Она замолчала, силясь подобрать слова. А я снова вгляделся в круговерть снежинок за окном, любуясь их танцем, древним, как мир. Забота почти что не знакомой женщины почему-то умиляла и забавляла.
– Сплю я плохо, Александра Васильна, – признался я, наконец. – Кошмары снятся.
– О… – выдохнула она. – Это плохо. Что-то не в порядке, значит. В церковь-то ходили? У меня так двоюродная сестра, знаете… Тоже спать не могла, говорит, мол, как спять ляжет – так нашёптывает ей прямо в уши, так и нашёптывает. Исхудала, осунулась… Как тень стала, аж соседи шарахались. А потом догадалась, или надоумил кто, сходила в церковь, свечку поставила Николаю Угоднику, помолилась, исповедалась…
Сиделка замолчала, так же зачарованно, как и я, глядя на вихрящуюся непогоду.
– И как, помогло? – не выдержал я.
– Не знаю, она как домой пришла, её сынок прознал, что она денег снесла в церковь, да забил её до смерти. Наркоман он у неё был, всё тащил из семьи. Говорят, за волосы взял, да лбом об стену…
Я молчал, немного шокированный неожиданной развязкой истории, не зная, что ответить. Сиделка рассказала эту историю тем же ровным тоном, каким люди обсуждают погоду или вчерашний футбольный матч, который ни одному из собеседников не был интересен. А Александра Васильевна тем временем очнулась от странного транса, в который внезапно впала, и продолжила:
– Но сходить-то всё равно лишним не будет? Бог-то, он, знаете, во многом помогает. Маме вот о здравии свечку поставьте, тоже помощь какая-никакая.
– М…
В бога я не верил, но говорить об этом сиделке почему-то не хотелось. Её-то он наверняка выручал не раз, давая силы в сложные моменты. Должна же она была к кому-то обращаться за утешением? Словно прочитав мои мысли, женщина продолжила:
– Вы неверующий наверняка, я понимаю… В Москве не до бога, молодым тем более. Но попробуйте всё же. Хуже ведь всяко не станет, правда?
Я кивнул, но скорее не соглашаясь, а просто для того, чтобы она от меня отвязалась. Поход в церковь в моём понимании был последним средством, если уж совсем накатит отчаяние, и других вариантов не останется. Хотя вариантов и так было немного, мне просто нравилось осознавать, что есть ещё нечто, что я как бы отложил на чёрный день. Это позволяло убеждать себя, что все остальные дни не так плохи.
А к сиделке тем временем вернулся её обычный жизнерадостный тон.
– Так или вон, к бабке сходите к знающей. Тоже ведь помогают, если уж вам в церковь так не хочется. А?
Я поразился тому, как легко вроде бы верующий человек предлагает мне обратиться к знахаркам, но комментировать не стал, и ответил уклончиво:
– Ну, может быть…
– А что? Народ к ним веками ходит, и не зря ведь! Я как раз тут одну знаю, она даже живёт неподалёку. У меня, представляете, недавно палец болеть начал, прямо болел, ну, вы не представляете, как! Я к ней пришла, а она мне пошептала над ним, он и прошёл!
Я уставился на неё, не в силах поверить, что мало того, что верующий, так ещё и работающий в больнице человек способен отправиться к знахарке с больным пальцем. Она, впрочем, истолковала мой взгляд по-своему:
– Да вы не волнуйтесь, она недорого берёт. Цену, говорит, сами назначите, и то, только если поможет её заговор. Ну так что, дать вам телефон?
Я не дал своего согласия, но не знающая преград в своей заботе Александра Васильевна едва ли не силой заставила меня записать цифры и сохранить в телефонной книге.
– Сходите, обязательно сходите! – ещё раз повторила она, уже прощаясь со мной. – Если сейчас позвоните, может, она сегодня вас и примет, живёт-то в двух шагах.
Я лишь снова кивнул в ответ.
*
Выйдя за ограду больницы, я остановился. Машинально поискал взглядом автомобиль патологоанатома, но так и не смог определить его среди сугробов, застывших на парковке. Хотя, её там могло и вовсе не быть. В любом случае, это ничего бы не изменило. Ефим Маркович наверняка уже позвонил своему приятелю и рассказал, что я оказался нанятым недоброжелателями нахалом-лжецом. Приволок ему какое-то насекомое и рассказал совершенно безумную историю…
Шмыгнув носом, я достал баночку с жуком, так и лежавшую в кармане. Мне и самому-то было тяжело принять тот факт, что я могу держать в руках что-то, неведомым образом явившееся из сна. Днём, занятый обычными мыслями и заботами, мой мозг заставил меня позабыть об этом происшествии, задвинул его на второй план, как рядовой раздражающий фактор. Но с наступлением темноты, когда дела остались позади, мои мысли снова вернулись к преследовавшему меня кошмару.
Как я проведу эту ночь? Выдержу ли ещё несколько часов без сна? И даже если выдержу, то смогу ли пойти на работу? Не идти я не мог, от этого зависело слишком многое. Но и возможности моего организма далеко не безграничны. Я отлично понимал, что ещё несколько дней – и попросту упаду, скончавшись от истощения. Не выдержит сердце, или как это обычно бывает в таких случаях…
Я тряхнул прозрачной банкой, слушая, как стучит покрытый жёстким хитином трупик о пластиковые стенки. Я отлично понимал Ефима Марковича, мне и самом у не верилось в реальность происходящего. Неужели со мной и правда, происходит нечто, не укладывающееся в рамки обыденного? А я, выходит, настолько твердолоб, что никак не могу заставить себя признать очевидное.
Поглощённый размышлениями, я и сам не заметил, как достал телефон и нашёл недавно записанный номер. В реальность того, что кто-то обладает сверхъестественными силами, я не верил так же, как и в то, что объекты из снов могут попадать в реальность. Но если есть в моих руках мёртвый жук, значит, и экстрасенсы бывают?
Логическую цепочку можно было бы развить и дальше, но этого я делать не стал. Просто нажал на кнопку вызова и замер, слушая гудки и разглядывая прозрачную пластиковую банку с красной крышкой.
– Алло? – донеслось, наконец, из трубки.
Голос звучал совсем не так, как в моём представлении должен был звучать голос «знающей бабки». Говорившая, скорее всего, была в возрасте, но вот хрипловатый низкий альт, который я услышал, подошёл бы скорее пожилой актрисе, уверенной в себе светской львице, а не отрекомендованной больничной сиделкой знахарке.
*
Женщина открыла мне не сразу. Сперва появилась щель в ладонь шириной и брякнула, натягиваясь, цепочка. Из полумрака прихожей на меня уставился полный подозрения глаз, резко дисгармонирующий с недавно слышанным голосом.
– Хтота? – проскрежетал старушечий писклявый голосок.
Я выудил из памяти имя знахарки и спросил в ответ:
– Зинаида Игоревна? Это Виктор, я вам звонил. Мне ваш номер…
Дверь с грохотом захлопнулась. Я в растерянности посмотрел на потёртый дерматин. Неужели ошибся адресом? Засуетившись, полез в карман за мобильным, но в этот момент дверь квартиры снова распахнулась, на это раз – на всю ширину. Подозрительная старушка пропала, и вместо неё появилась дородная женщина лет пятидесяти с небольшим, одетая в бежевые бриджи и свободную футболку с цветочным узором.
– Виктор? – поинтересовалась она, и я узнал свою собеседницу.
– Да, мне ваш номер…
– Дала Александра Васильевна, – со вздохом прервала меня женщина. – Которой мне скоро придётся доплачивать, как своему агенту.
Вздохнув ещё раз, знахарка отошла в сторону и сделал приглашающий жест рукой:
– Заходите уж, раз пришли. Посмотрим, чем вам помочь можно.
Немного смущаясь, я прошёл внутрь. В квартире было уютно, как бывает уютно в жилищах довольных своей одинокой жизнью старых дев. На стенах виднелись старые, аккуратно подклеенные на стыках и в углах обои в цветочек, на всех подоконниках, что я смог увидеть из прихожей, стояли цветы. Пахло свежей выпечкой и чаем.
– Проходите, проходите… – поторопила меня Зинаида Игоревна.
Я быстро разулся и бросил на вешалку пальто, после чего знахарка цепко ухватила меня за локоть и поволокла вглубь своего жилища. Я немного растерялся и даже не стал упираться. Хотя мне и не хотелось. Слабая надежда на то, что, если не учёный, так экстрасенс поможет мне избавиться от чудовища, подавила мою настороженность и недоверие к едва знакомой женщине.
