Литмир - Электронная Библиотека

Звук затвора на чьей-то фотокамере, выстрел… Just one shot!

Рассказ "Да или Нет?"

Да или Нет?

(30.09.2017)

Ртуть

1. Ртуть

2. Камуфляж

3. Необитаемый остров

4. Бардо

Ртуть

…Crescendo. Presto. Сапоги, пальцы, отзвук музыки, канувшей в непроглядную глубь сердца, руки на струнах сжаты в кулаки, волны, одна накрывающая другую, слишком быстрые движения, в которые не успевает поверить разум, или это особенность игры, или тонкие иглы в невидимых ловких руках шьют непрозрачные слои, через которые не может просочиться ни звук, ни запах, ни даже ощущение, вышивают на каждом из них бессмысленный узор, обманывая и обматывая очередное тело витками липкого кокона.

А что в итоге: полное обмундирование, боевые патроны, готовность номер один, бегущие по маленьким улочкам ведущим к площади солдаты, словно тромб по тонким кровеносным сосудам прямо к сердцу, стекаются как ртуть в одну черную лужу, поблескивающую свежим ядом, шлемами и щитами, и способной отражать даже солнце серой гаммой кривого зеркала.

Команду еще не дали, но чувствовалась в воздухе готовность поглотить и растоптать любого, вступить в химическую реакцию с любой средой и, перекрыв кислород любому живому организму, все равно, одержать вверх.

Так снова началась и продолжилась вернувшаяся, а по сути никуда до конца и не уходившая, темная эра истории.

На пальцах по прежнему осталось ощущение струн, но они больше не могли сыграть ни нотки, просто сжались в кулаки на скрюченых руках и сцепились с такими же руками, образовав крепкую цепь. Беспомощно осыпались на асфальт, словно крылышки от белых бабочек-однодневок, остатки звуков, тонущих постепенно и неотвратимо в нарастающей какофонии оркестра, их закручивало и уносило в водоворот, как в детстве уносило щепку-корабль в ливневый сток в конце улицы.

Людей сгоняли дубинками и щитами в центр площади, окружая все плотнее – никакого выхода не было, – но сжатые пальцы ощущали как-будто невидимую струну, которую, стоило лишь потянуть, и она уже сама поведет тебя дальше и вытянет из западни. Я не успел сказать "прощай" этой щепке-кораблику ни тогда в детстве, ни сейчас, и всего чуть-чуть потянуть… Как вокруг уже все успело так сильно поменяться.

Насилие, политические репрессии и заказные убийства, непроглядная ложь, будто война власти с собственным народом – тут этим не удивишь уже никого – несменяемые безумные цари, правящие до самой своей смерти, и дальше, через приемников, наследников, ставленников, и вечная омерзительная свора вокруг, демонстрирующая такую же непрерывную родословную, Исаак родил Иакова, царь родил председателя, председатель родил президента, президент поставил приемника, родил сам себя…

А дальше расползающиеся концентрические плотные круги, как от льющегося сверху цемента или дерьма: все распределяется по степени родства-близости отверстию из которого льется, так было всегда и будет. И сейчас…

Но это все абстракции, а теперь только конкретные ощущения рвущихся струн, не успевающие за происходящим, но и они отдаляются, стоп…

…я был убит почти сразу, моя карета с красными крестами, разрезая плотные слои пронзительными сиренами и мигалками продвигалась к периферии площади, чтобы проехав кардон отцепления, свернуть на одну из узких улочек, перейти из тягучего Largo к Allegretto, и поспешить раствориться в сумеречном Бардо, будто хорошо знает дорогу в этом непроходимом лабиринте, а потом смотать за собою обратно в клубок все нити Ариадны, которые напрасно все еще тянут и тянут куда-то мою руку…

(10.07.14)

Камуфляж

Лес. Я чувствую невнятный зов, кажется будто слышу чей-то шепот. Ступаю. Пестрота до рези в глазах, зрение сливается в точку, расходятся кругами, как от брошенного камня волны мягкой размытости, просто гладят, отодвигая тебя от происходящего за безопасный кокон полуслепоты, съеживаешься, моргаешь быстро и беспощадно продираешься сквозь кисель несуществования, видимость формируется постепенно, оттачиваясь отдельными гранями, как непослушный камень, становится фигура, вырастает из безразличности и тумана, каждая точка – теперь иголка, многоцветная неописуемость, ковер враждующих одинаковых разных, полутона оттекстурированные под формы и наивно внушающие свою реальность и ничтожную протяженность:

"Тронь меня – я существую! – провались в колючий овраг, скатись в существование, раня щеки чем-то острым: от мельчайших неопределенных частиц до мелких веточек, палочек, потерявших принадлежность к какому-либо виду, сорту, стороне, как потерявший свои погоны… листва, жухлая, но еще сочная, перемешанная в вечном дерне зелень травы, спрятанная под слоями остатков лесной армии, давно захватившей и победившей все прочие армии: пехотинцы и летчики, от самой почвы до ростков, стволов и крон… Провались и покорись!"

Я послушно ступил дальше. Ветер снова смел черты определенности, всё вновь смешалось в единый вал, можно было смело лечь и катиться вниз, прижав руки к телу по швам, как солдат не готовый выполнять уже никаких других команд, кроме одной – смирно и не дышать… Карусель земли!

Плавный переход от кружащегося леса к волокнам пестрой военной формы – умелый камуфляж – слияние всего со всем, уравнение частиц, приятие всецелой взаимосвязанности, Посвящение в Вещи, остатки форм, не являющиеся уже чем-то отдельным, успокоенно и тихо существуя и имитируя взгляд, никакого выражения мутных глаз, кроме мертвой отрешенности, никакого воспоминания, кроме первоэлементов, никакой принадлежности, кроме леса, никаких знаков отличия и погон, кроме тотальной пестроты и камуфляжа, никаких иных наград, кроме покоя…

Я скатился изранив щеки и уткнулся лицом в Вещь, в кривое, мертвое зеркало: это был ты, я, он, был еще кто-то, были все, слитые воедино обезличенно и гармонично, так удачно камуфлируя все индивидуальное.

Пусть снова дунет ветер! – пусть мигом унесет меня отсюда вместе с очертаниями, контурами, скорее прочь куда угодно, в полуслепоту, в бег, в продолжение, в звучащие звуки, в мир живых и двигающихся фигур, не бегущих убивать друг друга, не выполняющих никаких приказов, не берущих в руки оружия, не падающих в овраг с пулей в груди…

(4.03.2017)

Необитаемый остров

Необитаемый остров. Территория, покинутая людьми навсегда из-за случившейся экологической катастрофы, техногенного катаклизма или просто горького экономического обнищания и опустошения; или это земля, нехоженная человеком ни разу с момента союза космических частиц, чудесным образом встретившихся в бесконечном круговороте вселенной: совпали нужные полюса и химические валенции, родилась почва и пришла вода – так зародилась жизнь, провозглашен первый вид, утвержден годовой круговорот.

Трамваи послушно ехали вокруг, огибая лекалом и вырезая бескомпромиссным двойным ножом то, что предписано эскизом рельс. Машины, повинуясь своей обусловленности, четко выполняли свой единственный завет – "Не остановись!", бежали по серой полосе всегда и только вокруг зеленого островка, всегда мимо всего того, что можно увидеть и попытаться понять.

Люди-пешеходы не могли и помыслить попасть туда: как сложно идти без дорог, всегда нужен герой-первопроходец, отчаянный мечтатель и авантюрист, еще сложнее идти без надежды на достижение цели или, хотя бы, на возвращение обратно тем же, кем ты был; и невозможно двигаться, когда вовсе нет смысла идти.

Они обнаружили труп между кустами, снаружи острова его не было заметно. Он пролежал там дня 3, может больше… Вызвали скорую, так положено, носилки, плотная серая тряпка, напускная серьезность маскирующая скуку. Тело всегда повинуется естеству, особенно когда не может больше жить, и превращается в нелепое воспоминание, в напоминание самонадеянному и самовлюбленному уму его смысла и места, и превращается в необитаемый остров.

11
{"b":"698048","o":1}