– Хей, тебя избили что ли?

Парень не ответил. Только поморщился, пытаясь придать своему непослушному телу более удобное положение. Через пару минут он выдал в никуда.

– По-моему это нормальная система, – его взгляд был затуманенным, но голос звучал жестко. – Меньше пробок, больше чистого воздуха.

Водитель зло зыркнул на парня и, выбросив окурок в окно, притулился к обочине.

– Все, приехали. Клиника. Дальше не повезу без денег. Да и, судя по твоему виду, мы по адресу.

– Благодарю.

Парень вылез. У него в голове был туман, но он отчетливо понимал, что нужно дальше делать. Оглядевшись по сторонам, он проследовал до дерева, стоявшего в небольшом дворе при поликлинике. В дупло дерева он сложил телефон. Пистолет он предусмотрительно оставил там же за городом – мало ли в какую передрягу он попал? По всей видимости, его пытались убить, а значит, оружие должно оставаться там же, где оно и лежало. На всякий случай он тщательно протер пистолет от отпечатков и пнул его ногой в кусты. Водитель не стал спрашивать про его окровавленную одежду, но что-то подсказывало парню, что заявляться в больницу в таком виде не стоит, а так как переодеться он здесь не сможет, имеет смысл хотя бы избавиться от телефона. Пока он сам во всем не разберется, лучше не привлекать к себе излишнего внимания.

Врач отнесся к нему с пониманием, когда юноша поведал ему о своих злоключениях.

– Я так понимаю, Ваше состояние далеко от нормы, – врач внимательно осматривал ушибы и ссадины, в большом количестве присутствующие на висках и скулах лица пострадавшего, – будто битое стекло… Вам повезло, что Вы в сознании и доехали до клиники. Мы сделаем все, что нужно, промоем раны, сделаем рентген, чтобы диагностировать сотрясение мозга…

– Доктор, у меня амнезия?

Врач, а это был Эдуард Дмитриевич Кревцов, посмотрел на него. Ему не часто приходилось сталкиваться с полной потерей памяти. Он считал, что преимущественно этим должны заниматься психотерапевты, поэтому в медицинском заключении для жертв аварий и случаев амнезии писал одно и то же – подлежит терапевтическому осмотру с дальнейшим курсом психотерапии. Чаще всего курс включал в себя три-четыре визита в психлечебницу, пропахшую мочой и медикаментами, бессмысленное плутание по коридорам памяти в присутствии отстраненного и холодного выпускника психотерапевтического отделения, приемы которого не отличались изобретательностью. Одно и то же погружение в гипнотический сон с последующим редким просветлением не способны были восстановить память. Сам Эдуард Дмитриевич больше верил в шаманский гипноз, нежели в практики психотерапевта, но ему не хотелось расстраивать парня. У него было странное чувство, будто он не случайно пострадал недалеко от больницы. Будто сам Кревцов должен нести за него ответственность.

– Ко мне вернется память? Почему я помню, что такое амнезия? Другие термины? Знаю про правила этой игры, – он указал на экран старенького телевизора, стоявшего в коридоре приемного покоя, пока они шли из перевязочной в кабинет Кревцова. В эфире шел пятый за сезон матч Чемпионата Европы по футболу, играли португальцы и шведы. – Я знаю правила этой игры! – голос парня повысил тональность. Он как зачарованный уставился на экран. – Мне кажется у парней в желтых майках больше шансов, они технично играют… Почему я это знаю, а свое имя я не помню?

– Я бы не сбрасывал португальцев со счетов, и та и другая довольно сильные команды, – дружелюбно сказал врач, с любопытством глядя на юношу. Он пригласил парня в свой кабинет. – Вам лучше присесть, у Вас действительно очень нехорошая ситуация, три сотрясения, одна из лобных долей повреждена, видимо Вы ударились при падении. Вам нужно много отдыхать, и я поражен тем, как Вы сейчас активны…

– Я чувствую себя нормально, лицо болит и голова тоже, но это только от осознания, что я ничего не помню, – он закрыл лицо руками. – Скажите, почему память так избирательна? Я не помню ничего, что бы непосредственно связывало меня с моей жизнью?

– У памяти сложная структура. Ваш мозг хранит память в особых областях – какие-то находятся внутри, в теменной доле, они отвечают за Ваши навыки и инстинкты, за базовые воспоминания – они помогают Вам ориентироваться в мире. А то, что на поверхности мозга уже непосредственно имеет отношение к Вашей жизни, имена родных, адрес, Ваши увлечения, вся информация, которую Вы наработали за жизнь. Дело в том, что при ударе головой Вы повредили верхнюю часть мозга – информация и память никуда не делась – она там, но, к сожалению, связей с ней нет, доступ к памяти закрыт. Иногда такое происходит по эмоциональным причинам, человек просто не хочет помнить некоторых вещей – ведь все наши воспоминания имеют эмоциональную основу. В случае сильного потрясения человек может забыть травмирующие события, в таких ситуациях обращаются к психотерапевту, – Кревцов нахмурился, разглядывая снимки, полученные на томографе, – но я думаю это не Ваш случай. На лицо очевидное повреждение лобных долей, оно скорее механическое. В анамнезе у Вас не так много данных о том, какой образ жизни Вы вели до этого, но экспресс-анализ крови показал, что Вы вполне здоровы. В Вашем случае восстановление памяти возможно, но не сразу и только частично.

Кревцов видел, как вытянулось лицо парня при этих словах, в его глазах заблестели слезы, – и у врача сжалось сердце.

– Послушайте, проблема восстановления памяти плохо изучена. Я не буду браться диагностировать ретроградную амнезию без предварительного заключения психотерапевта. Нужно провести специальный тест, тогда мы сможем выяснить природу Вашей амнезии, если она основана на эмоциональном потрясении, то с ней можно работать.

– Но Вы сказали, мозг поврежден.

– Да, – Кревцов вздохнул, – здесь я не могу Вас обнадежить. Нам бы пообщаться с тем, кого Вы бы наверняка узнали – родителей, сестру или друзей. Тогда дело могло принять бы совсем другой оборот.

Спустя полчаса Кревцов позвонил в полицию и дал ориентировку на юношу. А через сорок минут в поликлинику приехал участковый следователь – и это стало проблемой для Кревцова. Он не думал о том, что этот парень способен на убийство, хотя обстоятельства происшествий перед его амнезией оставались тайной. Но он знал, что парень потерял память и не мог притворяться перед Бентоном и двумя свидетелями. Не в этой ситуации. Тем более, несмотря на то, что парень крепился, врач видел, что во время допроса он сильно измотан. Поэтому у него отлегло от сердца, когда двое очевидцев опровергли подозрения следователя. “И правильно, – думал он с облегчением, когда полицейская машина скрылась в мареве летнего утра, в капоте у нее что-то грохотало. – Лучше съезди в автосервис, старина Бентон, чем рыскать по моей больнице в поисках убийц ”. Он с тоской посмотрел на часы – семь утра, а переживаний он натерпелся уже на весь день вперед, а ведь ему еще предстоит принимать. Иногда он завидовал, отчаянным кофеманам – ему в свете повышенного давления кофе был противопоказан.

***

Допрос следователя и визит двоих мужчин к нему в палату лишь подтвердили его заключения о том, что он замешан в какой-то странной истории. Хотя свидетели его не узнали, он все же опасался этого следователя. Какой-то взгляд у него был … как у ищейки, пронизывал, казалось лучше рентгена. Ищейка? Откуда он знает, как смотрит ищейка? У него дома была собака? Он ничего не мог сказать, он был даже не уверен, что у него есть дом. “Это устойчивое выражение, олух, – одернул он себя. – Наверняка я где-то это читал”. Но в голове у него не укладывалось, как можно помнить литературные обороты, и забыть, например, свой первый секс.

Парень уныло крутил набалдашник своей кровати, пока в палате никого не было, но это была не одиночка. Кревцов позаботился о том, чтобы парню досталась незаселенная комната, и он смог хорошенько выспаться, но и вправду, кто же будет ему тут пятизвездочные условия создавать? Наверняка, кого-то заселят. Это мысль внушила ему страх. Он не хотел говорить с людьми, не хотел признаваться в том, что он человек, который живет первый день – без паспорта, без имени, без прошлого. Он не мог сказать, религиозен ли он, но сейчас самое время молиться, чтобы хоть что-то вспомнить. Тем более заснуть он все равно не мог. Он закрыл глаза.