало первому «русскому» государству: «После работ

шведского археолога Арне и русского историка проф. П. П. Смирнова можно

считать прочно установленным фактом, что уже с VI ст. в Волжско-Окском

междуречье в результате эмиграции из Скандинавии основывается ряд

скандинавских поселений, положивших, б.м., начало первому «русскому»

государству» [Гераклитов А. А.: 1931, 125].

Аналогичную точку зрения высказал Г. В. Вернадский, по которому в

конце VII – начале VIII в.первая волна норманнов проникла на Оку и Волгу, положив основы порядка и будущего развития живущих здесь народов

[Филатов Л. Г., Юрчёнков В. А.: 1989, 41].

В 1950-е гг. гипотезу о существовании норманнского государства на

Оке и Волге разрабатывал польский историк Г. Пашкевич. После создания

норманнами государства с центром в Киеве основным районом их

колонизации становится бассейн Оки и Волги, где они создают

государственную организацию, строят города, размещают военные

гарнизоны. Дальнейшее развитие этого региона Г. Пашкевич связывал с

взаимодействием двух национальных элементов – норманнского и волжско-

финского, без участия славян. Это взаимодействие было настолько

плодотворным, что сюда переместился центр русского государства

[Юрчёнков В. А.: 1995, 41].

Существование норманнских колоний на Средней Волге признавали

европейские историки А. Стендер-Петерсен, Э. Оксеншерна, И. Брендстед, Х. Арбман [Юрчёнков В. А.: 1995, 41]. Фактическим подтверждением

присутствия норманнов в бассейне Оки и Волги являются мечи

скандинавского происхождения, найденные в могильниках на территории

Мордовии. Из Шокшинского могильника, датируемого второй половиной

Х в., извлечен меч с клеймом «Uifbert». Могильник этот расположен по

нижнему течению реки Шокши в двух километрах от её впадения в Мокшу.

Принадлежит могильник эрзянскому населению с сильной примесью

Муромы, Мещёры, Мери. Меря, Мурома, Мещёра были эрзяязычными

122

народностями, жили по соседству и чересполосно, их языки имели различия

с эрзянским языком на уровне диалектов, что подтверждается топонимикой.

По свидетельству И. Г. Георги, эрзяне до прихода татар жили около

Ярославля, Костромы и Галича [Георги И. Г.: 1799, 42], то есть там, где жила

Меря. Многовековое присутствие норманнов-скандинавов среди финно-

язычных народностей современной Центральной России объясняет факт

призвания варяжских князей (из-за моря, с реки Ра) новгородцами-финнами в

862 г. и естественное их включение в этногенез русской народности.

А. Н. Сахаров пришествие варягов выводит с земель южно-балтийских

славян, что обосновывает ссылкой на Повесть временных лет, отвергая

версию призвания Рюрика из Скандинавии [Сахаров А. Н.: 2004, 49].

Присутствие скандинавов на Верхней и Средней Волге объясняется

существованием интенсивных торгово-экономических и военных связей

Биармии и Новгородского княжества со Скандинавией.

Концепцию историков, выводящих Русь с Верхней и Средней Волги, с

меряно-эрзяно-мещёрского мира, не принимают историки – приверженцы

происхождения Руси от славян и скандинавов. Они Русь мыслят, кроме

Швеции, там, куда она пришла во времена крепостнической России в виде

беглых крестьян, образовавших казачество на юге страны. Для них в самой

России Русь вторичная, пришлая, выступает в роли завоевателя и

ассимилятора не способных к историческому творчеству финнов.

Против прихода Руси извне её выступил Д. И. Иловайский. Он писал: норманисты из названия ruotsi «сделали своё обычное заключение: финны

называют шведов руссами. Следовательно, наша Р усь пришла из Швеции.

Но, во-первых, не доказано, чтобы руотсы означали то же, что русы, а во-

вторых, название «русы» встречается и помимо нашей собственной руси. На

южном берегу Балтийского моря мы также находим в Средние века русь

(Неман), пруссов, рузию, или русцию, рутенов, руян, или ругиян, и т. п. Все

эти названия имеют между собой тесную филологическую связь, но

нисколько не означают колонистов из Южной Руси на берегах Балтийского

моря или наоборот» [Иловайский Д. И: 2015, 210–211]. Д. И. Иловайский

допускал, что русь могла иметь «некоторые свои особенности в языке, в

характере, некоторый оттенок в своих личных именах и т. п. черты, сходные

с германскими народами, особенно родство корней в языке, могут быть

возводимы, бесспорно, к их общеарийскому родству и к их совместному

жительству еще в Скифском мире» [Иловайский Д. И.: 2015, 249], но на

отсутствие норманнского влияния на русь указывал русский язык, свободный

от скандинавского влияния. В пользу этого тезиса, по Д. И. Иловайскому, говорит и тот факт, что название «Пруссия – то же, что Руссия или, собственно, Порусье (Borussia). Оно возникло, однако, независимо от нашей

Руси, т. к. литовский народ пруссы в течение всех Средних веков не были

даже соседями наших руссов. Это имя, по всей вероятности, также

находится в связи с названиями рек (Неман иначе назывался Русь). Одно

существование Пруссии ниспровергает всякую попытку выводить русь из