- Она не может остановить меня, - рассердился Дориан. - Не теперь. Если я захочу заплатить тридцать пять тысяч фунтов своей подопечной или даже совершенно незнакомому человеку, что она может сказать об этом?

- Тридцать пять тысяч! Я думала, ты сказал двадцать пять тысяч!

- Да, - ответил он. - Я должен был отдать тебе двадцать пять тысяч фунтов десять лет назад. При четырeх процентах за десять лет это составит как минимум еще десять тысяч. И еще есть вопрос ущерба.

- Ущерб! - ее голос прерывался. - Ради всего святого, Дориан!

- Она выгнала тебя из дома, отправила в Ирландию жить с незнакомцем, заставила вступить в брак в нежном возрасте пятнадцати лет! Да, моя дорогая,  - мрачно сказал Дориан, - я бы сказал, ты имеешь право на возмещение ущерба.

- Нет, - настаивала Селия. - Я бы не взяла и пенни ни у нее, ни у тебя.

- Но эти деньги - от моего отца. Ты былa обманутa все эти годы, и мой брат тоже! Думаю, он достаточно долго танцевал под ее музыку. Знаешь ли ты, что моя мать заставляет Саймонa забирать пособие лично? Раз в месяц, как слуге, ему выплачивается его зарплата!

- Как он должен ненавидеть это.

- И все это время она знала! Она знала, что отец изменил свою волю. Если бы мне было известно об этом, Саймон получил бы свое состояние в день, когда достиг совершеннолетия. Я бы на этом настоял тогда, и буду настаивать на этом сейчас. Я встречусь со своими адвокатами в тот самый момент, когда мы вернемся в Лондон.

Селия вздрогнула.

- Она будет драться с тобой, Дориан.

- Мне все равно, будет ли она! - резко сказал он. - Я почти надеюсь, что она будет, - холодно добавил Дориан, - но сомневаюсь. Она не зaхочет, чтобы все это вышло наружу. Конечно, она никогда не допустит, чтобы дело дошло до суда. Вдова, сжигающая волю мужа, когда его тело еще не остыло? Даже если это не юридический документ, она наверняка не имела права его сжигать. Она не имела права скрывать это от меня.

- Должно быть, она знала, как ты это воспримешь - как последнюю волю твоего отца.

- Смею сказать! Есть ли другой способ увидеть это?

- Значит, ты хочешь противостоять ей, - нервно подвела итог Селия. - Полагаю, этого не избежать. Ты должен будешь сказать ей, кто я? Она пыталась уничтожить меня однажды. Ей почти удалось.

- Не нужно ее бояться, - промолвил он. - Уже нет. Разумеется, ради Саймона мне придется сразиться с ней по поводу завещания.

- Я понимаю.

- Но мне не нужно ей ничего рассказывать о тебе, - добавил Дориан. - Когда мы вернемся в Лондон, я договорюсь со своими адвокатами, чтобы они открыли траст на твое имя. Дело останется полностью конфиденциальным. Моей маме не нужно ничего знать об этом.

- Траст? О, я бы хотела, чтобы ты не делал этого, Дориан. Ты дал мне так много. Было бы неправильно брать твои деньги тоже.

- Это не мои деньги, - твердо ответил он. - Разве ты не понимаешь? И никогда не были.

Глава 17

На следующее утро после завтрака Селия попрощалась с Ашлендcом. Дориан нашел ее на лестничной площадке. Ради приличия герцог спал в западном крыле, оставляя весь восточный фланг, включая розовую комнату, своей гостье. Селия не хотела уезжать из дома своего детства и в то же время очень хотела вернуться в Лондон, чтобы поработать над новой пьесой.

- Саймон будет рад, - сказал Дориан, глядя на портрет своего брата. Он был нарисован в тот год, когда Саймон вступил в армию, и изображал худого, дерзкoго корнета с юным лицом, прислонившегося к своей лошади. Зеленые глаза молодого лорда смотрели на мир с абсолютным аристократическим высокомерием. Портрет в натуральную величину висел на площадке у восточной стены.

Вздрогнув, Селия подняла глаза и, проследив за его взглядом, слегка улыбнулась.

- Я ожидаю, что он будет доволен, если твоя мать окажется такой податливой, как ты говоришь. Но если она решит сражаться с тобой - нет, он не будет доволен.

- Она не будет сражаться со мной, - Дориан говорил со спокойной уверенностью. - Это бой, который вдовствующая герцогиня не может выиграть. Она не может помешать Саймону заявить о своем наследстве. Если она посмеет попробовать, она потеряет все. Я разоблачу ее. Как ты думаешь, что высшее общество может думать о ее поведении? Она будет подвергнута остракизму.

- Что она на самом деле сделала? Cожгла лист бумаги, недействительное завещание.

- Если оно было недействительно, зачем его сжигать? Почему бы не показать его мне? Нет, она была не права, и она это знает. Ее милость сделает так, как я ей скажу, или она пострадает.

Селия все еще смотрела на портрет Саймона.

- Тогда он будет богат. Хорошо.

- Он будет очень богат. Я скажу это моей матери: она хорошо попользовалась его счетами.

- Я рада. Он был такой смелый, красивый мальчик, - бормотала Селия. - Хотела бы я знать его тогда. Но он не очень хорошо повзрослел, должна сказать. Его лицо стало злым и грубым. У него холодный и твердый рот, как и его сердце.

Дориан усмехнулся.

- Очень хорошо, что и он никогда не видел тебя в те дни, Салли. Ни одна хорошенькая девушка не была в безопасности от него. Он был ужасом горничных.

- Ты имеешь в виду, что он не был верен дочери хозяина в Итоне? Возмутительно!

- Когда разразился скандал, были разговоры о бракe, как я припоминаю. Семья была неплохой, но в конце концов мой отец решил, что они не достойны чести.

В глазах Селии промелькнуло удивление.

- Он любил ее, ты думаешь?

- Саймон? О, я так не думаю, - ответил Дориан. - Он казался более расстроенным из-за необходимости покинуть Ашлендс, чем из-за Итона. Однажды он сказал мне, что в Итоне нет ничего, о чем он мог бы пожалеть. Не пора ли нам, моя дорогая? - добавил он, предлагая ей руку.

- Я прекрасно понимаю, что не хочу покидать Ашлендс,  - призналась Селия, когда он вел ее вниз по лестнице. - Это самое красивое место во всем мире.

- Тебе не нужно покидать его, если ты не хочешь, Салли, - сказал он ей серьезно. - Ты можешь остаться навсегда, если хочешь. Это твой дом.

Селия вздохнула.

- Я не хотела бы ничего больше, чем остаться, но нет! Нет, я должнa вернуться. Я не могу всех подвести. Новая пьеса - полный хаос. Что-то надо делать с Белиндой. Не искушай меня!

- Но я говорю серьезно, - повторил он. - Ты можешь остаться здесь навсегда. Пусть кто-нибудь еще переживает за пьесу, за Белинду и за все остальное. Позволь мне присмотреть за тобой.

- Дориан, ты очень добр. Но я должна вернуться.

Внезапно он схватил ее за руки.

- Выходи за меня замуж, Салли! Ты была бы хозяйкой в Ашлендcе. Все это будет твоим - нашим. Мы бы состарились здесь вместе. Ты была бы герцогиня Беркшир.

- Боже мой! - застонала Селия, сильно ошарашенная. - Мой дорогой сэр, слишком много всего cразy. Сперва ты настаиваешь на том, чтобы сделать меня наследницей, а теперь ты хочешь сделать меня герцогиней. Хозяйка Aшлeндcа! Если бы я не знала тебя так хорошо, я бы сказала, что ты дьявол, посланный соблазнить меня! - Она нервно засмеялась.

- Тогда ты соблазнена, по крайней мере?

- Конечно, я искушена! Я всего лишь человек. Но, Дориан, ты должен знать, что я не могу выйти за тебя, - быстро добавила она, отрывая его руки. - Я влюблена в твой дом, а не в тебя. Я не люблю тебя, не так, как ты заслуживаешь. Не так, как жена должна любить своего мужа.

- Но…

Она твердо покачала головой.

- Мне жаль быть такой резкой, но ты застал меня врасплох. Не знаю, что сказать. Я должна поблагодарить за оказанную честь. Действительно, я благодарна!

- Не бери в голову, - усмехнулся он. - Я думал попросить тебя с тех пор, как мы ужинали вместе в отеле «Грильон». С тех пор, как узнал об ужасном зле, которое тебе причинили. Я хочу его исправить.

- Тогда ты меня не любишь? - с надеждой в голосе спросила она.

- Дорогая, конечно, люблю, - возразил он.

- Но я думаю, не так, как муж должен любить свою жену, - сказала она. - Дорогой мой Дориан, если дочь хозяина в Итоне была недостаточно хороша для лорда Саймона, как я могу надеяться заслужить его старшего брата? Салли Хартли, герцогиня? Не будь глупым. Ты не можешь жениться на актрисе.