– Такого так просто не убьёшь, – посетовал, качая головой, Бестарий. – А вот заманить, обольстить и одурманить – это вполне возможно… Придумал!

– Это ещё что за новость, спаси и сохрани нас… – удивился нетопырь, отпрыгнув от него и взлетев к скалам.

– Неужели? – воскликнул Рейф и за ним тёмная рать.

– Да! – с восторгом продолжал Бестарий. – Ты, Рэйф, обернёшься на пути царевича папоротником с цветущими цветами…

– Чтобы заманить его в чащу?

– Да!.. Маковей…– содрогнулся Повелитель тьмы и слова застряли у него в горле.

– Знаю! – махнул рукой Рэйф. – Он открыл царевичу Яри-яру тайну, как с помощью цветущего папоротника отыскать меч светоносного Софа, его город и его самого…

– Верно.

– Идея с папоротником и впрямь неплохая, чтобы сбить его с пути, но я думаю, что этого мало…

– Да, – согласился Бестарий. – Одним обманом царевича не сбить с пути. У него имеется подорожный лист – трипутник, который выведет его из чащи…

– Что тогда делать?

– Ты, Рэйф, обернёшься призрачным папоротником…

– Я не глухой, я уже это слышал.

– Ты не глухой, ты тупой, как все остальные…

– Замечу, что подлинный талант развивается только под влиянием большинства, ваше Темнейшество!

– Разумеется!.. Вы, ведьмы – мары, – продолжил Бестарий, – жалобными голосами зазовёте царевича к болоту Анцыбала, когда он свернёт посмотреть на зацветающий папоротник… Вы, шиликуны, пойдёте вслед за царевичем и за спиной у него рассыпьте жар из своих сковородок, чтобы земля стала, как ваши угли и не было у него дороги назад… Ну, а ты, Анцыбал, и вы, болотные черти – хухлики, наброситесь на царевича, скрутите, свяжите его…

– И утащим в омут – трясину! – забулькали на разные голоса Анцыбал и его чертенята.

– Не возражаю!

– А что будешь делать ты? – спросил Бестария нетопырь.

– Я?! – изобразил удивление Повелитель тьмы. – Обернусь царевичем, сяду на его коня и поеду встречать красавицу Заряду…

– Нет! Как вам такое?! – возмутился нетопырь. – Мы в болото, а он женихаться!

– Естественно!

– Я тоже хочу!.. Только не на мышах! – поспешил оговориться нетопырь.

– Хорошо, – согласился Бестарий. – Тогда пойдёшь сзади в поводу, а когда я пленю дочь светоносного Софа, ты женишься на его лошади.

– На этой летучей лягающейся фурии?! – поперхнулся нетопырь.

– Да нет же! На лошади царевича!

– А – а!.. Я готов! – приземлился нетопырь к ногам Бестария.

– А если лошадь – мужчина? – заметил призрак Рэйф.

– Тогда он выйдет замуж, – не задумываясь, ответил за нетопыря Повелитель тьмы.

– Да, мне лишь бы пара была подходящая, – согласился нетопырь. – Я ведь всё равно оборотень.

Бестарий вскочил ему на спину, пришпорил, и они взмыли в чёрное небо. Глядя им вслед, Рэйф выпятил вперёд нижнюю губу и покачал головой.

– Им бы только в заблуждение вводить… Как бы они в этом ухищрении друг на дружке не женились, а то ведь потом не поймёшь, кто из них мама, а кто папа. Да такие детки от них пойдут, что лихая нечисть икать начнёт не то от изумления, не то от смеха… Бр-р! – прошла по нему дрожь, и он испарился.

Бестарий, облетев на нетопыре своё войско и осмотрев его, вытянул руку в направлении волшебного леса и крикнул:

– По местам, моя тёмная рать! – и все мгновенно исчезли.

Исчез и сам Властелин тьмы вместе со своим летучим нетопырем. Появился он через мгновение на краю волшебного леса, в дупле, в образе сыча, и, моргая большими светящимися глазами, внимательно следил за приближением к лесу царевича Яри-яра…

Глава 4.

Волшебный лес, как показалось царевичу Яри-яру, переговаривался сам с собой, но как-то не по-доброму, как обычно, а недружелюбно и даже враждебно. Глянув на подорожный лист – трипутник, чтобы убедиться в правильности выбранной дороги, он выше поднял волшебный лепесток огня и увидел на окраине леса неподалёку от тропы, в кустах, красные огоньки цветов цветущего папоротника. Немало удивившись, он осмотрелся, прислушался и, потянув за узду, пришпорил коня, чтобы он свернул с дороги к цветущему папоротнику. Однако конь вопреки его приказу не подчинился ему, а захрипел, замотал головой и зашагал дальше по тропе.

– Друг мой, Ратобор, что с тобой? – спросил царевич.

В ответ, ещё раз тряхнув гривой, конь фыркнул и опять натужно прохрипел.

– Не раз мне говорил знахарь Маковей, что конь чует нечисть ещё задолго до того, как ее увидит всадник, – вспомнил царевич давнее наставление знахаря Маковея. – Прислушаюсь-ка я лучше к его совету и совету моего друга, – похлопал он коня по шее.

– Какая вредная лошадь, – недовольно проворчал щупленький нетопырь, выглядывая из дупла из-за спины сыча, таращившего глаза вслед удаляющимся путникам.– Представляется мне, что и она с таким же лягающимся норовом, как и крылатый конь светоносного Софа…

– Угу – угу – угу!.. – возопил сыч.

Конь царевича уверенно шёл по тропе туда, куда указывал подорожный лист – трипутник. Крики сыча его не пугали. Вскоре в глубине леса, среди теней, отбрасывающих кустами и деревьями, количество цветущих папоротников увеличилось и, как показалось Яри-яру, он стал видеть вдали загадочные явления, очень похожие на скрытые клады с сокровищами.

– Что это? – натянул он поводья коня; конь остановился, и он вгляделся в появляющиеся и исчезающие миражи. – Наваждение?

И тут же в нескольких шагах от тропы ярко красным соцветием сверкнул папоротник, и вдали, растворяя деревья, показался призрачный город, в котором сверкнул меч светоносного мудреца Софа.

– Да это же наш город! – пригляделся к нему царевич Яри-яр. – Надо подойти поближе к нему и получше разглядеть, в каком именно месте находится потерянный меч мудреца Софа!

Он пришпорил коня, но конь громко заржав, отказался подчиниться ему и остался на месте.

– Хорошо-хорошо, раз боишься, оставайся здесь, – слез с него царевич. – Я сам схожу, посмотрю.

И как будто на его пожелание сыч несколько раз пронзительно крикнул. Призрачный мираж города стал ещё лучше виден. Крепче сжав рукоятку меча, Яри-яр решительно пошёл к нему. Каждый шаг приближал его к цветущему папоротнику и призрачному городу, но, когда ему оставалось сделать всего семь шагов, и папоротник и город, перекатываясь волнами, отдалялись. Царевич упрямо хотел их догнать, но все его усилия приводили лишь к тому, что он всё дальше и дальше углублялся в лес и удалялся от дороги.

– Что за чертовщина?! – наконец потеряв терпение, воскликнул он.

«Что за чертовщина?! Что за чертовщина?! Что за чертовщина?!» – на разные голоса откликнулся лес; при этом голоса были чрезвычайно противными и сопровождались они отвратительным смехом. Прислушавшись к голосам, смеху и звукам леса, царевич Яри-яр решил повернуть обратно, однако, как только он повернулся, то тут же услышал жалобные детские голоса.

– Помогите!.. Спасите! – донеслись до него отчаянные крики.

Замерев, царевич хотел понять, откуда доносится призыв. Призрачный мираж города продолжал волнами парить среди леса.

«Нет, что-то здесь не так», – подсказало ему сердце. Он опять повернул обратно, но увидел, что земля позади него обуглилась и превратилась в горящие угли. А детские голоса тем временем ещё жалобнее заголосили о помощи, а один из голосов так пронзительно закричал, что, забыв об осторожности, царевич бросился на его призыв. Пробежав несколько шагов, он разрубил мечом попавшиеся на пути кусты и, сделав шаг, упал с небольшого обрыва во что-то жидкое, вязкое и дурно пахнущее. Лепесток огня духа свереха Ярла он выронил из руки, и тот, упав в цветок кувшинки, озарил светом покрытое рясой мрачное болото, посреди которого на корявом пне восседал его владыка чёрт Анцыбал. Покрытый лохматыми водорослями, корявый, как его пень, зелёный и страшный, он, качаясь на пне, дирижировал своей свитой – ватагой маленьких и мерзких болотных чертенят-хухликов – и они, кувыркаясь и приплясывая, кричали детскими голосами о помощи. Как только царевич Яри-яр упал в болото, чёрт Анцыбал показал на него своим крючковатым пальцем и скомандовал: