Последний год был странным, неправильным, невозможным. После отъезда Блэка все пошло кувырком. «По пизде», — как выражался Алек и добавлял еще с десяток непечатных выражений, судорожно затягиваясь. Они снова забыли, что такое сон, еда и отдых: противник собрался и пошел в наступление, безнадежное по сути своей, но отчаянное. Враги отбивались, словно звери, попавшие в западню и дорого продающие свои жизни, они же — нападали, силясь добить этого зверя, не дать ему освободиться и зализать раны.

Вылет, другой, третий, десятый, сотый. Все круги ада: холод, огненная бездна, красно-черные круги перед глазами. Скай не помнил, в который из этих вылетов надсадный вой в ушах начал складываться в слова, просто однажды он осознал, что не удивляется, услышав: «Ошибка системы, требуется перезагрузка» — а отдает соответствующие команды самому себе. Безумие. Алек, когда он к нему пришел, посмеялся, но подтвердил, что все хорошо. Потом негромко спросил, почему Скай не стал пить те таблетки, но он в ответ лишь улыбнулся и пожал плечами. Настаивать на ответе алый лидер не стал.

Где-то посреди всего этого водоворота взрывов, лиц и событий они оба стали командирами эскадрилий, но торжественный голос командира, зачитывающего приказы, не запомнился. Только вопль Алека:

— А спать и срать мы когда будем?! — при перечислении новых должностных обязанностей.

Но справились, вытянули, смогли. Оба серые и похожие на несвежие трупы, когда синяки под глазами уже переползают на шею, они продолжали служить и защищать, вновь и вновь вскакивая по тревоге, поднимая эскадрильи на крыло и побеждая. Всегда побеждая. Вопрос «какой ценой» не стоял. Любой, черт возьми! Два месяца — и личный состав уменьшился вдвое. Два месяца — и земля противника выжжена огнем, а вой сирен затих навечно, потому что вражеской авиации в небе не осталось.

— Победа? — неуверенно шептали по углам, но командир хмурился и молчал.

Скай знал, почему, и одергивал тех, кто произносил это слово слишком громко. Неважно, сколько авиации осталось у противника, неважно, сколько людей. У них оставалось ядерное оружие, а системы ПВО, мешавшие применять его в начале этой безумной восьмилетней бойни, оказались изрядно покоцаны к ее концу. Стоит врагу это понять, и что тогда будет?

Изо всех сил он старался не думать об этом, но мысли возвращались раз за разом, не давая спать, порождая тянущую боль в висках, не определявшуюся ничем. Плохо было физически, а «система» молчала, да и таблетки не помогали. Кто-то из звеньевых командиров заикнулся насчет отдыха, Скай нервно усмехнулся в ответ и посоветовал готовиться отдыхать на том свете, коль так не терпится. Совету вняли и отвалили, больше его не трогали и вопросов не задавали, а он бегал от своих же подчиненных, общаясь разве что с Алеком и Аллой. Алый лидер в качестве командира эскадрильи оказался человеком, пугающим до дрожи. Народ в части обходил его по широкой дуге, зная, что бьет командор без предупреждения, а взбеситься может от любой мелочи. Скай это тоже знал, но еще он знал, что на самом деле гложет его друга.

Потери, бессчетные потери. «Любой ценой выбить врага с позиций», — гласил приказ, и они его выполняли, но хорошо эти строчки смотрелись лишь на бумаги. Скай проклинал свою память за то, что каждого из погибших знал в лицо, Алек тоже. Но если он не мог спать и страдал от фантомных — похоже — болей, то алый лидер срывался на других. Кажется, те трое летчиков праздновали успешный вылет и считались сбитыми, когда Алый избил их едва ли не до полусмерти. Кажется, те мальчишки, спешно переведенные к ним для пополнения состава, бросили что-то вроде:

— Сладостно и почетно умереть за Родину! — когда он загонял их на плацу до обмороков.

Но страх, как ни странно, вызывали они оба. Кто-то — Скай подозревал, что замполит, — растрепал личному составу историю про допрос пленного генерала, от Алека стали шарахаться, уважительно косясь. Потом в массы пошел изобилующий живописными подробностями рассказ о том задании в лаборатории, и Ская начали избегать тоже. Нельзя сказать, чтобы он был сильно против, но было в этом нечто в корне неверное. Так бояться командиров — прямой путь если не к бунту на корабле, то к куче проблем. В конце концов, чем живут их солдаты, они уже толком не знали. Он говорил об этом, повторял, как заведенный, но Алеку было все равно. Он висел над докладами, приказами, отчетами разведок. Иногда к нему приезжал Блэк, они запирались где-нибудь вдвоем, надолго. Скай ждал у Аллы, и когда эти двое возвращались, начинались веселые посиделки с байками из склепа (как называли штаб) и забавными историями из жизни части, но такие случаи были невероятно редки. Все чаще Алек просто отбивал какие-то длинные письма, но в ответ получал короткое «ждите». Ждать алый лидер не умел, а потому страдали все окружающие — и сам Скай, в первую очередь. Спарринги между ними становились все жестче, превращаясь почти что в драки в полный контакт, до синяков и крови, но не прекращались. Скай видел в Алом нотку той безумной ярости, что накрывала его самого несколько лет назад, сразу после модификации. Иногда даже мерещился в серых глазах алый отблеск, но он убеждал себя — почудилось. Потому что бойцом — «вар»-ом, как решили ученые этот тип обозвать — Алек не был, а сменить тип модификации невозможно.

Дни, недели, месяцы бежали. Вылеты становились реже и длительнее — противник отступал, а от идеи перебазировать их эскадрильи командование отказалось. Голоса, твердящие о победе, крепчали, но Алек отчего-то продолжал вбивать эти слова в глотку тем, кто их произносил. Скай уже почти боялся его и за него, когда приехал Блэк и причина срывов алого лидера вдруг оказалась на поверхности.

Друг прибыл не один, он вообще был всего лишь сопровождающим того самого, памятного по разборкам с неисполнением приказов, генерала авиации. Генерал был смертельно серьезен и лишь сухо кивнул Скаю в ответ на приветствие, Кир, также, ограничился кивком, хотя в штаб они шли втроем. В кабинете командира их ждали: полковник — то есть, уже генерал-майор — Алек и замполит. Но после коротких приветствий, когда все расселись, вновь воцарилась тишина. Тягостная и гнетущая. Генерал и Блэк отводили глаза, Алый смотрел в пол, то и дело зажмуриваясь.

— Предмет нашей встречи, — неуверенно начал, наконец, Сергей Анатольевич.

Скай был так благодарен ему за эту фразу! Почти что расцеловать готов, но эта радость длилась недолго, разбитая вдребезги первой же фразой генерала:

— Ядерные бомбардировки территорий противника. Простите, товарищи, не хочу сиськи мять.

Он замолчал, замполит тяжело вздохнул, а Скай обвел их всех недоуменным взглядом. Ему не верилось, что это может быть на самом деле, что такое действительно происходит.

— Разведка… — хрипло сказал Блэк, откашлялся и продолжил. — Разведка докладывает, что противник с высокой долей вероятности применит ядерное оружие. Мы должны нанести превентивные удары.

— Тактические ядерные заряды? — командир казался растерянным.

— Да.

— Разумно, — протянул замполит.

Скаю хотелось заткнуть уши, закрыть глаза, зажать рот руками. Даже просто присутствовать здесь было кошмаром, но участвовать в этом безумии он точно не подпишется. И своих ребят под это не подставит.

— Три вылета, — генерал коротко и невесело улыбнулся. — Три удара, три города. Бить будем по правительственным зданиям. Дальше наши войска довершают дело.

— Зачем вы здесь? — решился спросить Скай.

Но увидев, как передернулось лицо генерала после этого вопроса, он чуть не сбежал. Тот случай, когда ответ очевиден изначально, но в него так не хочется верить.

— Нам нужны исполнители, — каждое слово было камнем и с грохотом падало, отрезая пути к отступлению. — Возможно добровольцы. Секретность абсолютная, их имена не узнает никто.

— Никто и не согласится! — Скай встал, сжав кулаки. — Никто не подпишется добровольно на это безумие! Вы сами понимаете, что предлагаете кому-то…

— Я полечу.