– Чтобы перевести тебя через дорогу, – ответил я, продолжая размышлять.

Машинально прочитал цифры на счете, достал деньги и отдал подошедшему официанту. Сдача осталась лежать на столе. Поднял глаза на стоящую уже Наталью. Передо мной – счастливый человек, в блестящие глаза которого мне снова хотелось смотреть.

На улице я взял ее за руку и повел на переход.

– Как школьницу… – засмеялась Наталья.

И действительно, я ощущал себя пионервожатым и со всей серьезностью относился к своим обязанностям. Да и рядом со мной вместо Натальи семенила сейчас школьница, готовая нашкодить в любую минуту.

– Вчера перед сном думала о той несчастной, что сотворила над собой такое.

– Иди быстрее и не болтай!

– Что это было с ней и Гордеем? Что ты не отвечаешь?

– Сначала перейдем дорогу.

Господи! Как тяжело быть женщиной! Тут во все глаза смотришь, а уверенности в том, что тебя не собьют, нет никогда. Заглядывает на дороге мне в лицо, как в собственную тарелку с чем-то вкусным, а по сторонам смотреть даже и не думает. Ты посмотри на нее! Свободной рукой поправляет шапочку. Нагибается к земле.

– Что ты делаешь?!

– Резинка для волос упала. Испачкалась… – Хлоп-хлоп мне по рукаву. Еще и разглядывает, не осталось ли на ней снега. Я старательно волоку ее по дороге. Вот уже и край, можно отпустить ее руку. Сразу же эти руки начинают копаться в собственной сумке. Она готова залезть в нее с головой.

– Ты до парикмахерской потерпеть не могла?! Что ты ищешь?

– Сухую резинку.

– Она зачем тебе на тротуаре и дороге?!

Наталья перестала рыться в сумке, и мне снова захотелось взять ее руку. Наталья присмирела и побрела рядышком. Оказывается, так просто взять за руку, и вот уже никто не мельтешит у тебя перед лицом, не делает всяких там па, словно перед зеркалом, и не искрит остроумием. Мирно и без сутолоки мы дошли до парикмахерской.

– Наташ! Почему ты одна?

– Я?! Одна?! С чего ты взял?

Куда-то исчезла школьница, передо мной стояла обыденная и расфуфыренная Наталья. Горько стало на душе и во рту одновременно. Я сглотнул.

– Что за гадость тебе в кафе подавали?

– Чай. Обычный чай. Сорт не знаю.

– Больше его не заказывай.

Я обошел Наталью, стал подниматься по ступеням своей парикмахерской. Собственная недвижимость в Москве – это вам не спортивный велосипед в общественном коридоре. Одна ступенька – и я Лавр, вторая ступенька – и я чувствую лавровый венок на голове. Я мастер, и я иду творить! И попираю ногами свою собственность! Такие перевоплощения со мной происходят каждое утро. Можно только представить, что ощущает президент, подъезжая к Кремлю. Да… Тяжело человеку!

– Привет, Наталья! – приветствует Гордей мою помощницу.

– Завтракал?

– Ага. Даже паука накормил.

Я заволновался:

– Что ты ему дал?

– Кусочек креветки.

– Морепродукт! Он никогда его не ел! Опухнет и умрет…

– Ты думаешь? – опечалился Гордей. – Могу сходить и забрать его. Времени совсем немного прошло.

– Паутину не порви.

Гордей, на ходу застегивая пуговицы куртки, ринулся из парикмахерской.

Я закончил укладку на голове поп-звезды, когда Гордей вернулся. Тихонько проскользнул на свое место и затих.

– Завтра в это же время?

– Да. Наталья, запиши на завтра.

– Что за медведь? – звезда повела глазом в сторону Гордея.

– Это он так себя подает… На самом деле он стройный и накачанный.

– Я это и имел в виду, – ответила звезда. – Отпадная внешность! Могу предложить ему место в моем эскорте на сцене. Ему и делать ничего не придется. Просто красиво стоять.

– Не может он просто… Любит сложности.

– Да-а-а?! Например?

– У вас кот британец, у него паук. Чувствуете разницу!

– Ему это идет! – звезда обернулась и посмотрела на Гордея. Тот заметил это и улыбнулся нам. – И все-таки… Как зовут? – Звезда истребляла меня и моего друга дерзкими взглядами.

– Гордей.

Звезда обомлела и еще раз посмотрела на Гордея.

– Потрясающе… – звезда достала телефон. – Надо записать, а то начнешь рассказывать и не вспомнишь! Давайте поступим так. Вы ему передайте мое предложение, и пусть он подумает, а я позвоню.

– У вас есть возможность сделать это самому. Он же здесь.

– Я не смею… – клиент, как женщина, потупил взор. – Итак, договорились?

– До встречи и до звонка!

Звезда осторожно понесла свою «напомаженную голову» к выходу.

Свободное время! Я заглянул в Натальино царство. Ее спина согнута в каком-то неудобном положении, она вещала что-то в телефон. Пошел к Гордею.

– Тебя сейчас сватали.

– В смысле?

– В смысле, тебя хотели видеть рядом с собой на сцене.

– Чего делать?

– Стоять.

– Просто стоять?

– В том и дело! Красиво стоять надо.

– Делать я этого не умею и учиться не буду.

Мы хлопаем друг друга по рукам.

– Как паучок?

– Вот… – Гордей двигает по столешнице фотографию. На ней запечатлен в увеличенном размере паук. Чучело, вам скажу, еще то! Весь из пластинок и торчащих волосков. Фу… Я собрался сказать: «Какая гадость!» Но не успел.

– Посмотри, как он глядит на нас. Прямо на нас. Глаза добрые. Мы его накормили, и он нам доверяет.

Я вгляделся. Действительно, паук смотрел прямо мне в глаза, и выпуклые экраны глаз добрые.

– Что с креветкой?

– Так нет ее. Он на пол ее скинул.

– Скинул, значит, несъедобно для него.

Наталья взяла трубку зазвонившего телефона.

– Лавр! Это вас.

Как мне нравится эта ее фраза! Мы долго думали, как она будет ко мне обращаться в присутствии клиентов. Лаврентий? Длинно и несуразно. Лавр! Самое то! И обязательно на «вы».

– Больше не пугай моего паука своими съемками.

– Чего это он твой?

– В моем доме живет мой паук.

– Я его принес на себе, ты сам сказал, значит, он мой.

Наталья махала рукой и гримасничала, требуя меня к телефону.

– Сходи и купи рамочку для фотки. Повесим здесь.

Гордей радостно воспринял мою просьбу и выбежал из парикмахерской. За стеклом витрины день раскрывал глаза. Разлапистые, как лопухи, снежинки шлепались о землю, о головы прохожих. В них столько было сейчас холодной воды, что у меня пошли мурашки по телу. Все-таки как хорошо иметь свой дом!

– Здравствуйте, Лавр! Скажите, а Гордей с вами? Вернее, у вас?

Я узнал голос Лисенка. Все внутри меня скукожилось.

– Здравствуйте. Гордей не со мной и не у меня. Чем могу вам помочь?

В телефоне подумали, взвесили ситуацию и тон моего голоса.

– Тогда сделайте мне укладку.

– Для вас все что угодно.

– Я подъеду?

– В половине четвертого я смогу уделить вам время.

– Я согласна, – радостно объявляет Лисенок и делает отбой.

– Она?

– Она.

– Да. Запиши. Укладка. Ей нужен Гордей. Надо куда-то спихнуть…

– Давай я попрошу его сходить ко мне и повесить дверцу у шкафа на кухне. Вчера оторвалась. Напугала…

У меня шевельнулась ревность в груди. Это что еще такое?!

– Ты понял? – Наталья помахала рукой перед моим лицом. Я задумался.

– Да понял я, понял. Меня ты не попросила бы об этом… Почему?

Наталья таращилась на меня.

– Ты занят всегда.

– Только поэтому? Если бы не был занят?

Видимо, Наталью насторожили мои вопросы и тон, с каким я их проговаривал. Она мягко кинула мне в лицо белоснежный подголовник с кресла и пошла в свое царство.

– Я просто хотела помочь тебе, – раздалось оттуда.

Вернулся Гордей. Не говоря ни слова, направился к стойке, не снимая куртки принялся разбирать рамку и вставлять в нее фотографию паука. Наталья вынесла две тарелки. В каждой лежало по куриной ножке, штук десять оливок, половинка болгарского сладкого перца и так модный и популярный сейчас стебель сельдерея. Раскрученный бренд.

– Налетай, мальчики! Сейчас хлеб принесу.

Уставилась на паука.

– Реально паук? Ваш?

– Наш, – в два голоса ответили мы.