Думать о Блэке, о том, как пролезла «Алина» в универ, о том, кто именно подписывал бумаги, подтверждающие ее человеческий статус, было легко и приятно. Можно было гадать о реакции Кирилла, придумывать защищающие Аллу аргументы — и не думать о Саше. Не вспоминать. Не смотреть на репликатор, хотя он был почти уверен в том, кто там.

— Мы оба, — наконец, неожиданно спокойно ответил Скай, потягивая крепкий и почти слишком горький напиток.

Чай, он любил чай. А если кофе неизбежен — то с молоком и сахаром. А вот такой, чисто черный, очень крепкий и без добавок — предпочитали только Алла и Алек. Даже имена у них похожие, хоть и разные. Как и они сами.

Алла печально и понимающе улыбнулась, пожала плечами.

— Не обижайся, но я скорее рада. За вас обоих.

— Особенно за него? — Скай улыбнулся тоже и протянул ей опустевшую чашку. — Сделаешь еще?

— Познал прелесть? — она захихикала и пошла к кофемашине. — Ты прав, особенно за него. Я давно не видела его настолько спокойным.

— Ты давно, я — никогда.

Тишина повисла, но не давила. С Аллой было уютно молчать, просто сидеть, глотать вяжущую горечь и смотреть в стеклянное окно репликатора, где в мутной жидкости плавало чье-то тело.

— Ты — никогда, — подтвердила она, наконец. — Хотя, нет. Вот увидел, собственно.

Скай печально улыбнулся.

— Это ничего, что я не рад?

Алла кивнула и улыбнулась в ответ, глядя в окно, в непроглядную для человека темноту, в которой она — да, и он тоже — могла различить ветви деревья, колышущиеся на ветру листья и даже движения отдельных травинок. Наверное, они и правда в чем-то чудовищны, в чем-то монстры. Наверное, они слишком далеко ушли от людей, но ведь и человеческого осталось немало: идеалы, страхи, мораль. Интересно, какой была мораль Алека, что позволяло ему идти вперед, несмотря ни на что?

Интересно, сколько правды было в рассказах Кирилла о нем?

И кто убил Джейка?

Последний вопрос он озвучил вслух, вдребезги разбив ту нежную, понимающую тишину, что повисла между ними. Алла рассмеялась, легко и слишком спокойно для поднятой темы. В ее улыбающихся глазах не было ни сочувствия, ни жалости, ни переживаний. Никаких угрызений совести, никаких положенных чувств.

— Алек, конечно, — губы дернулись, обозначая ту же улыбку, что была во взгляде.

Скай снова замолчал. Можно спросить про остальных: людей, про которых рассказывал Блэк, Юлю — язык не поворачивался. Было слишком страшно, что она подтвердит, вот с такой же улыбкой, таким же спокойным тоном.

Слишком страшно, что тишина между ними больше не будет комфортной и невесомой.

— Юки — тоже он? — холодно спросил Кирилл, Скай вздрогнул и обернулся.

Блэк стоял в дверях, яростный, серьезный, строгий. Блэк смотрел на Аллу, будто самого Влада здесь не было, только на Аллу. Блэк ждал ответа.

— Понятия не имею, — лениво протянула она, отставив на стол недопитый кофе и пожав плечами. — Я не спрашивала.

Смешок Кирилла заставил его вздрогнуть. Он слышал раньше эту интонацию, видел этот бешеный взгляд, видел алые искры в глубине чужих глаз. Но не у него, никогда не у него. Даже когда Кир злился, он оставался спокойным внутри, всегда. Раньше. А теперь Скай смотрел, как Блэк идет к Алле, смотрел как он нависает над ней, и мышцы сами напрягались от неосознанного желания сорваться с места и оттолкнуть друга, пока не натворил глупостей.

Пока не сотворил что-то по-настоящему страшное.

— Это признание, я правильно понимаю? — процедил Кирилл, с отвращением глядя на невозмутимо сидящую в кресле Аллу. — Ты знала, что он здесь? Ты с ним общалась?

— Ты сомневался? — она продолжала улыбаться, и в этом было что-то от Саши времен войны.

Бесконечное спокойствие, безграничное равнодушие, холодная ярость и какой-то исследовательский интерес — что же будет дальше?

— Сука! — Блэк сжал кулаки, Скай встал, но Алла легко перехватила летящую к ней руку. — Сука! — крикнул он снова. — Предательница! Тебе самое место среди этих тварей, ты сгниешь в тюрьме, ты…

— Заткнись.

Скай не сразу узнал голос, с трудом узнал — и то только после того, как повернулся и увидел выбирающегося из репликатора обнаженного парня. Черт, он был уверен, что там Алек. Настолько уверен — даже спрашивать не стал.

— Заткнись, отец, — равнодушно повторил его крестник, холодно глядя на Блэка. — И убери от нее руки.

Кирилл отшатнулся от Аллы, Скай видел это краем, глаза, наблюдая за невозмутимо одевающимся Славой. Наверное, он бы задал тысячу вопросов, наверное, он бы спрашивал и спрашивал, пытаясь понять, что происходит.

Наверное. Если бы не узнал чертову яркую футболку с абстрактным узором, если бы не понял вдруг, на чьем лице видел вот точно такую же улыбку на протяжении почти что года. Если бы…

Скай смотрел на одевающегося крестника, смотрел на Альку, которого Блэк принял за своего самого страшного врага. Смотрел на сына, которого счел чудовищем отец, смотрел на сына, который считал отца настолько чудовищем, что решил помочь человеку, который хотел…

Убить его.

Скай вспоминал взгляд Алека — Саши — и почти не сомневался.

Он смотрел на сына Блэка, который выбрал сторону монстров, и хрипло, истерически смеялся.

***

Тогда, в медчасти, никто из них не заметил, как ушла Алла. Блэк стоял, огорошенный и застывший, глядя на сына, Скай пытался справиться с истерикой, а его тезка невозмутимо одевался и вовсе не обращал на них внимания. Потом Слава ушел, попрощавшись с ним и так и не сказав отцу ни слова.

Кирилла он увел оттуда насильно, почти получасом спустя, когда тот смог хотя бы ровно дышать и не стискивать кулаки, не пытаться бросаться на самого Ская. Было немного смешно и немного грустно видеть, насколько сейчас самый человечный из них Блэк похож на самого бесчеловечного Алека, причем, в худшие для последнего времена. Но Блэка отпустило, Скай увел его, напоил чаем, уложил спать — и Алла, если честно, была последним, о чем он тогда думал.

Первым, о чем вспомнил Блэк на следующее утро.

Они недосчитались шестерых: Алины, про которую Кирилл так и не узнал, что она была Алой (Скай не решился рассказать), Алекса, Ли, Альки, который Слава, Аллы и Станы — последнее его даже не удивило, было только интересно с кем из них она ушла? Да, и вообще, вместе они сбежали или по отдельности?

Спросить было него. Комм Аллы — ожидаемо отключен, равно как и Станы, как и всех остальных. Они растворились в неизвестности, а он, с остатком студентов и Блэком, спешно вернулся в университет. Чтобы пытаться успокоить преподавателей и студентов, чтобы замещать по учебным и организационным вопросам запиравшегося в аналитическом центре Кира. Иногда тот появлялся, сквозь зубы цедил, где видели похожих на Аллу женщин, и пропадал снова.

Надолго. Скаю порой казалось, что навсегда.

И так до тех пор, пока личности не подтвердили.

В тот день Блэк ворвался в его — свой — кабинет с горящими глазами, торопливо твердил, что нашли, наконец-то, нашли. Потащил за собой, Скаю пришлось вместе с ним выслушивать повторный доклад разведки и аналитиков. Звучало, как феерический бред, но Кир, похоже верил каждому слову. Или так и писали, чтобы он верил?

Скаю остро хотелось остановить творящееся безумие, но не хватало ни сил, ни твердости. Наверное, именно поэтому, сейчас он стоял рядом с Кириллом в кабинете президента и слушал доклад, от которого передергивало, от которого хотелось сбежать. Но слушал же, слушал — и не возражал ни словом, ни делом. В какой-то момент позади негромко хлопнула, впуская кого-то дверь, но Скай не стал оборачиваться: слишком важным был человек перед ними, слишком серьезной эта экстренная аудиенция, чтобы позволить себе хоть малейшее отступление от протокола.

Сам Кирилл стоял навытяжку перед верховным главнокомандующим и говорил, говорил, говорил. Об Алле и Стане, которых видели в Гонконге, а потом на Хайняне. О количестве модификантов в Поднебесной, о рисках и грядущей войне.