Волосы вчера были зализаны — сегодня видно, что они густые и вьющиеся, а короткая стрижка ей к лицу. Немного поработать стилисту — и она может быть даже и неотразимой, чем черт не шутит.

Глаза — это вообще песня. Вчера напрашивалось только одно определение: коровьи. Бессмысленные, добрые, карие, серьезные, печальные… Сегодня на Виктора глядят великолепные шоколадные очи, и смятение, плещущееся на дне, только прибавляет этому взгляду чувственности. Бог ты мой, да вчера о чувственности и разговора идти не могло!

Ресницы густые, длинные, загибающиеся вверх. Ротик… великоват, но тут, как говорится, на любителя. Личико свежее, чистое, сразу видно, что косметикой девушка никогда в жизни не пользовалась. Лишнего веса никакого, ножки стройные, прямые, джинсы в обтяжечку — да нет, сегодня перед ним прямо цветок нераспустившийся, а не вчерашняя грымза без возраста!

Доктор был, конечно, бабником и деньги своих пациентов любил куда больше, чем самих пациентов, но помимо этого он был профессионалом. Такие резкие перемены в облике свидетельствовать могут только о двух вариантах: либо за прошедшие неполные сутки что-то в жизни девушки кардинально переменилось, либо и вчера, и сегодня перед ним сидела одна и та же девушка, закомплексованная и затюканная родней и работой, но внутренне достаточно свободная и не лишенная изюминки. И доктору предстоит выяснить, какой из вариантов верен, а если все же второй — вытянуть на свет божий эту изюминку, освободить душу Полины от оков условностей и подарить миру еще одну красавицу.

— Ну-с, давайте-ка с самого начала. И прежде всего скажите мне, почему вы ко мне обратились, дорогая моя?

— Вчера? Или сегодня?

— А! Вы чувствуете разницу?

— Разумеется. Вчера я пришла сама, сегодня меня прислали.

— Начнем со вчерашнего дня.

— Понимаете… Я очень устала. От себя самой. Окружающих может раздражать моя чрезмерная стеснительность, но ведь они вольны просто отвернуться, уйти домой, прогнать тебя. А ты — ты всегда здесь. И никакого отдыха.

— Вот что: я даже не хочу знать, кто и почему вас прислал, как вы говорите, сегодня. Начнем вот откуда. Назовите мне самое счастливое воспоминание детства. Любое. Даже если считаете, что оно покажется мне идиотским. Не побоитесь?

— Нет. Я сегодня свой план по страхам выполнила…

Поздним вечером вымотанный до предела Виктор Приходько собственноручно довез Полину на машине до ее дома и проследил, как она бредет по дорожке к крыльцу. У двери она обернулась и помахала ему — немного робко, но вполне уверенно. Доктор удовлетворенно улыбнулся. Пошло дело! Если не будет неожиданностей, к концу недели результаты заметят все, знавшие ее раньше в качестве скучной грымзы в сером платье…

С утра Полину разбудил звонок в дверь. Спала она без задних ног, вымотанная вчерашним визитом к доктору до предела, но звонивший в дверь был настойчив.

Полина притащилась в прихожую, отчаянно зевая и пытаясь по шире открыть глаза. На крыльце обнаружился курьер с ее работы. Он принес забытые вчера пакеты и письмо от кадровички. Полина вяло поблагодарила парня и отправилась в ванную — кормить карпа и менять фильтр на кране.

Сидя верхом на корзине с грязным бельем, она распечатала конверт и углубилась в содержание послания. Егор тем временем гонялся за вяло убегающим в разные стороны мотылем и выглядел совершенно здоровым и бодрым.

Четкий почерк Натальи Ивановны — чистое удовольствие для секретарей. Ни одного непонятного слова… То есть Полина не знала ЗНАЧЕНИЯ очень многих слов, но написание было идеальным.

«…салон могу рекомендовать от всей души. Великолепный мастер, отличное обслуживание, к тому же они практикуют программу полного дня, а это существенно сэкономит Ваше время. Относительно работы можете не волноваться — я пригляжу за Евгением Владимировичем, тем более что составленные вами планы, как всегда, безупречны.

В заключение позволю себе дать чисто женский совет: не экономьте и не раздумывайте долго. Всегда лучше сожалеть о сделанном, чем о том, что так и не решился сделать. К тому же СПА-лифтинг и пилинг восхитительны, а ароматические обертывания наводят на мысли о Рае. Вот увидите, Вы еще будете благодарить Евгения Владимировича за его блажь. С неизменным уважением к Вам — Наталья Ивановна».

Полина перевела взгляд на карпа и подмигнула ему.

— Ну если уж она не боится этих процедур, то и мне не стоит. Сейчас мы с тобой примем солнечную ванну, а потом я поеду в этот самый салон.

Полина настежь распахнула окна, и солнечный свет хлынул в воду. Карп величаво выплыл из-под листьев монстеры и замер в золотом столбе света, шевеля плавниками. Полина немного полюбовалась им, а потом пошла одеваться.

Автобус недавно ушел, и она решила не терять времени, пошла пешком. Проходя мимо зоомагазина, едва удержалась, чтобы не зайти, и в этот момент раздался печальный журчащий голос:

— Здъявствуйте. Как дела у нашего больного?

— Ой, Александр! Доброе утро, очень рада вас видеть. У Егора дела идут неплохо, он стал бодрее, вчера ел червяков, сегодня мотыль. Фильтр я поставила, а вот про компрессор забыла.

— Ничего стъяшного. Ыба къюпная, спъявится сама. Если будут вопъёсы — заходите.

— Обязательно, спасибо.

Она почти летела по мостовой, и сердце бешено колотилось в груди. Полина Зима, Тихоня Полина, Зануда Поля разговаривала с мужчиной и ни разу не покраснела и не брякнула глупость!

Полина лихо вскочила в автобус и помчалась навстречу неизвестности.

Салон оказался расположен на тихой и крайне умиротворяющей улочке. Полина и не подозревала, что такие еще остались. Здесь повсюду стояли дома постройки прошлого века, и о веке сегодняшнем напоминали только яркие неоновые вывески. В частности, одна из них гласила: «РЕЛАКС-СПА. КУЛЬТ ТЕЛА».

На пороге симпатичного викторианского дома путь слегка оробевшей, но все еще не чуявшей подвоха Полине преградило настоящее чудовище.

У чудовища были густо накрашены глаза, лихо загнуты накладные ресницы, кокетливо подмазаны блеском пухлые губки. На первый взгляд это был маленький, тонкий, гибкий, как змея, юноша, которому (при ближайшем рассмотрении) было не меньше пятидесяти. Волосы у пожилого мальчика были острижены коротким ежиком, но на лоб спускался кокетливый завиток.

Тело было каким-то длинным, узким в плечах и расширяющимся к бедрам. Ноги были затянуты в блестящие черные лосины с золотыми лампасами, совсем снизу сияли грубые армейские сапоги из тончайшей лайковой кожи.

Еще на странном создании болталась и полыхала всеми оттенками радуги свободная рубаха из шифона, а в вырезе виднелась впалая безволосая грудь, украшенная несколькими золотыми цепочками с кулонами. Создание курило дамскую сигаретку и трепалось по мобильному телефону довольно приятным баритоном, из чего, опять-таки, следовало, что хотя бы отчасти создание было мужчиной.

Полина, в жизни не общавшаяся с представителями сексуальных меньшинств, слегка запаниковала. С одной стороны, следуя логике, представители не могут… представлять опасность для женщин. С другой — кто их знает. Полина робко тронула создание за плечо и пискнула:

— Вы позволите?..

Она даже не предполагала, что эффект может быть столь сногсшибательным. Создание взвилось в воздух с громким и явно женским визгом, а потом сердито уставилось на Полину. Та окончательно перепугалась.

— Ох, простите меня, ради бога. Я не думала…

— А напра-асно! Головки — даже такие хорошенькие — даются барышням именно для этого, а потом уж для всего остального!

Полина окаменела, превратившись в статую. Что он… она… ОНО сказало?! Хорошенькая — что? У кого? Чья?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Это вы мне?..

— А здесь еще кто-то есть? Вам, вам, не вздумайте оглядываться. Темноволосым красоткам не идет выражение идиотизма на лице. Это — удел блондинок.