Почему я не прошептала тогда в твои губы, что так хотела?.. Или всё-таки прошептала… мысленно? Ты же не мог не услышать этого… не мог…
– Ты ведь осознаешь, что только что сделала?
Я же не закрывала в эти секунды собственных глаз, поскольку боялась потерять любой бесценный миг и возможное изменение в твоём взгляде, пропустить хотя бы незначительное и самое ожидаемое просветление в твоей застывшей маске неуязвимого божества. После всего, что между нами здесь и сейчас произошло… ты же не мог… Я ведь чувствовала, все эти минуты! ЧУВСТВОВАЛА!
– Мы сделали это оба, Дэн…
Я не успела договорить и не потому, что твои пальцы сжались с болезненной силой в моих волосах и едва не сорвали натянутые пряди с моей головы вместе со скальпом. За полсекунды до этого мне пришлось пережить самое страшное в моей жизни – увидеть чудовищную метаморфозу с твоим лицом, как его накрыло чёрной тенью, исказившую за считанные микромгновения твои чеканные и совершенные черты более контрастными "тенями" опустошающего бездушия. Никогда ещё моё сердце не останавливалось и не леденело от столь шокирующего ужаса буквально в одном ударе от летального разрыва… И никогда ещё я не боялась ТАК того, что заметила в твоих почерневших глазах, в их смертельной глубине, затянувшейся ещё более ослепляющей чернотой абсолютного мрака и убивающей на раз вымораживающим бездушием.
Вот что такое умереть по настоящему и осознать это в полную меру – прочувствовать, пережить… практически уже остаться на той стороне без единого шанса на возврат…
Но разве ты позволишь мне это сделать? Твои руки успеют вырвать меня даже с того света, потому что это тоже часть твоего мира, твоих демонов и твоей возликовавшей тьмы.
– Кто тебе позволил называть меня по имени? – слишком безупречные, идеально вымеренные в каждом отчеканенном слоге и произнесенные совершенно ровным тоном беспристрастного киллера. Они вонзались мне в глаза, в лицо и даже в округлившиеся губки острейшими лезвиями твоих чёрных скальпелей и резали по настоящему, физически и на живую: кожу, мышцы, нервы, кость!
Лучше бы я ослепла и оглохла или сразу скончалась, ибо нет ничего страшнее умирать так долго и мучительно от самых свежих и глубоких порезов, медленно, бесконечную вечность истекая кровью. И если бы только истекая кровью (ты ведь предусмотрел и это! Будешь делать мне переливание каждый раз, когда я начну загибаться и терять сознание?)…
– Ты, бл*дь, вообще хоть немного соображаешь? Или за последний месяц тебе вконец снесло крышу от вседозволенности? – уже и не знаю, что хуже и страшнее, и от чего хочется потерять сознание прямо сейчас (до того, как будет оглашен весь вердикт)… когда ты срываешься в крик или вычитываешь свои приговоры пугающе спокойным голосом бесчувственного палача? – Что, Эллис?!.. что я должен такое сделать, чтобы ты поняла и до конца осознала всю реальность происходящего? За кого ты меня принимаешь? За озабоченного переростка, которому достаточно подрачить пальчиками и дать взглянуть на твои трусики?..
– Я вовсе не…
– Я разве разрешал тебе открывать свой бл**ский рот?..
Последующие кадры и действия прошлись по памяти, глазному нерву и оцепеневшему сознанию слишком смазанными и ирреальными царапинами кровоточащих порезов. Парализованный мозг едва успевал улавливать и фиксировать хотя бы тридцать процентов из общей картины. Казалось, он старательно пытался вырваться из этой авангардной ловушки чистого сумасшествия всеми доступными ему способами. Но с таким же успехом я могла просто царапать по полу пальцами или по спаянным пластинам из тугоплавкой стали твоего защитного панциря. Я даже не могла закрыть глаза, пошевелиться или хотя бы подумать. Меня сковало по всем мышцам, суставам и сухожилиям собственными страхами и более прочными удавками откровенного шока.
Ещё только-только и буквально вот-вот, всего в один полувздох назад, я тонула в твоих объятиях, вжималась в твоё обнаженное тело, держалась за тебя, как утопающий за свою единственную спасительную соломинку… И ВСЁ?
Как? Почему? Что? Каким образом и когда ты вообще успел это сделать?
Вначале оглушил отрезвляющей болью и даже не знаю, какой самой острой и сильной: физической? – рывком твоих пальцев в моих волосах; или моральной? – каждым взвешенным и идеально отмеренным ударом твоих бьющих точно на поражение слов. Я не смогла ни зашипеть, ни вскрикнуть, только до смерти напугаться и интуитивно, как тот слепой котенок, брошенный плашмя на холодный пол, скользить по мокрому мрамору трясущимися ладонями и не понимать, как я тут очутилась и что только что произошло.
Я не успела даже разрыдаться от того же ужаса и выбивающего испуга. Моя голова пылала от боли, сердце отчаянно выламывало ребра грудной клетки и одновременно разрывало мне глотку своей хаотичной аритмией, словно пыталось задушить изнутри или довести до критической точки предсмертных судорог. Несколько секунд я не просто ничего не видела, не слышала и уже практически не чувствовала саму себя, я вообще не нигде не была и уж тем более никем.
Падение, удар о землю и полный мрак? Разве я падала?..
Слишком быстро, резко и стремительно… Так не падают… Так только режут и пронзают насквозь со всех сторон длинными осколками твоих чёрных зеркал.
Слишком холодно, мокро и страшно… Как будто я уже лежу в луже своей крови и впервые осознаю, насколько я сейчас обнажена и беззащитна. И не важно, что на моём палаче одежды не больше, чем на мне. Звери тоже не носят одежд, как и твой собственный хищник, их защищает и прикрывает шерсть или грубая щетина, а то и целый хитиновый панцирь… в твоём случае – титановая броня из окаменевших шрамов и рубцов. Ты больше не наг и не раздет, каким был несколько минут назад передо мною и в моих руках, потому что я совершенно этого не ощущаю!.. Больше не вижу и не ощущаю…
– Поза номер три!.. ЭЛЛИС… ТЫ МЕНЯ СЛЫШАЛА? ПОЗА-НОМЕР-ТРИ! Разрешаю только держаться руками за пол и ВСЁ!
Эллис, ты хорошо расслышала? Никаких поблажек! Никаких попыток выиграть для себя нескольких секунд бессмысленной отсрочки…
– Я сказал лицом в пол и задницей вверх! И ждать!
Что это было, твой режущий голос, твои вспарывающие кожу слова или твои пальцы стянувшие новым рывком мои волосы под затылком и до боли сжавшие шею?
Я даже не поняла, что ты сделал со мной на самом деле, только почувствовала очередную вспышку обжигающей боли на голове и сильный толчок – насильственное давление твоих пальцев. Но куда? Вперёд? Вверх или вниз?
Если бы не руки, упирающиеся в скользкий пол ванной зоны, я бы точно распласталась по мрамору и не исключено, что разбила бы лицо. Хотя, кто его знает?.. Я же не ударилась лбом. Даже в таком состоянии ты умудряешься контролировать все свои действия и острейшие, как бритва слова. Из твоего рта не вылетает бессвязного потока истошных воплей с отборной бранью и твоя ладонь совершенно не дрожит…
– Встала на колени и подняла повыше свою задницу! И не заставляй меня повторять сколько бы то ни было. За каждое вынужденное и ненужное напоминание, я буду начислять по пять дополнительных ударов. Ты меня хорошо расслышала? ПО ПЯТЬ!
Слишком громко шумит в голове и слишком сильно выбивает по опорным сухожилиям собственной паникой и одуревшими эмоциями. Мне проще упасть, сжаться беспомощным комочком и заткнуть ладонями уши, только лишь бы не слышать и не ощущать тебя. Пожалуйста! Не сейчас, не после того, что между нами было. Я не могу пропускать через свое сброшенное на землю тело, разум и только что вскрытые тобою нервы всё, что ты говоришь, чем уже бьешь и как это делаешь.
Этого не может быть. Я не могу поверить. Мой рассудок отказывается принимать происходящее и особенно запоминать. Кажется даже мозг отключается с большей частью рецепторов и нервных окончаний, а может их глушит моя внутренняя костная лихорадка, добравшаяся по позвоночнику к связям нейронов, отвечающих за восприятие и физическое осязание. Может меня попросту поглотила моя собственная боль?..
