– С днем рождения! – услышал я ее голос.

Мгновенно включились все звуки: словно жужжание пчелиного улья, зазвенел гомон толпы. Кто-то толкнул меня сзади – портфель загораживал проход – я невольно сделал шаг к Саше. Расстояние между нами сократилось до невозможного. Я почувствовал аромат ее духов: запах полевого колокольчика и немного осенней сирени. Голова закружилась. Сердце сначала ухнуло куда-то к полу, но там его поймали и с сопровождающим хоровым пением, с игрой флейты и гобоя, на крыльях понесли к небесам.

– Спасибо, – с трудом выдохнул я.

Саша засмеялась. Дверь кабинета открылась, и ее вместе с потоком засосало внутрь, а потом туда же забросило и меня.

После уроков позвонил Авдей. Полушуточным-полусерьезным тоном он пожелал добиваться целей и удачи во всех начинаниях. Сева написал в Вотсап: «С др крч», – а следующим сообщением прислал видеозапись, на которой Жириновский (или успешно парадирующий его артист) поздравлял кого-то с днем рождения следующими словами: «… Что на день рождения хочешь? Машину хочешь? Жириновский дарит тебе машину. Любую. Какая понравится. Посмотри вокруг: видишь машину? Теперь она твоя. А водитель чего будет говорить, скажи, что машина твоя. Кто сказал? Жириновский сказал. Ну с праздником…» Игорь официальным серьезным стилем в сообщении в ВК пожелал «счастья», «любви», «семейного благополучия». Тарас под вечер написал просто: «Кирилл, с днем рождения!»

Самый главный сюрприз ожидал меня дома. Я, вставив ключ в замочную скважину, попытался повернуть его, но ничего не произошло. Дверь была заперта на второй замок, отпирающийся только изнутри. Он остался еще с тех времен, когда у меня был другой отчим…

Я нажал на звонок. Запертая изнутри дверь могла означать только одно – кто-то был дома. Мать обычно работала до семи-восьми, если не уходила еще и на вторую смену. Отчим возвращался около шести. А сейчас экран телефона показывал только «15:47».

Дверь открыла мама в испачканном мукой фартуке и в рукавице на левой руке. Она отпросилась на полдня, и поменялась с кем-то вечерней сменой. Она испекла мой любимый «Наполеон». Позже, дождавшись отчима, мы сели за стол. Мама украсила торт свечами. Отчим выключил свет. Семнадцать маленьких даров Прометея освещали наши лица в темноте. Я почувствовал, как в груди разлилось тепло. Вместо крови оно потекло по артериям к каждой клеточке тела. Отблески огня играли на стенах и потолке. Мама улыбалась. И глаза ее улыбались. Они будто говорили: «Ну давай же, чего ты ждешь – загадывай желание, и оно непременно сбудется». Я подумал, а если бы действительно исполнилось, что бы я пожелал. Поступить в универ? Уехать из города? Чтобы Саша в меня влюбилась? Или что-то для мамы? А может, чего-нибудь героически масштабного, типа счастья всем, чтобы никто не остался обиженным?

Я набрал полные легкие воздуха, подождал несколько секунд и, ничего не загадав, задул свечи. Кухня погрузилась в темноту.

Под конец первой зимней недели, к выходным, декабрь обрушил на город голые бесснежные колючие морозы. Грязь на разбитых дорогах абстрактными глиняными скульптурами застыла по обочинам. Люди на улицах, не успевшие переодеться в теплые зимние шубы, хохлились, как снегиря, пританцовывали на остановках и перебежками добирались от магазинов к магазинам. Точно такими же вчера были и мы.

Еще неделю назад мы решили праздновать мой и Авдея дни рождения в сауне – без всяких задних мыслей, исключительно из практических соображений: там тепло, там есть кухня со столом и там есть музыка. Решение оказалось удачным. Пока мы жались к дверям алкомаркета и заглядывали в лица прохожих, пытаясь уговорить кого-нибудь купить нам спиртного, наши мысли уже грелись у обложенной камнями печки.

Наконец, спустя полчаса поисков, совершенно околев, – я едва чувствовал кончики пальцев – мы упросили незнакомого двадцатилетнего парня купить коньяк и пол-литровую бутылку абсента (никогда раньше его не пробовали). Он согласился помочь в обмен на пиво. Самостоятельно докупив закуски и колы, мы поймали такси и поехали в сауну.

– Не будем терять времени, – заявил с порога Тарас и разлил по бокалам коньяк, а я добавил в них колы.

Выпив, полезли париться. Сева стеснялся своего толстого тела. Он как-бы ненароком прикрывался растопыренными пальцами. Тарас – наоборот, всячески выпячивал кубики на животе, пока Игорь его не осадил:

– Перед пацанам-то чего понтуешься. Педик, что ли?

Тарас сник. Рядом с широкоплечей фигурой Игоря он выглядел комично. На слова Игоря загадочно заулыбался Авдей, и вскоре причина выяснилась. Мы сидели в парилке, когда уже подвыпивший Авдей огорошил Севу словами:

– Сева! Сегодня ты станешь мужиком.

Оказалось, они с Тарасом заказали проституток. Сева заерзал на верхней полке. Его красное от жара лицо покрылось легкой синевой. Мне даже на мгновение показалось, будто его долбанул сердечный приступ. Он что-то пробубнил себе под нос и вылетел за дверь. Игорь отказался от продажной любви – не хотел изменять своей девушке. Его уговаривать не стали.

Остудившись в бассейне, мы продолжили пить. Сева робко пытался соскочить. Он жалобно блеял:

– Ребят, может, без меня?

Над ним ржали, говорили, чтобы он не ныл и что ему не удастся отвертеться. Растерянный, он выглядел жалко: держался за выпирающий живот, будто хотел подобрать его, но алкоголь внутри заставлял его надуваться. Серые глаза бегали из стороны в сторону, останавливаясь то на Игоре, то на мне, то на Авдее, будто искали защиту. Мы все по очереди смеялись.

От выпитого в голове шумело, но даже сквозь бессвязный неразборчивый шепот алкоголя я слышал, как разгоняется в забеге сердце. Я заметил, что слишком часто поглядываю на круглые настенные часы с большими римскими цифрами на серебристом циферблате. Проститутки должны появиться с минуты на минуту. Сева закидывался абсентом. Авдей с Тарасом продолжали его подкалывать. Игорь молча взирал на происходящее.

Я вдруг почувствовал невероятно тягостное желание свалить оттуда, оказаться далеко от сауны, где-нибудь в лесу, например, лежать и слушать шум деревьев – как ветки трутся друг об друга, как шуршит листва, как птицы перескакивают с сучка на сучок. Я наполнил бокал и в одиночестве ушел в парилку.

От раскаленных камней давило жаром. Стены сочно пахли мокрым деревом. Я закрыл глаза. Мне, как и Севе, не хотелось участвовать во всей этой истории. Инициатива Авдея и Тараса мне не нравилась, но я не подавал вида, чтобы не оказаться на месте Севы.

Оперившись о горячую стену, я думал о проститутках, о том, зачем они приедут, о голом женском теле… Я ни разу не видел женщину голой. То есть миллион раз – в порнухе, и на картинках, и во всяких там фильмах, и я читал в интернете кучу интимных историй, романтичных и грязных, мерзких и возбуждающих, но вживую… Черт… Вживую никогда. Что надо делать с этими проститутками? То есть придет какая-то женщина, скорее всего, немолодая, ляжет на кровать, я – рядом, и что потом? Черт… Что потом? Как это вообще происходит?

Так я просидел довольно долго, пока последняя капля сладкой смеси коньяка и колы не провалилась в желудок. По всему телу катились крупные горячие капли пота. Голова кружилась. Пора было выходить, иначе я мог получить тепловой удар. И все же я бы не сдвинулся с места, если бы не пустой бокал. Мне требовался новый глоток чего-нибудь крепкого. Я решил напиться. «Нажрусь – а там, будет что будет», – подумал я.

Сева меня опередил. Когда я после бассейна вернулся к столу, он уже якорем свисал с кресла. Игорь, погрузив сознание в телефон, сидел рядом. Из соседней комнаты доносились голоса Авдея и Тараса. Слов я не разобрал, но по их недовольному тембру отчетливо понял: проститутки их обломали.

У меня отлегло. Я даже невольно засмеялся, чем отвлек Игоря от созерцания экрана. Он вопросительно уставился на меня. Я воодушевленно поднял пустой бокал и радостно объявил: