былины рассказывают о событиях «современных», а не минувших.

В. Я. Пропп говорит: «Эпос живуч не воспоминаниями прошлого, а тем, что

он отражает идеалы, которые лежат в будущем. Он отражает не события той

или иной эпохи, а ее стремления» [Пропп В. Я.: 2006, 64]. «Повествованиями

о прошлом» называл былины Б. Н. Путилов: «Былины создавались как

правдивые повествования о прошлом, и именно так они воспринимались в

народной среде, столетиями хранившей эпос» [Былины: 1986, 16].

Ни одна былина не может быть признана правдивым повествованием о

прошлом, ибо нет в них правды события, факта. Былины выражают

художество и эстетику народного сознания в его проекции на историческое и

обыденное бытие. В художестве и эстетике заключены эпико-человеческие

идеалы, генерируемые историческим духом сознания, облечённым в

эпическую традицию. Разумеется, певец и его слушатель считали правдой то, о чём пелось. С точки зрения специфики человеческого сознания, всякий

вымысел, живущий в нём, является реальностью, но реальностью идеальной.

Если былины, по В. Я. Проппу, воспроизводят актуальные идеи того

или иного времени, а идеи персонифицированы в них в событиях и

персонажах, то эти идеи-события-персонажи можно признать «правдивыми», а былины – современными воспеваемым событиям и персонажам. Уточнив

свою точку зрения, Б. Н. Путилов заключает: «…героический эпос не

воспроизводит реального хода истории, а конструирует свою историю, со

своей логикой, своими законами и своими событиями» [Былины: 1986, 18].

Былинная поэзия как поэзия государственно-историческая возникла и

бытовала там, где народ генерировал её идеи; в их основе – его

созидательный дух, стремление силой своего сознания преодолеть стоящие

перед ним проблемы и воздвигнуть удовлетворяющий его социум, вылепить

людей, соответствующих этническому эстетическому идеалу.

Русские былины, в которых полнее всего выражен русский дух, русский менталитет, русское национально-государственное сознание, возникли и бытовали среди собственно русского (эрзяно-меряно-мещёро-

муромского и другого финно-язычного) населения (Новгородская, Архангельская, Костромская, Вологодская, Ярославская, Тверская, Рязанская, Владимиро-Суздальская, Московская, Карельская, Средне-

101

Волжские и прочие русские земли). Именно оно создало и сохранило

былины до середины ХХ в. Среди славянского населения (Карпаты, Балканы) они неизвестны, их нет на Украине и в Белоруссии, ибо у славян, украинцев и белорусов (сформировавшихся из древних руссов, финнов, балтов после исчезновения Киевского княжества и века богатырей) нет

древнерусского этнического, государственно-политического и, соответствен-

но, былинного сознания. Их нет на юге России.

Снижение статуса Киева после ухода из него русского князя говорит о

том, что он не был колыбелью русской народности и русского государства.

Русь в нём состояла из князя, его администрации и дружины, представляла

собой военно-политический институт. Население, оставшееся в Поднепровье

после ухода Руси из Киева, постепенно видоизменилось. Оно частично

испытало влияние славян, просочившихся на Днепр в IX–XII вв., а также

рабов из славян, захватывавшихся русскими в эти столетия.

Господство русских над славянами в течение нескольких столетий

сформировало в них отрицательный образ русского человека – завоевателя и

оккупанта. Отрицательное отношение к нему закодировано в славянских

генах, поэтому оно непреодолимо.

Отсутствие на Киевской земле былинной традиции и в целом русского

фольклора однозначно подтверждает тезис о происхождении Руси на Волге, Оке, Волхове, Ильмень-озере, в Корелии и Белоозере, Балтийском и Белом

морях, на центральных и северо-западных русских землях. Именно оттуда

она пришла в Киев, просидела там два с половиной века в лице некоторых

князей с их дружинами и ушла обратно, не оказав, по возвращении, существенного влияния на исконную русскую цивилизацию и культуру.

Сложение былин и их бытование в Центральной, Северной и Северо-

Западной Руси указывает на то, что именно здесь сформировалась

древнерусская народность с её художественно-эстетическим и национально-

государственным сознанием. Возникновение былинного эпоса объясняется

процессами, происходившими на Новгородской земле до и после призвания

князей во главе с Рюриком, ибо именно в это время шло становление

исторически осознающего себя Русью народа и его государственности.

Выдвижение Киева в качестве эпического города обусловлено его

завоеванием Олегом и объявлением матерью городов русских, что привлекло

к нему народное внимание, в результате чего он стал объектом эпической

поэтизации и идеализации.

Объяснение отсутствия былин на Днепре тем, что их унесли с собой

переселенцы из пределов Киева на Русский Север, не подтверждается

научными данными. В. О. Ключевский задаётся вопросом: «Как могло

случиться, что народный исторический эпос расцвёл там, где не был посеян, и пропал там, где вырос?», – и отвечает: «Очевидно, на отдалённый Север

эти поэтические сказания перешли вместе с тем населением, которое их

сложило и запело. Это перенесение совершилось ещё до XIV в., то есть до

появления на юге России литвы и ляхов, потому что в древнейших

богатырских былинах ещё нет и помина об этих позднейших врагах Руси»

102

[Ключевский В. О.: 1994, 257]. Данное объяснение несостоятельно по той

причине, что даже если предположить имевшее место переселение жителей с

пределов Киева в пределы истинной Северной Руси, мы вынуждены

признать, что могла переселиться (по физическим, имущественным, демографическим, военным и другим причинам) незначительная часть

населения, а большинство его осталось, и оно сохранило бы былинный эпос, если бы его сложило. К тому же, как пишет В. О. Ключевский, в XV в. из

Польши и Карпат на Днепр вернулось русское население, ушедшее оттуда в

XII–XIII вв. То есть вернулось то население, которое, по его словам, сложило

былины. Почему же оно их не сохранило? Ответ один: потому что оно их

никогда не складывало. Былинная традиция сложилась на Новгородской

земле и поэтому её население «посеяло» и «вырастило» былины.

В былинах нет упоминания Литвы, «об этих позднейших врагах Руси», ввиду того, что литовцы, латыши и эсты были составной частью

Новгородского княжества, являлись создателями Руси, считались в VIII‒

XI вв. русскими (вплоть до XVII в.) и располагались они не на южных, а на

западных землях Руси, а если совершенно точно – проживали по всей её

территории. И врагами Руси никогда не были. Русские княжества враждовали

друг с другом намного ожесточённей, чем с «врагами Руси» В. О. Клю-

чевского.

Литовцы, латыши и эсты имеют героический эпос («Лачплесис»,

«Калевипоэг»), так как они государственные этносы, наряду с финнами

участвовали в рождении русской народности и русской государственности, а

в позднейшие века боролись за создание своих этнических государств, когда

Русь начала «ославяниваться» в сочинениях историков.

Если бы украинцы и белорусы пережили социально-политические

процессы, характерные для героического века, они, скорее всего, тоже

сложили бы героические эпические песни. Но украинцы и белорусы –

народности не героического и не былинного веков.

Былины записаны на финно-балтской территории, за пределами

проживания этих древнерусских племён (среди славян) они не

зафиксированы или зафиксированы как вторичные явления, занесённые со

стороны отдельными странствующими пилигримами.

На не киевское происхождение былин указывает место рождения

богатырей. Если бы они создавались на Киевщине, вряд ли Илья родился бы