– Этот парень тоже помогал мне учиться, до того ещё, как ты переехал сюда. И к нему как раз мама сразу расположилась, она же его и нашла где-то.

– А как же… – протянул Никита, указывая на киот, упоминая религиозность её матери.

– Она, естественно, ничего не знала. Я по ночам в своей комнате прислушивалась, как он по замку постукивал, тихонько впускала, и мы с ним занимались этим самым. А как обнаружилось, что я в неполных шестнадцать беременна, то пришлось сделать…

Никита пошатнулся и опёрся на стол. С Машей в этот момент произошло невероятное – она весело улыбнулась. Но Никита этого не заметил.

– Хорошо я сочиняю, Никит?

– Что-о-о? – в полуобморочном состоянии выкрикнул парень.

– Да пошутила я, Никит, чего ты? Я слышала, что шутить полезно.

Произошедшее дальше с Никитой трудно поддаётся описанию. Он разразился диким хохотом и в бессилии почти лёг на стол.

– Ой, умница, Маш… Ха-ха-ха!.. Как весело мне от тебя стало… Ха-ха-ха!.. Раз… Ой-ой-ха-ха… разрядила… Хи-хи!.. Меня… Эа-ха-ха!

– Похоже это на твою анархию?

– Чуть-чуть… Ох-ха-ха!..

Парень хотел сесть на стул, но сел мимо, ушиб локти, но хохотать не перестал. Он не мог встать с пола и катался по нему.

– Ну хватит, Никит, осторожней, уронишь на себя что-нибудь. Здесь нож, кастрюли, – и Маша с хозяйственным видом всё это отодвинула.

Никита издавал уже не смех, а какие-то отрывистые хрипы и даже не думал подниматься с пола.

– А может тебе водички дать?

– Ну, давай, о-хо-хо-о…

Маша налила фильтрованную воду из чайника и присела, чтобы подать Никите. Он, наконец, привстал и выпил. Затем встал окончательно – на ноги.

– Ох, вовремя ты остановилась! А то мог меня инфаркт хватить. Он же молодеет, сейчас и в двадцать лет не редкость.

– Я тоже подумала: вовремя. Я ещё просто хотела узнать: похоже это на твою анархию – нагуливать ребёнка, а потом его убивать?

– Не совсем ты так поняла, – всё ещё посмеивался Никита. – Анархия всегда за жизнь! Потом поговорим, будет ещё время. Пока что – спасибо за эмоциональную разрядку! Вот уж не ожидал! Умница – такое придумать! Любовные романы бы тебе писать! Сейчас уж мама твоя придёт скоро, пойду пока. Помни, что люблю тебя. Сегодня ещё больше полюбил!

И слегка свихнувшийся Никита пошёл к выходу. Такой дикий хохот у него ещё повторялся ночью.

Когда началась непосредственно учёба на четвёртом курсе, Сергей слегка отошёл от шока… А затем в его, в общем-то всё ещё умной голове начал потихоньку-полегоньку вырисовываться некий план новой встречи с Белкой. Один бы он не справился… Нужен был кто-то для отвлекающего манёвра. И пока что наилучшим претендентом в компаньоны, несмотря на все моменты недопонимания, был Рома Фокин.

План назрел таков: приехать с Ромой к прежнему зданию и изобразить там социологический опрос на тему: «Отношение общества к философии». А пока не появится, не выйдет нужный объект – Белка – просто стоять и говорить с Ромой на заумные темы, мастером которых Рома и являлся. Главное, и сам Рома ничего не будет знать о конечной цели. Но и совершать в отношении него грех лжи Сергею также не придётся, – ведь соцопрос действительно будет, но только он будет средством для другой цели, от Ромы скрытой. И что совсем замечательно – недоверчивый Рома вдруг быстро и с воодушевлением согласился, ведь тема соцопроса и его интересовала ещё как!

Для начала Сергей проводил одиночную разведку – направлялся в прежнее здание в другом конце Москвы и рассматривал расписание нужной группы. Да! Он уже знал, какая группа ему нужна. Ему удалось, учась в этом здании, засечь момент, когда Белка входит в аудиторию с определённым номером. Затем Сергей, глядя в расписание и ощущая себя истинным разведчиком, сопоставил номер аудитории с днём недели и номером пары, и оказалось, что занятия только у одной группы! Красота! С того момента он знал, в какой группе учится Белка. И теперь смотрел расписание только этой группы. Не всегда, правда, оно помогало ему обнаружить выход своей музы, и он с Ромой присутствовал, говоря на философские темы, но безрезультатно. Роме Сергей просто говорил, что пока нужных для опроса людей не оказалось, а Рома так ничего и не заподозрил. Рома даже помогал Сергею лучше всматриваться в расписание, замечать конкретные даты, обозначенные в скобках. По меркам убогой жизни Капитонова то, что он задумал было настоящей авантюрой.

Девушка с щекастым лицом действительно была музой Сергея, сама того не ведая, подбадривала его в учёбе и вообще помогла остаться в этом институте после столь жёстких конфликтов, например, с тем же Ромой. В надежде её увидеть прошла вся зима. И вот, в начале весны… это произошло. Чудо из чудес. Все чрезвычайно редкие и оттого запоминающиеся моменты радости в жизни Сергея, все они без исключения предвещали этот момент! Сначала из двери вышла девушка, в которой он узнал подружку, провожатую Белки. И Сергей замер, неужели сейчас… Да! Под розовой шапочкой появилось личико, похожее на беличью мордочку! Сколько он шёл к этому моменту, когда не решиться действовать равнозначно смерти!!

Сколько он отдалённо намекал матери о своём стремлении познакомиться, как долго она не догадывалась и как давно уже догадалась! Этот момент настал! Как он доходил до просьбы совета у своих пьяных и развратных однокурсников! Этот момент настал! Сколько слышал предостережений, что он эту девушку напугает или, наоборот, она окажется не такой и сама чем-нибудь ужаснёт его. Этот момент настал! Сколько он, оставаясь незнакомым этой девушке, оставался ей беззаветно верен! Этот момент настал! Как ему было страшно представлять, во что превратится его жизнь, если он так и не… А впрочем, ни к чему вспоминать, когда этот момент настал!!

Сергей договорился с Ромой, что как только «нужные люди» выйдут на крыльцо, они меняют тему своего разговора на первоначальную. Рома увидел, стоя спиной к крыльцу, как Сергей слегка замер, затем быстро произнёс:

– Стоп… Начальная тема!.. – далее обычным голосом. – Так вот, я говорю, что у философии сфера практического применения до того мала, что сводится только к её же преподаванию. Если раньше…

Белка в сопровождении всё тех же подружек прошла мимо говорящего давно заготовленную речь Сергея, уже не заметив его и свободно глядя перед собой.

– Если раньше, в древности ещё… Ходу, Рома, ходу… – Сергей двинулся за ними и позвал за собой собеседника. – …Цари всякие там спрашивали совета у мудрецов, то теперь всякие мудрецы от власти отдалены. А философия как специальность нужна только для дальнейшего её преподавания, повторения того же. Это замкнутый круг, из которого выхода пока не намечается. Вся философия как специальность – порочный круг, получается. Или это государство так сделало, или сама по себе философия такой сделалась и такое незавидное положение в обществе имеет…

Сергей приблизился к Белке уже на такое расстояние, что она должна была чётко слышать каждое его слово.

– У учащегося другой специальности спроси – тот чётко ответ даст… Вот… Вот сейчас, к примеру, давай вот у девушек спросим… Извините, девушки, можно вопрос по поводу нашего разговора?

– Да-да! – вовсе не испуганно, звонким голосом отозвалась Белка, не поворачивая головы.

– Вот вы, – обратился Сергей сначала сразу ко всем, – если я не ошибаюсь, с факультета «ин яз»?

– Да! – снова звонко и деловито ответила Белка, прикрыв на миг глаза и сложив губы в лёгкую улыбку.

– Так вот, я хотел бы узнать у вас, – теперь Сергей именно к ней обращался на «вы», и в то же время заметил заинтересованную улыбку её подружки, – и вас: какие перспективы в плане профессии открывает ваша специальность?

Ответ, который дала Белка, был не очень важен Сергею. Что могло значить содержание этого ответа по сравнению с тем фактом, что ему – именно ему, Сергею Евгеньевичу Капитонову – что-то говорила эта девушка, после столького времени ожидания и попыток добиться этого?! Насколько этот звонкий, чёткий и уверенный голос значил больше того, что им говорилось! Сергей только лишь запомнил слова: «Если что, можно и поменять специальность на экономиста», – и отметил про себя, что, оказывается, Белка не держится намертво за свою специальность, что в смене специальности ничего странного нет.