«Набежит волна, коснется и отхлынет вскоре…» Набежит волна, коснется и отхлынет вскоре. Веткой ветер встрепенется, возвратится в море. Запах ночи унесется в утро с ночью вместе. Ничего не остается на одном на месте. Ничего не остается – ни дождя, ни лета. И хвоинка вдруг сорвется, улетит в примету, За которой нет ненастья, за которой – воля. Но не счастье, нет, не счастье, пустота – не боле. Улетит да возвратится, чтоб однажды снова Вдаль уйти за дальней птицей кораблем сосновым… «Я возвращаюсь. Будет ночь светла…» Я возвращаюсь. Будет ночь светла И ясен день в душе моей отныне. Туда, где на сосновых иглах стынет Прозрачная, как истина, смола. Где облака над озером в кольцо И видное за ними еле-еле Лицо зари, как женщины лицо, У самой у озерной колыбели. Там конь крылатый тайну стережет Пока еще не найденного слова. Но это слово есть. И слово жжет И неизменно возвращает снова С любой дороги, с Млечного Пути… Туда, где озеро. Вот только бы дойти… Фрагмент из поэмы «Дорога без конца» (о Ледовом побоище) Говорят в ночи подковы. Кони сытые – вразлет. На Узмени старой новый Зазвенел озерный лед. Гул и топот. Гул и топот. Ветер, бурю не свищи! Слышишь, слышишь, хищный клекот… Видишь – белые плащи. Скачут – свист над головою — По греховные дела. Их, гляди, опять к разбою Путь-дорожка привела. Завела метель-дорога. Замела метель следы. Уж не дьявол ли в подмогу Ей, предвестнице беды? И о чем-то снова, снова Меж копыт и звон, и спор. Разговор ведут подковы, Бесконечный разговор… «Счастье пишу. Осторожно, почти не дыша…» Счастье пишу. Осторожно, почти не дыша, Прикасаюсь к нему, его легкому шагу По земле. И беру понемногу, что взгляд унесет, Чтобы перенести каждый крохотный квант на бумагу. Квант из воздуха счастья. Высокий полет Журавля и синицы… И то и другое – вдали. Но зато облака до восторга, до праздника рядом. Я беру их, совсем не касаясь глазами земли, И – одни лишь глаза, не касаясь тебя еще взглядом. И, не слыша пространства, трамвайных звонков и сирен, Слышу только одну надо мною повисшую фразу: «Вы кого-нибудь любите? Только не сразу Отвечайте»… И чувствую, чувствую плен Этой фразы и пальцев волненье. Пальцев, пишущих глаз твоих прикосновенье. Пальцев, пишущих счастье в его первый день. И спешу написать. И боюсь торопиться, Как боюсь ему плоть дать, дыхание, тень, Дать себя обрести и потом уже не возвратиться В этот миг, вдруг принесший весну и сирень, И тебя в этот миг, в это прикосновенье Длинным взглядом-вопросом, таившимся в нас, Нас обоих. И праздничность, и удивленье, И пронзившую мысль: ни дыханьем, ни тенью Из «потом» не вернуться вот в это «сейчас»… «Под красный свет, под красный свет…» Под красный свет, под красный свет, Людей, внезапно смолкших, – мимо, Ругнув зевак, дохнув бензином, Промчался РАФ под красный свет, Как пес, несчастья взявший след. Туда, где мысль остановилась В полумгновенье от окна. А сердце билось, сердце билось Так, что взметнулась тишина Между кроватью и окном… И жизнь тревожным билась сном, Дрожа на нити вполнакала… Не сразу нить оборвалась, Но, вздрогнув, больше не зажглась Безмолвно. Было и не стало. Как просто – было и не стало… Так страшно – было и не стало, Что даже смерть отозвалась И, не стыдясь себя нимало, Устами тишины кричала. Должно, гостей на пир сзывала. На скорбный пир своих страстей К уже не ждавшему гостей… И мчался РАФ под красный свет, Беды привычно взявший след. «Ты здесь? Не торопись. Откуда и куда…» Ты здесь? Не торопись. Откуда и куда Несешь в себе опять свои заботы? Бесплотный образ твой. Ни звука, ни следа, Ни тени, ни огня… Хотя я знаю – кто ты… Знакомый дождь в безмолвной тишине, Когда, казалось, мир на время замер Без соглядатаев, без света и без камер, Как перед исповедью… Я – тебе, ты – мне… О чем мы?.. Не поверишь. О воде… И в самом деле – дождь. О чем же боле? Прохладных струй прикосновенья где, Там нет ни сожаления, ни боли… И нелюбовь коснулась не лица, Но сердца, будто полного обиды. И монолог дождя без паузы и конца Незримо уведет в безмолвье Атлантиды. В животворящий мир воды и водных струй… Коль выучил урок, не заплывай за буй — Спасительный рубеж и сердца и ума И неизменный пункт, источник непокоя. Настойчивая мысль, что это жизнь сама Определила путь себя увидеть – кто я… И будут в тишине ступать года, И трепетнет душа, хоть всякий раз напрасно, Пока ее Высокая Вода Не позовет за буй неистово и властно… «Как радостна и как тиха она…» Как радостна и как тиха она, Упрямая надежда, что таится В прозрачности живой – ни стен, ни дна. Лишь легкое тепло из глубины струится. И вот уже раскрепощенный дух Украдкою вдыхает полной грудью, Хотя пасьянс судьбы – одно из двух — Пока еще не сложен. Многолюдье Терзает неизвестность, ранит страх Простых вещей подчас непониманья, Опасных игрищ предзнаменованье И миропониманья полный крах — Разрозненный аккорд военной меди, И диссонанс гармонии с судьбой, И потускневший памятник Победе Неандертальца над самим собой… И реки вспять. И фуэте верблюда, И хохот гор, молчанью вопреки, И нерукопожатие, откуда, Как ни старайся, не пожать руки… Взгляд в никуда, безмолвный и бездумный, Отставленный от мира и идей. И снова, снова! Человек разумный Совсем один. Один среди людей… И снова допотопная туманность, Где будто не ступала и нога, И вирусно-немая первозданность Творящего надежду очага… Как радостно между ветрами, между Дождями – очагу в них не гореть — Почувствовать тепло живой надежды И жизнь уже озябшую согреть… |
