— Еще?

— Не, — Алый глубоко вдохнул и закрыл лицо руками. — Я в норме.

Блэк скептически вздернул бровь, но в ответ на вопросительный взгляд Влада скривился и помотал головой. Да, наверное, продолжать бить Алекса действительно не стоило — и так на всю голову ушибленный.

Криво улыбаясь, Скай опустился на пол рядом с ними.

— Чего развезло-то так? — спросил он и тихо рассмеялся, когда по привычке дернувший плечом друг взвыл и пробормотал что-то непечатное.

— Шили без наркоза, — начал перечислять тот, отдышавшись. — Волшебных колес от всего тоже не дали. И девочка эта… пиздец, бля!

— Глубокомысленно, — Блэк улыбнулся, переглядываясь со Скаем, который еле сдерживал смех.

Взъерошенный, бледный от потери крови Алекс выглядел обиженным и растерянным мальчишкой, у которого отобрали любимую игрушку, да еще и отшлепали в придачу. И неспроста.

Летать ведь, наверняка, запретили.

— Сколько без полетов?

— Неделю минимум, — Алый скривился и встал, не без помощи Блэка. — Курить хочу. Пойдешь?

Скай протянул ему пачку и тоже поднялся. Зевнул, потянулся всем телом.

— Не, я спать.

Когда они наконец ушли, он с глухим стоном рухнул на койку и зажмурился, закрыв ладонями лицо. Перед глазами плавали разноцветные круги, руки дрожали, то ли от усталости, то ли от так и не отпустившего напряжения безумного дня. Ему действительно хотелось спать, но сон не приходил, а в голове кружились ленивые, медленные обрывки мыслей и воспоминаний. Он провалялся так несколько минут, а может, несколько часов, соскальзывая в зыбкую полудрему и выныривая в реальность, где все сильнее чувствовался холод и болела голова. Вконец отчаявшись заснуть, Влад сел и прижал пальцы к ноющим вискам.

Перед глазами стоял женский профиль, распоротая осколком стекла щека и стекающая по шее капля крови. Из всех ужасов сегодняшнего дня эта девочка отчего-то запомнилась сильнее всего. Не обезображенный снарядом Павел, не плачущие диспетчера, не тела своих и врагов вперемешку — эта девочка, насквозь пропитанная своей и чужой кровью. Ребенок — подумалось ему, и он тряхнул головой, отгоняя непрошенные мысли об Оле и ее с Кириллом сыне.

«Не твоя», — сказал ему Алекс в тот день, пару месяцев назад, когда она только приехала. Скай тогда до трех ночи спаивал Кирилла, чтобы тот уснул наконец. Чтобы встать и пошатываясь от выпитого побрести к двери, чтобы закрыть ее и собраться идти дальше, в ту часть базы, где разместили гражданских. Чтобы увидеть ее, услышать ее голос, обнять и сказать ей все, все что крутилось в голове и на языке. Предложить ей весь мир и себя самого в придачу.

Он не успел представить себе конец разговора с ней, когда вместо двери на черную лестницу перед ним вырос Алекс с торжественно мрачным лицом и коротко бросил: «Спать».

И, выдержав его взгляд, добавил: «Она не твоя».

Для пьяного Ская это было слишком больно, чтобы не отвести глаза, и слишком честно, для того чтобы спорить. Но Алекса-Алого в тот момент он все равно ненавидел, что не помешало ему столь же страстно возлюбить друга наутро, проспавшись и протрезвев, когда до него дошло, что скорее всего ему бы на эти излияния души ответила Оля.

Жена Кирилла. Жена, блядь.

— Нахуй так жить? — философски вопросил Влад у стены и с тяжелым вздохом сполз с койки.

Покурить они как правило выходили, но ему было слишком лень. Скай вытащил сигарету из пачки, минуту повертел в руках, но потом все-таки прикурил, усаживаясь прямо на полу и вытащив из-под стола заныканную туда пустую пепельницу.

Горячий дым обжигал горло и прочищал голову. Мысли выстраивались стройными рядами, а непонятная мутная безысходность наконец-то отпускала. После второй сигареты он встал, выпил таблетку не без труда найденного в недрах шкафа анальгина и вышел из комнаты.

Хотелось летать.

========== Глава 5 — Ab uno disce omnes (по одному суди о других) ==========

Надо ли было пускать девушек на войну? Не знаю… Но они были на войне и сделали великое дело. Они, как и мы, носили кирзовые сапоги, тяжелые шинели, спали на снегу. Умирали от пуль и осколков.

(Светлана Алексиевич, «У войны — не женское лицо»)

Генеральная уборка в сочетании с ремонтом и редкими вылетами длилась и длилась, Влад понятия не имел, когда она закончится и закончится ли вообще. Недаром же говорят, что процесс ремонта бесконечен. Вернувшийся в благое расположение духа сразу по отмашке «летай, бля, заебал» от врача Алекс где-то раздобыл стопку бейджиков, надписал на всех «клининг-менеджер» и раздал ребятам. Командир даже ругаться не стал, потребовал только имена дописать, так что их эскадрилья ярко выделялась на общем фоне и вызывала дружный смех в нестройных рядах выживших и стоящих на своих двоих.

А было таких немного.

Скай избегал санчасти, но пару-тройку раз забежать все равно пришлось. Он был потрясен количеством спящих вповалку тел, большинство из которых были хоть и на матрасах, но на полу — коек не хватало. Сквозь разбитые окна задувал уже по-осеннему холодный ветер, и к сепсису, кровопотере и прочим страшным словам добавлялась банальная простуда. Когда он увидел эту картину в первый раз — сбежал с генеральной уборки и добрых полсуток таскал вместе с Аллой коробки из того самого, богом забытого ангара-склада. И сама медсестричка, щеголявшая стремительно желтеющими синяками и шее, и врач — горячо его благодарили. Скай взял бутылку коньяка, от таблеток — обезболивающее, витамины и что-то еще — отказался. Тем, кто был свален там и метался в горячке, эти лекарства были определенно нужнее.

Спустя неделю он встретил Аллу снова, и снова же потащился следом за ней к ангару. Отказать не смог, язык не поворачивался. В этот раз его напоили чаем с конфетами и все-таки всучили пачку глюкозы. А потом хмурящаяся медсестра спросила, не знает ли он такого пилота…

— Летчика, — привычно поправил Скай.

— Поебать, — непривычно грубо ответила Алла, он аж чаем поперхнулся. — Такой феерический долбоеб, брюнет, высокий.

Ржал он долго, откашливаясь, успокаиваясь, но снова сгибаясь от неудержимого хохота под ее негодующим взглядом.

— Слушай, ну ты половину наших только что описала. Особые приметы есть?

— Долбоеб — это не особая?

Скай фыркнул, но сдержался.

— Долбоеб — это классовая характеристика.

— Да, — она посмотрела на него с легким прищуром и иронично улыбнулась. — Мне следовало догадаться. Ну, блин, я не знаю. Ранен в плечо, и морда покоцанная…

— И ржет постоянно, ибо признак умственной несостоятельности, — закончил за нее улыбающийся Скай. — Знаю, Алекс зовут.

Алла вздохнула и долила им обоим чаю. Сделала небольшой глоток, скривилась, достала сахар. Она долго и медленно размешивала один несчастный кубик, задумчиво глядя в чашку и избегая смотреть ему в лицо.

— Убери его с поля, пожалуйста.

Сказать, что он охуел от такого заявления — ничего не сказать. Ская смотрел на нее, как на ненормальную, а она краснела, бледнела и не поднимала глаз.

— Нах… зачем? — он поправился вовремя.

— Я не против того, чтобы он летал. Но он тащит с собой человека, которому не очень показаны перегрузки.

— Так запретите человеку, блядь. Он при чем?

— Бля! — Алла грохнула кулаком по столу, чашки жалобно зазвенели. — Она не летчик, Скай, ее там официально вообще нет!

Он недоуменно покосился на разгневанную медсестру, но промолчал. Пообещал постараться помочь, правда, забыл об этом обещании, как только вышел из санчасти. Обосновано забыл: было время обеда. В столовую он почти бежал и успел к самому началу раздачи. Они с Алексом уже доедали свои королевские порции, когда к ним подошел Блэк, на лице которого было какое-то странное, нечитаемое выражение.

Незнакомое.

Но времени на попытки угадать, что с ним, друг не дал. Посмотрел на подносы, судорожно сглотнул, будто мысль о еде вызывала у него отвращение, и тихо сказал:

— Я уезжаю, на месяц где-то.

Наверное, удивление было написано на их лицах.