— А с ним все будет хорошо.

Бледный до зелени Джейк держал им дверь, так что Скай не рискнул воспротивиться и остаться. Но оборачивался до последнего. И, уже из коридора ему померещилось, что лежащее у стены тело дернулось, поднялось угловато и рывками, будто марионетка, которую дергает за ниточки незримый кукловод, а потом обернулось и наградило их долгим взглядом, в котором плескалась густая, почти ощутимая ненависть. Но мертвая хватка Блэка на плече не позволила ему метнуться обратно, так что Скай послушно пошел к лифту, гадая: примерещилось или на самом деле? Ответа не находилось, хотя галлюцинации у мода? Нет, серьезно!

Внизу им встретилась Алла, коротко кивнула всем сразу, махнула рукой, обрывая Джейка на полуслове, и пронеслась мимо. Скай дернулся было пойти за ней, но Кирилл почти запихнул его в машину и заблокировал двери. От греха, видимо. Казалось бы, естественное желание, чем он сможет там помочь, но закрадывались в голову подлые мыслишки, что от него что-то скрывают. Слишком мрачным было лицо Аллы, слишком спокоен Блэк. Как будто… это уже было?

Он вздохнул, зажмурился на миг и прижался лбом к стеклу, барабаня пальцами по пластику панели, неосознанно выбивая ритм популярной некогда послевоенной песни.

— Это конец войны, — напел Блэк и улыбнулся, поймав в зеркале его взгляд.

Криво улыбнулся, неестественно. Он ненавидел эту песню, наверное, это было единственной общей чертой у него и Алого. Тот, правда, агрился на другие куплеты, но суть одна и песня одна. И ярость у них была одна на двоих, а может, Скаю это только казалось, ведь так хотелось верить, что они друзья. Все трое. Он усмехнулся в ответ и закрыл глаза, напевая себе под нос, и, если Кирилл и бесился, то делал это молча. Во всяком случае петь, даже с акцентом на тех самых словах, из-за которых эту песню запретили пару лет тому, Скаю никто не мешал.

Поворот, другой, третий. Он считал перекрестки и перегрузки, развлекаясь тем, чтобы рассчитывать силу напряжения мышц и оставаться неподвижным. Машина затормозила, а он даже глаза открывать не стал. Не хотелось двигаться, не хотелось говорить, но его никто не и тронул, только дверь хлопнула, и они снова тронулись с места.

— Ты сам-то понимаешь, что это ни хера не нормально, то, что с ним творится? — негромко спросил Блэк, разрывая вдруг ставшую густой и вязкой тишину.

Скай вздохнул и повернулся к нему. Джейка в машине уже не было, они остались вдвоем. Потому и заговорил, любитель интриг, блядь.

Лжец, интриган, трус. Его лучший друг.

— Понимаю. Я не понимаю, что с ним творится.

— Ебучие нейры, хуй поймешь, — Блэк раздраженно хлопнул по рулю раскрытой ладонью. — Его также перекрыло где-то через год-полтора, после второго парада. Но месяц — и отпустило. Правда, квартиру он тогда не разносил, ограничился своей лабораторией.

Друг искоса посмотрел на него, и Скай криво улыбнулся, просто потому что надо было хоть как-то отреагировать.

— Думаешь, завтра он будет уже в норме?

— Я не знаю, Скай, — они въехали в подземный паркинг, даже выглядящий втрое шикарнее, чем тот, что был в офисе. — Я ровным счетом ничего не знаю. Его мотивации за гранью моего понимания.

— Аналитик, — Скай ухмыльнулся, вылезая из машины. — Ебучий. Хуй поймешь.

Блэк ответил ему широкой улыбкой и развел руками.

— Моя вина. Пойдем.

Квартира тоже была под самой крышей, любители высоты, блин. Такие разные и так похожи. Скай отказался от вина, соблазнился ароматом кофе и теперь потягивал напиток богов, задумчиво глядя на огни носящихся туда-обратно машин далеко внизу. Картина была урбанистичной и великолепной.

— Юки считает вероятности, — Блэк продолжал вещать в фоновом режиме, он слушал его вполуха, спотыкаясь на знакомых именах. — Я даже показывать тебе выкладки ее и ее ребят не хочу.

— Почему? — пауза требовала вопроса.

— Грязь там, — Кир махнул рукой, пристраиваясь на подлокотник шикарного дивана, занимающего добрую треть комнаты. — Я читаю, подмахиваю, требую дополнительных исследований — и сам не верю, Влад. Она твердит мне, что моды начнут новую войну. Твердит, что модификанты с высоким процентом не способны к мирному сосуществованию с людьми. Не злись, — он устало прикрыл глаза, обрывая его ответную тираду заранее. — Я не верю этому бреду. И она не верит, что ты, например, пойдешь устраивать провокации заради новой бойни. Но выходки Алека в деле успокоения высших эшелонов ни хуя не помогают.

— А с хуя эти высшие эшелоны вообще в курсе таких исследований?

— Я не господь бог, знаешь ли, — Блэк поставил опустевшую чашку на столик. — Не я эту аналитику заказывал, не мне ее прятать. Алек невменяем. Ты хочешь просто жить. Юки свято верит, что модификанты зло, и этому не мешает ни ее природа, ни то, что она с тобой живет и трахается. Я лавирую где-то между естественными людьми, модами и интересами всех и сразу. Заебало, Скай.

— Верю, — он вздохнул, пристраивая свою чашку рядом. — Переночевать у тебя можно?

— Нужно.

Кирилл проводил его до свободной комнаты и скрылся за дверью, пожелав приятных снов, а он остался сидеть у окна, вглядываясь в темноту и яркие огни внизу, то превращающиеся в полосы света, то вспыхивающие звездами и гаснущие вдали. Слова Блэка звенели в ушах, рассыпались и складывались в строчки из бульварных газет, где все громче становились крики о невменяемых модах, об убийцах и мертвецах, которые ходят по улицам вместо того, чтобы тихо покоиться в своих могилах. Они умирали за этот мир. Наверное, стоило сдохнуть.

Интересно, эта мысль не дает покоя Алому? Или какая-то другая?

Что превращает его в бесчувственного монстра?

Бешеные серые глаза насмешливо сощурились, губы растянулись в шалой улыбке, тонкие ноздри хищно дрогнули. Скай вздрогнул и вывалился из полудремы, пытаясь стереть из памяти этот образ. Он растянулся на кровати, глядя в потолок, по которому метались тени, складываясь в абрисы истребителей и штурмовиков времен конца войны, и пытался не думать, не вспоминать, не знать. Они победили, они живы. Свое счастье они сами проебали, в конце концов. Никто из них не пытался остановить тех, кто устраивал демонстрации, тех кто бил морды за упоминание погибших. Даже Дэна, убившего жену, никто не осудил. Только пожалели.

Он Алека роботом называл, а они кто? Проебали человечность, все проебали — и кто им виноват?

Засыпать с этим осознанием было так больно и так неизбежно, но пробуждение оказалось еще противнее, потому что за дверью орал не будильник — Блэк, и орал такими словами, что у Ская уши в трубочку свернулись. Он выглянул, Кир отмахнулся от него, не глядя, продолжая крыть на чем свет стоит своего неведомого собеседника. А потом повесил трубку, тяжело вздохнул и завыл, прижимаясь лбом к стене.

— Кир…

— Иди на хуй.

— Кирилл…

— На хуй иди, блядь! — закричал вдруг Блэк, глядя прямо на него белыми от ярости глазами. — С Алым, блядь, без Алого, как хочешь! Суки, суки ебанутые, вот вы мне со своей тонкой душевной организацией где! — он резко чиркнул себя ладонью по горлу. — Я не отмажу его, ты понимаешь? Не отмажу…

Блэк сполз по стене, запрокинув голову, закрывая лицо руками. Коммуникатор валялся на полу, Скай обошел его, настороженно поглядывая, будто на ядовитую змею.

— Что случилось, Кир?

Ладонь, отнятая от лица, бессильно упала на землю. Блэк зажмурился, негромко матерясь сквозь зубы, скривился, как от сильной боли. Он качал головой, толком ничего не говоря, а Скаю оставалось только сидеть рядом и слушать этот глухой отчаянный шепот. То ли молитвы, то ли проклятия. Внизу хлопнула дверь, и Кирилл, горько усмехнувшись, с трудом поднялся, пальцами зачесывая волосы назад.

— Джейк? — громко позвал он и, услышав утвердительный ответ, повернулся к Скаю. — Пошли. Молись, блядь, чтобы у него было алиби. Чтобы хоть что-то было.

— Да, что случилось-то, блядь? — хрипло шепнул Скай в очередной раз, проходя мимо него.

Но на этот раз сзади послышался хриплый, все еще немного истерический смешок и не менее тихий шепот.