— А-а-а. Уф, — напарник вытер рукавом лоб. — А то я беспокоиться начал, что ты переработала. Да мне уже без тебя объяснили — методы эти бесполезны.

— Вау, и кто этот святой человек? — я драматично сложила руки на груди.

— Да мы с Куртом разговорились…, - замямлил светлый.

— Ты мне лучше скажи: зачем тебе это? Покайся перед смертью.

Неожиданно напарник разозлился.

— На! Романтика! — в меня с силой запустили из коробки горстью лепестков. — Ты издеваешься, что ли? Все поняли, одна она глазами хлопает!

— Тьфу, — я выплюнула лепестки изо рта. — Мне кажется, или ты сейчас зря орешь?

— Да люблю я тебя, идиотка! — напарник отшвырнул коробку (хорошо еще не в меня) и сжал кулаки. — Причем со школы! А может и раньше!

— Э-э-э, — я втянула голову в плечи. Какая-то суровая романтика. Складывается впечатление, будто сейчас будут бить. — Что-то как-то…

— Да ты на меня внимание обращала, только если я тебя задирал! — продолжал негодовать Лауфман. — Вот когда попал на практику в один город с тобой, думал — свершилось! А ты… а ты… Знаешь, как трудно контролировать эмоции из-за дурацкого амулета?!

Что можно ответить человеку на такой град претензий? Вот и я растерялась. Почему-то почувствовала себя виноватой.

— Ты же за меня зам… тьфу ты, жениться на мне не хотел, — я встала и ткнула пальцем парня в плечо. — Пил и страдал.

— А кто бы обрадовался, если любимую силком в храм с тобой тащат?! Зная тебя, я вообще мог не дожить до этого счастливого момента! А так год впереди, я рассчитывал, что ты ко мне привыкнешь!

В подобной неудобной ситуации еще не доводилось находиться. Даже когда на практике в морге поскользнулась, ухватилась за накрытой простынкой труп, и покойный остался без важного мужского органа.

Но… это все же моя отрава жизни. Да я к нему привыкла как старому плюшевому мишке с оторванной лапой, но выбросить его нельзя ведь он самая любимая игрушка. И позволить издеваться над ним другой я не могу.

— Ладно, — сдавалась я. — Год. А потом посмотрим.

Теперь в непонятном положении стоял Лауфман.

— Э? И что даже проклятием не бросишься? По голове не стукнешь? Не обзовешься?

— Ничего себе у тебя предпочтения. Хотя можно было догадаться, — я покосилась на книгу. — Ну, где там твоя романтика?

Напарник молча обвел рукой разбросанные лепестки.

— Ага, молодец, хорошо постарался, — я ободряющее похлопала его по плечу.

Судя по слегка перекошенному лицу, что-то не то. Ах да, романтика. Встала на носочки и быстро чмокнула парня в щеку. Одним словом, контузила Лауфмана по максимуму.

Кил с деловым видом прохаживался по столу.

— Ну что поговорили? — ехидно спросил демон. — Все живы остались?

— А ты мог бы мне, и сказать, — я сердито фыркнула на него.

— Ага, прямо представляю этот разговор: ты в истерике, я в гипсе.

— Не преувеличивай. Истерики бы не было. Кстати, — я резко развернулась к спускающемуся со второго этажа Лауфману. Парень сбился с шага и чуть не познал радость свободного падения: — А можно химическую атаку из дома убрать? Мне кажется, что запах этих духов я чувствую через закрытую коробку. Все ты территорию пометил, достаточно.

— Не совсем, — усмехнулся напарник.

Я и пикнуть не успела, как меня сжали в объятиях. Одной ладонью удерживая за поясницу, а второй фиксируя затылок. Лауфман целоваться умел, любил и практиковал. Опыт в этом деле ощущался. У даже губы успели заболеть, прежде чем меня отпустили.

— Все. Теперь пометил, — довольный собой напарник еще раз коротко поцеловал.

— Кто ж так метит, — я закатила глаза. — Учись! — И впилась в шею парня похлеще голодного упыря. — Вот!

Лауфман коснулся пальцем красного засоса:

— Главное маме на глаза с этим не показываться.

Демон поддержал меня громким смехом. Не представляю, как можно объяснить мадам Лауфман такое страшное ранение сына.

Завтрак в нашем доме, с тех пор как напарник решил учиться готовить, стал мероприятием рисковым. Я сковырнула черный горелый лук с омлета:

— Как там дела у Дара с Вариусом? Удалось напоить блаженного?

— Я вчера их не видел, — отчитался Лауфман. — Но они вроде как до этого собирались пойти в наглую к нему в гости.

— Кил? — позвала я демона, дремавшего на подоконнике. — Можешь слетать на разведку?

Через полчаса уже было не до посиделок за столом. В избушке пусто. Такое ощущение, что они не ночевали дома. А светлый Жрец как ни в чем не бывало распивает чай с городским главой. Но Кил у меня не рядовой демон. Он отчетливо уловил запах крови от блаженного.

— Разделяемся, — я неуверенно попинала крышку подпола. — Ты остаешься здесь. Я полезу вниз.

— Да конечно! — тут же возмутился напарник.

— Слушай, Ашер, мы в Светлой Обители. Кого, увидев здесь, удивиться блаженный больше: меня или тебя? Так что на стреме ты. Тем более оттуда разить смертью. А это моя специфика.

— Вот именно! Смертью! — продолжал упираться светлый.

Кто ж знал, что хуже Лауфмана паразита, только заботливая версия напарника! Сначала мы спорили, кто полезет осматривать дом светлого Жреца. Затем кто проверит примечательный погреб среди клумб. Потом толкались плечами на папетри Светлой Обители. Устроили драку у личной каморки Жреца. И вот. Подвал.

Я устало вздохнула:

— Ты все равно через амулет почувствуешь, если что-то пойдет не так.

— Ладно, — скрипнул зубами в ответ напарник.

Я поставила ногу на первую ступеньку. Откровенно, лезть туда не хотелось. Светляк болтался над головой и сам подрагивал от ужаса. Какая-то нездоровая тяга у Жреца к подвалам. Как бы я не мечтала свернуть ему шею, нельзя не отметить: соображалка у него неплохо работает. Какой шанс, что я или любой другой темный влезет в его личную коморку в Светлой Обители?

Ноги коснулись земляного пола, и мне тут же захотелось их поджать с визгом. Это как наступить в ледяную воду. На губах не просто появился металлический привкус, кровь прямо вскипела.

Самое глупое, что может сделать некромант — влезть в могильник. Но когда меня останавливали такие мелочи как разум и опасность. Еще на первом курсе по нашему куратору стало ясно: среди нас нормальных нет, не было и не будет.

Узкий коридор, больше похожий на лаз какого-то крупного животного, резко перерос в круглую комнату. Я чуть не споткнулась о подозрительно знакомую бутыль. Наш с Ларой креативный напиток так и остался не распечатанным.

Медленно подняла глаза…

— Только не говорите, что вас скрутил старик! — гневно я рявкнула на прикованных к стене Дара и Вариуса.

Мужики сконфуженно переглянулись. Рядом с ними на полу стояла клетка, в которой лежал, свернувшись в калач, парень лет двенадцати. Посередине помещения со спертым воздухом и отчетливым вкусом смерти возвышался алтарь. Что за анархизм в век прогрессивного, а главное гуманного убийства магией.

— Да мы и сами не поняли, — проскрипел Дар. — Отправились в гости чайку попить, заодно и подлить Жрецу настойки. Сделали по глотку и в себя пришли уже тут. Этот нехороший старик еще мне голову пробил! Кровищи натекло!

— Что с оборотом? — я обогнула алтарь по широкой дуге.

— Именно что ничего. Оковы специальные. И где раздобыл только гад?

Неожиданно темнота за моей спиной отозвалась голосом светлого Жреца:

— От гада слышу!

Время сжалось в тугую пружину. На фоне лесник и оборотень орали хором: «Берегись!». Я спешно стала поднимать щит и одновременно разворачиваться. Доля секунды, в которую я успела заметить опускающийся на мою голову посох. Рука с зажатой бутылью сама рефлекторно устремилась к лицу Жреца. Затем наступила темнота.

Лежать было не комфортно. Не знаю, что больше смущало: камень под спиной, прикованные руки, головная боль или бухтение блаженного. Одним словом, настроение у меня было так себе. Но стоило открыть глаза, как оно испортилось окончательно.