Теперь вокруг кораблей были лишь темные волны да снег, летящий с такого же темного неба да кружащийся в вальсе метели над морем. Повернув на юго-восток и увеличив ход до 15 узлов, маленький отряд растворился в темноте февральского вечера...
Ночь на 21 февраля.
Желтое море, Корейский залив.
50 миль от Порт-Артура.
Корабли шли вперед, пробиваясь в темноте сквозь пелену метели. Снежная завеса надежно скрыла их от глаз японских дозоров первого кольца блокады Артура. Вервольф периодически покидал ходовую рубку 'Баяна' и выходил на открытый мостик, ежась от неприятного, холодного ветра. Температура всё падала. Термометр показывал уже три градуса ниже нуля по Цельсию, но всё ещё потихоньку полз вниз. Снег и ветер, казалось, пытались найти малейшую лазейку в складках одежды, а стоило только повернуть лицо против ветра, как снег тут же пытался залепить глаза. Да уж! Сигнальщикам сейчас не позавидуешь - хоть они и сменялись каждые полчаса, приятного даже в такой короткой вахте было мало. В дополнение ко всему, началось обледенение - мокрый снег и брызги волн начали намерзать на холодном металле корабля. От внешнего рейда Артура до островов Эллиота по прямой - 70миль. Но они шли по длинной дуге - сначала на юго-восток, потом повернули строго на ост. Почти в середине пути им предстояло повернуть ещё раз - севернее. Таким образом, путь до места минной постановки удлинялся до ста десяти миль, но зато был наиболее безопасным с точки зрения возможности встречи с дозором японцев. По крайней мере, так считали и Вервольф, и Рейценштейн, и Вирен. Да и погода им благоволила. Глядя на смутно различимый во мгле ночной метели силуэт 'Дианы', идущей слева по борту, Сергей был уверен, что японцы, окажись они поблизости, ни за что их не разглядят. Хоть с расстояния в несколько кабельтовых... Ведь даже идущий в кильватере 'Баяна' на предельно малом расстоянии 'Амур' в снежной пелене казался каким-то призраком, потерявшим плотность и вес... Перейдя с левого крыла мостика на правое, он увидел такой же призрачный стремительный трехтрубный силуэт 'Новика', резавший форштевнем темные волны зимнего моря. В ночной мгле его корпус совершенно сливался с темными водами моря, и лишь белые полосы пены вдоль борта обозначали ту границу, где холодные морские волны переходили в такую же хладную сталь обшивки бортов...
За полчаса до полуночи отряд повернул в третий раз - на северо-восток, выйдя на тот курс, что должен будет привести их к цели. Температура уже упала до четырех градусов мороза и всё ещё опускалась. За прошедшее время корабли успели уже изрядно обледенеть. Метель не прекращалась, хотя периодически, на короткие промежутки времени, стала ослабевать. Корабли упорно двигались к невидимой цели, каждый час приближаясь к ней на пятнадцать миль. К двум часам ночи метель стала слабеть. Хлопья снега стали заметно более мелкими. К трём часам ночи, когда, согласно счислению, до места минной постановки оставался ещё час ходу, метель постепенно прекратилась. Столбик термометра застыл на отметке минус пять. Через полчаса в разрывах облаков показалось звездное небо, что позволило точнее установить своё местоположение и подкорректировать курс. Отряд уже шел между островами Блонд и островом Торнтон. Уже дважды радист 'Баяна' фиксировал работу беспроволочного телеграфа находившегося неподалеку то ли транспортного судна, то ли боевого корабля. Впрочем, национальная принадлежность этого ночного болтуна практически не вызывала сомнений - вряд ли это был кто-то кроме японцев на рейде Эллиотов...По крайней мере - это точно не китайские рыбачьи джонки, укрывшиеся от непогоды в бухте Торнтон.
Соблюдая строжайшую светомаскировку и радиомолчание, отряд всё ближе подходил к своей цели. Вервольф ещё раз вышел на мостик, чтобы лично убедиться в светомаскировке и в исправности специальных длинных бленд, надетых на сигнальные фонари Ратьера - это простое устройство значительно уменьшало угол видимости и без того узкого луча и позволяло передавать светом сигнал лишь строго в направлении адресата, что сводило риск обнаружения отряда к минимуму. Без десяти минут четыре корабли повернули влево на девяносто градусов, ещё через десять минут манёвр повторился. Маленький отряд вышел в точку начала минной постановки. Теперь всё зависело только от 'Амура'. Моргнул кодовый световой сигнал с мостика 'Баяна' по направлению минному транспорту и крейсерам, и отряд начал уменьшать скорость. Вскоре с 'Амура' так же коротко мигнул несколько раз сигнальный фонарь - значит, первая рогатая красавица по команде минного офицера покатилась по монорельсу и грузно плюхнулась в холодные волны за кормой заградителя. Но отсюда, с мостика 'Баяна' этого совершенно не было видно. Лишь темный силуэт минного транспорта, идущий в кильватер крейсеру. Дважды справа по борту где-то далеко в темноте смутно мигал незнакомый огонек, заставив всех на мостике 'Баяна' здорово понервничать, но более ничего не произошло, и меньше, чем через час, закончив ставить обе минных банки, отряд, увеличив скорость до пятнадцати узлов, устремился к Артуру... До внешнего рейда оставалось чуть более шести часов хода.
Без четверти шесть небо на востоке начало сереть. Отряд по-прежнему шел на северо-запад, каждые четыре минуты приближаясь на милю к родной гавани. Вервольф стоял на правом крыле мостика 'Баяна', глядя на становящийся всё более светлым восточный горизонт, на корабли отряда, очертания которых всё явственнее вырисовывались на фоне серого неба и такого же свинцового моря, на полосы темного угольного дыма, несомого на юг ветром, летящим с далеких и пока ещё не видимых гор Квантуна...По большому счету, их отряду сейчас особо и нечего было опасаться-то. Ведь броненосные крейсера Камимуры, насколько помнил Вервольф, сейчас должны были быть где-то на подходе к Владивостоку, а в составе сил Того из быстроходных крейсеров были только две собачки - 'Читосе' и 'Такасаго'. Две других должны были быть у Владивостока вместе с 'асамоидами' Камимуры. Но... Так было в 'их' истории, а как на самом деле будет здесь? Ведь в той, знакомой всем попаданцам истории и Степан Осипович не умер в 1903г, а погиб в последний день ещё не наступившего марта этого вот самого 1904 года вместе с флагманским 'Петропавловском'... В общем, было о чем задуматься.
В шесть двадцать стало совсем светло - значит, где-то там, далеко на востоке, за серой пеленой низких облаков невидимое отсюда солнце вынырнуло из-за горизонта. Ещё час прошел в спокойном философском созерцании однообразного морского пейзажа в серых тонах, единственным украшением которого был отряд кораблей, уверенно режущих темные волны четырьмя форштевнями. До Артура оставалось примерно шестьдесят миль - четыре часа хорошего хода.
- Дым справа по борту! - крик сигнальщика нарушил монотонный шум волн и тихий напев ветра в снастях.
Десятки глаз на мостике 'Баяна' впились в серую мглу. Вервольф тут же прильнул к холодным окулярам своего великолепного 'Цейсса'. Через несколько секунд он обернулся к стоящим тут же Рейценштейну и Вирену, тоже жадно вглядывающихся сквозь линзы биноклей в далекий северо-восточный горизонт.
- Эх, ошибся Ваш сигнальщик, Роберт Николаевич! Не дым там. Дымы...
- Да, Вы правы. Три корабля, а то и все четыре...
- Влево на три румба! - коротко скомандовал Рейценштейн и через несколько секунд по фалам фок-мачты уже ползли вверх сигналы к повороту кораблям отряда. Исполнитеный! И нос 'Баяна' покатился влево. Через минуту они шли новым курсом, пытаясь отойти подальше от незнакомых кораблей и выравнивая на ходу строй. Да, ещё учиться и учиться нам слаженному маневрированию! Сколько уйдет на это времени - оставалось только догадываться. А вот в том, под каким флагом шли незнакомцы, можно было не сомневаться - группами в этих водах ранним утром могли ходить сейчас лишь корабли флота Микадо.
После поворота дым из низких труб 'Новика', несомый холодным северным ветром, иногда скрывал от глаз тех, кто был на 'Баяне', размытые полоски дыма на горизонте. Примерно через четверть часа стало ясно - маневр уклонения оказался напрасным - их заметили раньше, чем корабли отряда начали отход на юг. Низкие силуэты четырех истребителей уже смутно определялись в серой мгле под грязными мазками дымных следов. А чуть восточнее показались ещё, как минимум, две более крупные дымные шапки - не иначе оставшиеся 'собачки Того'. По крайней мере - далёкие и пока размытые силуэты напоминали именно их. Русский отряд к тому времени вновь повернул на прежний курс, начав перестроение на ходу - 'Амур' под прикрытием 'Новика' выходил в голову колонны, за ними, чуть отстав, шли 'Диана' и 'Баян'. Флагманский крейсер занял почетное - ближнее к противнику - место в походном ордере.
