подчеркивают силу и богоизбранность князя (скачет по воде, как по суше) и
слабость, выразившуюся в легкомысленном увлечении девичьей красотой.
Ловеласские наклонности – важная черта характера эрзянских мужчин, что и
подмечено в предании.
А. Н. Афанасьев приводит миф о Солнце, которое нарождаясь
ежедневно, восходит поутру прелестным младенцем, мужает в полдень и к
вечеру погружается в океан дряхлым стариком…» [Афанасьев А. Н.: 1986, 152–153]. Сходная метаморфоза происходит и с эрзянским эпическим царём
35
Тюштяном: Тюштян в новолунье – юноша, в полнолунье – зрелый муж, на
исходе месяца – дряхлый старец:
Год иль два жила Литава
В доме Пурьгине на небе, –
Зачала дитя от паза,
Родила ему сыночка:
Из железа его пятки,
Посеребряны колени,
А макушка вся из камня…
Человек он необычный,
Дивные дела творящий:
В новолунье – славный парень,
В полнолунье – муж почтенный,
Когда месяц на исходе –
Ветхий поседевший старец.
[Шаронов А. М.: 2010, 105].
Божество Солнце и божество Тюштян – поэтические образы единой
мифолого-эпической системы.
В русском эпосе распространён мотив загадывания загадок о начале и
устройстве мироздания:
Ой еси ты перемудрый царь,
Перемудрый, царь Давыд Евсеевич!
Ты прочти, сударь, нам Книгу Голубиную
И расскажи, сударь, нам да про белый свет:
От чего начался у нас белый свет,
И от чего началось у нас солнце красное?
От чего у нас млад-светёл месяц,
От чего у нас звезды частые,
От чего у нас ночи тёмные,
От чего у нас зори утренни,
От чего у нас ветры буйные,
От чего у нас ум-разум,
От чего у нас наши помыслы,
От чего у нас мир-народ,
От чего у нас телеса наши,
От чего у нас кости крепкие,
От чего у нас кровь-руда наша?
Давыд Евсеевич ответ держал:
…У нас белый свет от господа,
Самого Христа, царя небесного;
Солнце красное от лица божьего…
Млад-светёл месяц от грудей божиих;
Звезды частые от риз божиих;
Ночи темные от дум господних;
Зори утренни от очей господних…
[Киреевский П. В.: 1986, 100–101].
Такой же мотив распространён в эрзянском эпосе:
На березе белой – божья птица,
Смотрит с ее кроны Иненармунь.
Говорит она по-человечьи,
36
Молвит свое слово по-эрзянски:
– Слушайте меня, седые старцы,
Знатоки обычаев старинных,
Толкователи законов жизни,
С Рав-реки почтенные эрзяне,
С Ёв-реки премудрые мокшане.
Вы меня, бородачи, услышьте,
Вы мне, седовласые, внемлите.
Загадаю вам я три загадки,
Хитрых я задам вам три вопроса:
Что летит без крыльев над землёю?
Что бежит без резвых ног под солнцем?
Что растёт, кореньев не имея?
Не сумели старики седые,
С Рав-реки почтенные эрзяне,
С Ёв-реки премудрые мокшане
Отгадать загадки Иненармунь.
Отгадала их краса-девица,
Разгадала юная красотка.
– Слушайте, старейшины седые,
Старцы седобрадые, внимайте.
Разгадаю я для вас загадки,
Дам ответ на хитрые вопросы:
Солнце над землёй летит без крыльев,
Воды рек бегут без ног ходячих,
Без корней растём мы, человеки.
[Шаронов А. М.: 2003, 13–14].
Д. С. Лихачёв из Ипатьевской летописи 1265 г. приводит запись о
хвостатой звезде, предвестнице беды: «Явися звезда на востоце хвастатая, образом страшным, испущающе от себе луче великы, си же звезда
наречаеться власатая; от видения же сея звезды страх обья вся человекы и
ужасть; хитреци же смотревше тако рекоша: «Оже мятежь велик будеть в
земли»; но бог спасе своею волею, и не бысть ничтоже» (Ипатьевская
летопись, 1265 г.) [Лихачев Д. С.: 1978, 32].
В эпосе «Масторава» в молении Стакапазу, богу – носителю тяги
земной говорится о таком же небесном явлении:
Стакапаз – хранитель наш!
Стакапаз – спаситель наш!
В небе светит змей-звезда;
Растянулся на семь верст
Хвост ее, огнём горя;
Плохо говорят о ней;
Говорят, у змей-звезды
Голова Идемевся,
А глаза Анамаза.
Не позволь упасть ты ей,
Не позволь сойти с небес
На страну Эрзянию,
На людей, которые
Поклоняются тебе;
Пусть звезда-змей упадёт,
Стакапаз, спаситель наш,
37
На ту землю и народ,
Где бояре властвуют,
Где тебе не молятся,
Не желают кланяться;
Не боишься ты воды,
Не боишься ты огня;
Ты поймай звезду за хвост,
В море потащи её.
Море не горит в огне,
Не боится пламени.
[Шаронов А. М.: 2010, 234].
В Повести временных лет приводится наставление великого князя
киевского Ярослава сыновьям перед его смертью: «В лето 6562 преставись
Великий Князь Русский Ярослав. Ещу живу сущу ему наряди сыны своя, рек
им: „Се аз отхожу света сего, сынове мои; имейте в собе любовь, понеже вы
есте братья единаго отца и матери: да аще будете в любви межи собою, бог
будет в вас, и покорит противныя под вы, и будете мирно живуще. Аще
будете ненавистно живуще, в прях которающесь, то погинете сами, и
погубите землю отец своих и дед своих, иже налезоша трудом своим
великим; но пребывайте мирно, брат брата послушающе“» [Библиотека
российская...: 1767, 113–114]. Завет Ярослава сыновьям, переданный на
языке летописца, а не на живом разговорном языке князя, совпадает с
пророчеством Дятла в русском сказании о Скворце и Дятле, легендарных
эрзянских старейшинах, живших в устье Оки на месте Нижегородского
кремля: «И спросил Скворец Дятла о судьбе семидесяти сыновей своих.
Отвечал Дятел: «Если дети твои будут жить мирно и согласно друг с другом, долго будут обладать здешними местами, а поссорятся – будут покорены
русскими. И тогда здесь, на устье Оки, поставят русские город камень, крепок зело, и не одолеют его силы вражеские» [Мельников П. И.:1981, 24].
В нём русское население высказывает свой взгляд на историческую судьбу
эрзян, проживавших на Оке при её впадении в Волгу.
Аналогичное наставление своему народу даёт эпический царь эрзян
Тюштян перед своей смертью:
Словно ветки в венике мы были.
Потому не ведали про беды,
Жили, не боясь врагов-душманов.
Веточку одну сломает ветер,
Птица унесёт в своё гнездовье.
Если ж вместе веточки мы свяжем,
Их любая буря не сломает.
Так и вы, родимые, живите.
Друг за друга крепче все держитесь
И сердца друг другу согревайте.
Каждый пусть лишь о добре хлопочет,
В дело общее привносит пользу,
И тогда вы победите бури,
Засухи, тяжелые болезни,
Одолеете врага любого,
38
От душманов край родной спасёте –
Нашу Мастораву, Эрзянь Мастор
[Шаронов А. М.: 2010, 161]
Русской по своей сути является песня «На горах на Дятловых», записанная в середине XIX в. в с. Терюшево Нижегородского уезда. В ней
высказана русская государственно-политическая идея о вхождении эрзян в
устье Оки под власть Московского царя. Московский царь не завоевывает их.
Он плывёт по Волге и, видя молящихся эрзян на Дятловых горах, посылает
им драгоценный подарок – бочонок золота и бочонок серебра. Эрзянские
старейшины в ответ решают подарить ему в чашах мёд, хлеб и соль.
Молодые ребята, которым поручили вручить царю дары, в пути мёд и хлеб
съели, а в чаши положили землю и налили воду, что царь воспринял как
добровольный переход эрзянской земли под его власть.
Подобный эпический мотив по такому судьбоносному вопросу мог
возникнуть только в благодатной этнической среде.
Рассмотренные фольклорные сюжеты говорят об участии русского
населения в создании эрзянского эпоса, свидетельствуют о том, что
эрзянский эпос в определенном смысле является и русским эпосом. Они
