Указанная разноэтничная федерация, по мнению авторов, существовала до
призвания варягов, и еще до них образовался центр этой федерации, а
события, дошедшие до нас в легенде об этом призвании, реально имели
место непосредственно на территории самого Новгорода» [Носов Е. Н.: 1984, 4–5].
По мнению Е. Н. Носова, время и характер «славянского расселения в
бассейне озера Ильмень, будущем Центральном районе Северной Руси, как и
во всей лесной зоне Восточной Европы, до сих пор относятся к недостаточно
разработанным вопросам русской археологии. Вместе с тем именно от их
решения зависит выяснение той культурной и этнической основы, на которой
складывались Северная Русь и ее городские центры. Письменные источники
сообщают лишь крайне скупые и отрывочные сведения о событиях
последних веков I тыс. н. э., а поэтому решающая роль в их освещении
принадлежит археологии; «Археологи, поддерживающие точку зрения о
неславянской принадлежности длинных курганов и сопок... указывают на
сходство отдельных элементов их конструкции, погребального обряда и
инвентаря с элементами захоронений балтских и финно-угорских племен
[Носов Е. Н.: 1982, 49, 51]. В. В. Седов полагает, что с конца XII в. заметную
роль в населении Новгорода начинают играть выходцы из земель води и к
XIII–XIV вв. «чудское» водское население селилось в городе повсеместно и
составляло значительный процент его обитателей. Данное утверждение
подтверждается этнической трёхчленностью Новгорода, отразившейся в
названиях его древнейших концов: Славенского – от живших там словен, Неревского – от финно-угорского населения мери, или моровы (норомы), и
Людинского, с которым связывается балтское население, подтверждаемое
названием главной улицы – прусской [Носов Е. Н.: 1982, 13, 14].
Разноэтничность была характерна для Новгорода изначально, пишет
44
Е. Н. Носов, причём этнически отличные группы населения жили
обособленно друг от друга в трёх поселках-городках. «В Белоозере
разноэтничность состава жителей наложила отпечаток на различные стороны
жизни города – хозяйство, быт, культуру» [Носов Е. Н.: 1984, 9, 11].
Белоозеро являлось древнейшим городом, упоминаемым в сказании о
призвании варяжских князей, где также назван Ростов, а в 1020-х гг. –
Суздаль. В конце IX в. появляются, судя по археологическим данным, такие
поселения, как Тимерёво, Михайловское, Петровское, где наряду с финским
и балтским населением был значителен скандинавский этнический элемент, Ярослав основывал здесь Ярославль (до 1010). Основную народность на
этой земле составляли Меря и Весь.
Представления о Русской земле не обрели окончательной ясности до
сего времени. В энциклопедии «Древняя Русь в средневековом мире» один из
авторов пишет: «Анализ летописных свидетельств позволяет полагать, что в
состав Русской Земли в узком смысле не входили Новгород с относившимися
к нему городами, Полоцкое, Смоленское, Суздальское (Владимирское), Рязанское, Муромское, Галицкое, Владимиро-Волынское княжества, города
Овруч, Неринск, Берладь» [Кучкин В. А.: 2014, 698]. То есть в Русь не
входила собственно Русь. Между тем князь Олег в 882 г. потому и назвал
многоплеменное войско Русью, что пришло оно в Киев из Руси, из
Новгорода. В состав Новгородского княжества входили, разумеется, все
города, относившиеся к Новгороду. Здесь просматривается желание сделать
первоначальной Русью Киев, который никогда ею не был, ибо в Киеве русью
назывался только князь с дружиной и администрацией. Словосоченаие
«Киевская Русь» – историографическое «изобретение» XIX в., как и «русское
славянство».
Уравновесить Новгород и Киев в системе Древней Руси пытается
Н. А. Макаров, который отмечает: «Общая картина взаимоотношений Севера
и Юга долгое время реконструировалась в рамках «Киевоцентристской»
концепции, рассматривавшей Среднее Поднепровье как доминирующий
экономический и политический центр Древней Руси, развитие которого
определяло в IX–XII вв. общий ход исторической жизни на Русской равнине, в том числе в северных ее областях, составлявших периферию
Древнерусского государства» [Макаров Н. А.: 2005, 5]. Одним из создателей
этой концепции был Б. А. Рыбаков, полагавший, что «восточнославянская
государственность вызревала на юге, в богатой и плодородной лесостепной
полосе Среднего Поднепровья» [Рыбаков Б. А.: 1982]. «Однако по мере нако-
пления конкретных материалов… археологическое обоснование моноцентри-
ческой системы оказалось сильно поколеблено. Археологическое изучение
Новгорода и Новгородской земли и исследование социальной организации и
политического устройства Новгорода показали, что представление о
Новгородском севере как о политической периферии, изначально зависимой
от Киева, далеко от действительности» [Макаров Н. А.: 2005, 50]. И в период
нахождения великокняжеского престола в Киеве социально-культурные и
политические процессы определял Новгород как духовно-культурный и
45
цивилизационный центр Русской земли, что он продолжает делать и сегодня
как сакрально-мифологическое ядро русской народности.
С середины X столетия усилился процесс формирования древнерусской
народности на Волге, в котором активное участие принимало финно-
балтское и угорское население, находившееся на высокой стадии социально-
экономического развития, о чём свидетельствуют археологические данные.
Близ села Угодичи Ростовского уезда Ярославской губернии был обнаружен
клад восточных монет, состоящий из 140 целых и 8 обломков, датирующийся
813 г. К IX в. относятся и два клада, извлечённые из культурного слоя
Сарского городища. Один из них датируется 814 г., а другой – 820 г. Сарское
городище, судя по найденным вкладам, было весьма крупным и развитым
культурным и экономическим центром, и его даже отождествляли с главным
городом легендарной Арсы (Арты-Артании арабских источников)
[Дубов И. В.: 1989, 120, 127].
Находки Сарского городища северного и восточного происхождения
позволили Д. Н. Эдингу прийти к выводу, что торговая роль данного
населённого пункта выходила за грани местного значения: купцы Северо-
Германского Запада везли сюда оружие и украшения. Прочие вещи, разные
предметы привозились с востока – из болгарских и арабских мастерских.
Далее Д. Н. Эдинг отмечает, что город на Саре, как и вся Ростовская
котловина с её многочисленным населением, находился в непосредственной
близости к одной из крупнейших торговых артерий – Волжскому водному
пути, связывавшему Прикаспийский Восток с Прибалтийским Западом
[Дубов И. В.: 1989,128; Эдинг Д. Н.: 1928, 68].
В 1868 г. в Муроме был найден крупнейший клад X в.. В глиняном
сосуде находилось 11077 монет, а в медном – до 14 фунтов изломанных
монет, что превышает 40 кг… Чеканены эти монеты в интервале между 715 и
935 гг. В Старой Рязани обнаружены два клада византийских монет и
единичные западноевропейские монеты. А. Л. Монгайт… указывает:
«Можно предположить, что у Рязани существовали непосредственные
торговые связи с Византией» [Дубов И. В.: 1989, 140, 142].
Найденные клады относятся ко времени до мнимого пришествия
славян, что снимает вопрос об их цивилизующей роли в судьбе финно-
балтийских народов. Финно-балты превосходили славян по уровню
экономического, культурного и политического развития. О том же говорят
материалы раскопок Тумовского селища – предшественника древнерусского
Мурома. «Это селище существовало в IX–XI вв. В его постройках
обнаружены фрагменты булгарской глиняной посуды, гирьки и разновесы, арабские дирхемы» [Дубов И. В.: 1989, 140].
