– Из муниципальных, разумеется, у нас государственное учреждение! – Кревцов смотрел на него, будто в первый раз видел. – У нас люди получат помощь даже без медицинского полиса, в экстренных случаях.

– И светом зари Вы освещаете путь отечественной медицины, – пропел Бентон, когда главврач поспешил на очередной осмотр. Кто-то рядом фыркнул – Павел Киселев уже ознакомился с актуальными результатами по делу Кузнецовой и успел даже подсуетиться с кофе. Сейчас он протягивал чашку Бентону.

– Не узнал?

– Не-а, – Бентон отхлебнул горячий напиток. Кажется, ужасы больницы стали для него чуть-чуть дальше. – Последние новости?

– Пара ребят из управления звонили сестре погибшей, она в шоке, но ничего серьезного не сообщила. Они уже три года не общаются, про парня она не знает. Вроде неприятелей у Меланьи не было, девчонка красивая, умная и талантливая.

– Сестра?

– Нет, сестра так себе, ничего особенного, – улыбнулся Павел. – Фотки видел.

– Да нет! Сестра как себя вела? Переживала, нервничала, плакала?

– Э-э, не знаю, надо уточнить, вроде спокойно себя вела, – округлил глаза Павел. – Это важно?

– Все важно, – сказал Бентон, – надо будет мне лично с ней переговорить, когда шок пройдет. Узнай, – он указал пальцем на дверь палаты парня, – были ли заявления о пропаже человека сегодня по области: парень, на вид лет девятнадцать-двадцать, голубые глаза, рост приблизительно сто семьдесят пять, одет в черную майку и джинсы. Если, кто заявлял, срочно выведи их на мою линию связи. Кровь с рубашки уже отдали на анализ, выглядит свежей.

– Может кровь самого парня тоже взять, ну чтобы без расхождений?

– Можно, – кивнул Бентон. – Но не сейчас, потом. А то этот, – он закатил глаза. – Эдуард Дмитриевич, светило медицины, опять стенать начнет.

Они замолчали, к ним приближался отец убитой, Виктор Андреевич Кузнецов или “Лукошко”, как нежно окрестил его Бентон, выглядел взволнованным, растрепавшиеся рыжие волосы обрамляли вспотевшее лицо – было видно, что он торопился попасть в клинику. Бентон удивленно взглянул на стажера.

– Вы изъявили желание показать мальчишку отцу Кузнецовой, – салютуя, отрапортовал Павел. – Ваше желание – закон на территории сорок шестого участка, мой господин.

– Хватит паясничать, – сказал Бентон и обратился к Кузнецову. – Спасибо, м-м-м, что выделили время. Есть подозреваемый в убийстве… – он указал на дверь палаты. Виктор Андреевич рванул к двери, его губы дрожали, но Бентон его притормозил. – Парень в состоянии шока, он ничего не помнит. Видите ли, даже если это он, не совсем этично обвинять его в том, чего он не помнит. По крайней мере, пока его вина не доказана. Но Вы сможете помочь следствию, если узнаете его: просто кивните или помотайте головой, если видите этого человека впервые. Условились?

Виктор Андреевич посмотрел на следователя, в его глазах стояли слезы. Бентон даже не был уверен, что его услышали. Осторожно, будто имеет дело с опасной бойцовской породой, Бентон придерживая “Лукошко” за рукав, толкнул дверь палаты. Парень обернулся. Черты его лица были искалечены царапинами и порезами на лице, а также ушибами, но Бентон понимал, что этого человека можно узнать, если ты его видел минимум пару раз. Но Виктор Андреевич помотал головой.

– Это не он, – из него как будто вышел воздух, плечи ссутулились и он выглядел снова поникшим. – Я знаю того парня, этот другой. Это не он застрелил мою девочку. По крайней мере, это точно не Андрей Шорин.

– Вы уверены?

– Абсолютно. Это не тот мальчишка, тот был ниже ростом. И черты лица другие. Хотя похож, как будто…

– Братья, – Бентон провел ладонью по лицу. Не тот. Теперь это точно, у отца Кузнецовой не было ни малейшего повода врать – девчонке раздробили череп и если бы этот урод сейчас сидел бы напротив Виктора Андреевича, то он бы миллион раз пожалел, что выжил в происшествии прошлой ночи, чем бы оно не являлось.

Парень изумленно глядел на следователя и отца погибшей.

– Скажите, что со мной случилось? – он попытался привстать. – В чем меня обвиняют?

– Не надо, лежите, я Вас прошу, – Бентон кинулся к парню и попытался его водрузить на кровать, но парень вцепился в его рукав.

– Прошу, – он смотрел на него умоляюще, – скажите мне за кого меня приняли, я ничего не помню, найдите хоть какое-то объяснение, прошу Вас…

– К тебе обязательно приедет полиция, буквально через два-три часа – они обо всем расспросят, включая место преступления, возьмут необходимый анализ крови, я обещаю. Просто этот участок вне моей юрисдикции, – Бентон извиняющее хлопнул парня по плечу. – Я по особо тяжким, приятель, а тебе надо отдохнуть, твой врач прав.

– Ты его не видел, – двадцать минут спустя после того, как Виктор Андреевич попрощался с ними, Бентон и Павел спустились на стоянку, где следователь с наслаждением закурил. – Так невозможно симулировать. Парень напуган, это видно. Он действительно не помнит ничего. Черт, я думал, такое только в фильмах бывает!

– Я читал, что это из-за того, что определенный участок мозга повреждается, – Павел не курил, потягивал молочный коктейль. – А потом, он может восстановиться, потому что по структуре мозг как червяк, может зарастить этот участок новым эпителием или как-то так.

– Давай Богу Богово, а кесарю кесарево, – Бентон улыбнулся. – Оставь медицинские заключения экспертам, они в этом больше понимают. А у нас пока не густо, – на небе собирались тучи. Бентон нахмурился – Надо, наверное, с сестрой девочки поговорить, она же вроде в Москву вернулась, ты говоришь?

– Ага. Что двинем в участок?

Бентон ничего не ответил. Только сейчас мысль, что донимала его во время визита в палату к парню, окончательно оформилась.

– Эге, отец Андрея сказал, что его сын выше, чем этот мальчик.

– И?

– А Лу.. Виктор Андреевич наоборот заявил, что Андрей Шорин был ниже ростом. Показания не сходятся.

– Так он же сидел? Как же можно понять выше или ниже? Память штука ненадежная… Главное, что и тот и другой не признали в нем Андрея Шорина, а это уже хорошо. Мальчишке и так досталось, по ходу его избили и ограбили.

– Да, – Бентон пребывал в своих мыслях, – кажется, дело с мальчишкой обернется очередным висяком.

– А нам какая печаль? Наше дело раскрыть убийство, а этим пусть местные занимаются. Сейчас к сестренке съездим, она хоть и не так горяча, как Меланья, но тоже ничего. В свете последних событий, времени на личную жизнь у меня ой, как мало, ценю моменты общения с противоположным полом.

– Тебе нужно жениться.

– Чтобы меня дома сутками не было? Ну, уж нет, тем более, пока Вы моя служебная пассия. Вдруг взревнуете, – Павел высунул язык.

– Фу, Киселев, прибереги природное обаяние для сестры. Нам нужны ценные сведения, что-то мне подсказывает, что она может знать даже больше, чем то, на что мы рассчитываем.

Глава 4

Как только за следователем и взвинченным стариком закрылась дверь парень (или молодой мужчина) опустился обратно на подушки. Он знал теперь, что такое чувствовать себя животным, угодившим в капкан. Они устроили ему смотрины, а он ничего не мог сделать – просто сидел на кровати, контуженный осознанием, что вся его жизнь до аварии (или ограбления) была нагло похищена и скрыта от него черной пеленой забвения. Это было тяжело перенести.

Он прекрасно помнил, как добрался до поликлиники – его подвез какой-то малый-дальнобойщик, всю дорогу до города по лесной зоне он трепался про пробки Москвы, про то, что все никак не построят объездную дорогу, и куда уходят его налоги. А скоро и въезд в город ограничат.

– Только по тикерам, – вещал водитель, смоля папиросой прямо в кабине. – Захотел ты проехаться в пределах МКАДа – плати, ну, знаешь, как эта система с аэропортами, за время пребывания…

Он взглянул на парня, избитого и уставшего. “У него, наверное, и почки отбиты, – подумал водитель. – Где же его так покорежило?”.