Так и вышло. Знатно потрепав себе нервы, названивая всем многочисленным знакомым, он смог получить разрешение увидеться с русалками. Их, темноволосых и голубоглазых, собрали со всего мира. Русалок с параметрами Маринетт было семь, но он узнал ее сразу же. Она держалась на поверхности воды в некотором отдалении от других.

Он выкрикнул ее имя, и она вскинула подбородок. Ее глаза округлились от удивления. Она подплыла к бортику бассейна, в который их доставили и, схватив Адриана за шею, утащила за собой, в воду. Прямо как в тот раз, в аквариуме. Она целовала его, пока не припухли губы, пока от холода у него не застучали зубы.

В урождённой форме она не могла сразить всех своими знаниями французского, но прекрасно понимала все, что говорил Адриан. Схватив ее за руки, он с восторгом рассказывал об их сыне, его увлечениях, капризах, характере, отношениях с другими детьми и о том, как он скучает по маме…

В ближайшее полнолуние договорились забрать ее из условленной части океана и привезти к нему. Полная луна взойдет через неделю. Неделя, чтобы подготовить Оуэна к встречи с матерью.

Видеться с Маринетт каждый месяц, к сожалению, — затратное удовольствие. Раз в три месяца — на том и сошлись. В сумме всего лишь четыре раза за год. Но это лучше, чем ничего.

После встречи с Маринетт Адриан прочитал Оуэну оригинальную сказку Андерсана про русалочку, обсудил историю с ним, постарался направить мысли мальчика в позитивное русло, склонить их в сторону русалок. Но мальчик упорно не понимал жертвенности русалки.

«Да она же его совсем не знает! — дулся мальчик. — Как можно пожертвовать всем ради принца, которого не знаешь!»

«Женщины любят только тех, которых не знают».

«В тех, которых не знают, только влюбляются. А любят как раз тех, которых знают».

«Ну надо же, маленький философ растет, — Адриан закатил глаза, но не смог скрыть довольной улыбки. Такими речами от маленького сына стоит гордиться. — Этому тебя дядя Феликс научил?»

«Просто Феликс!»

В оставшиеся дни посмотрели диснеевскую сопливую экранизацию, потом пытались посмотреть сериал «H2O: просто добавь воды», но мальчик чуть не помер со скуки, да Адриан, если честно, тоже. Начало больно затянутое.

Но Адриан не отчаивался и продолжал любой разговор с сыном так или иначе склонять к теме русалок, какие они добрые, хорошие, распрекрасные и вообще.

Вечером шестого дня на один из таких разговоров Оуэн просто громко простонал и застал папулю врасплох вопросом:

«Пап, ну че должно произойти-то? Русалки, русалки, русалки… Надоело».

Адриан сглотнул с таким напряжением, что даже кадык дрогнул. Он серьезно не знал, что на это ответить. Поэтому просто пожелал мальчику спокойной ночи, выключил свет и вышел из комнаты.

Он недооценивал сына. Адриан думал, что он слишком ребенок, чтобы что-то заподозрить или сообразить.

Ранним утром седьмого дня Оуэна разбудил чей-то незнакомый, пристальный взгляд. Он чувствовал его кожей, он разогревал кровь в его жилах до крышесносной температуры.

«Вы кто?» — спросил он, разлепив веки и вглядываясь в миловидное лицо незнакомки. Она хлопала своими длинными ресницами и, улыбаясь, отвечала:

«Это я».

«Мама?» — изумлённо спросил Оуэн, ещё не до конца осмысливая собственное слово. Как птичка упорхнула с ветки, когда ты сократил расстояние и протянул к ней руку, так и это заветное слово вырвалось изо рта само по себе.

«Собственной персоной».

Маринетт склонилась к сыну и припечатала на его лбу нежный поцелуй. Он вскочил с кровати и стал колотить ее по ногам.

«Мама! — рыдания выбивали воздух из его лёгких. — Где ты была все это время?!»

Маринетт молча сносила удары. Не то чтобы ей было больно или обидно, но… она родила человека от ног до костного мозга. Если ранее в ее душе теплилась надежда, что в нем есть хоть что-то от ее хвостатого рода, то сейчас она пылью развеялась по ветру.

Адриан впервые за долгое время рассердился на сына и повысил на него голос. Он отнял его от матери и грозно прикрикнул:

«Как ты позволяешь себе так относиться к матери? Она русалка. Она не могла быть с нами все это время».

Оуэн не унимался даже после отцовских слов. Он весь извертелся в его руках и, рыдая, говорил первое, что приходило в голову.

«Уведи ее! Она нас бросила. Мы ей не нужны!»

Адриан с растерянной вопросительностью кинул короткий взгляд на русалку, как бы спрашивая, что она намерена с этим делать. Она позвала его жестом и вышла из комнаты. Адриан уложил сына в постель, решив дать ему проплакать столько, сколько нужно, а сам вышел в след за Мари.

Она стояла в прихожей. Когда Адриан вырос перед ней, она встала и, положив руку ему на плечо, попросила:

«Оставь его. Он имеет право злиться».

«Ты серьезно?!» — праведно возмутился Адри, но не успел он продолжить свою тираду — девушка прервала его:

«Я не предлагаю оставить все так, как есть. Я хочу подождать до более хороших времен. Иногда нужно просто переждать, чтобы добиться результата, понимаешь? Для него это неожиданность. Ему стоит успокоиться, а для этого — порыдать и выпустить пар. А на это нужно время. Согласен?»

Ну вот что Адриану на это ответить? Он утвердительно кивнул. Ждали аж до самого вечера — там и до обратного превращения рукой подать! — всё-таки упорство маленьких детей можно воспевать в народных балладах.

Но вот, обиженный вышел из своего укрытия — есть, видно, захотел, а не решался, ведь горе-родители его все это время в кухне поджидали! — и, ни на кого не глядя, сел на стул и осевшим от рыданий голосом заметил:

«Пап, ты соврал. Мама не русалка. У нее же ноги».

У Маринетт ёкнуло сердце. Мама. Пусть слабо, недоверчиво и предельно натянуто, но он признал в ней родного человека!

«Видишь ли, Оуэн, русалки могут перевоплощаться в людей раз в месяц».

«Все чудесатее и чудесатее, — улыбнувшись во все тридцать два зуба, так беззаботно и наивно, как способны только малые дети, Оуэн повторил фразу из фильма, который они с отцом посмотрели на прошлых выходных. — Ну ты и фантазер, папуля».

Остаток вечера Оуэн показывал маме свои небрежные подделки из пластилина, глины, рисунки, медали, наклейки. Сыграл с Маринетт на планшете в какие-то игры для двоих, показал, как правильно надо ловить ртом начос, и… все.

Русалке пора обратно в морскую пучину. Адриан спросил сына, хочет ли он проводить маму обратно домой, и не испугается ли, увидев ее с хвостом. Оуэн решительно согласился.

Он, казалось, был непроницаем — пожалуй, даже слишком для ребенка! — но когда вот-вот пробила полночь, и Маринетт на вертолете пора было сбрасывать в море (некоторые миссии русалки выполняли в морях, а не в океанах), Оуэн подлетел к ней стрелой, прильнул и прошептал так тихо, чтобы было слышно только ей:

«Мамочка, возвращайся скорее, я буду ждать».

Он и правда ждал. И даже ни чуточку не испугался, увидев ее с хвостом. Наоборот, он сказал, что таким мощным хвостом, как у его маман, можно крушить машины. Знал бы он, как чертовски прав.

Вынырнуть из воспоминаний оказалось сложнее, чем думалось, поэтому Адриан тряхнул головой.

Стан Феликса так тонок и изящен, что Адриан не удержался. Он поравнялся с братом и, потрогав его по бокам и животу, чтобы проверить наличие жирка, недюжино удивился:

— Охренеть ты похудел. Сколько килограмм сбросил, столько же и мук пришлось вытерпеть? Два месяца назад ты не был таким стройным.

Поскольку Феликс путешествует по всей Европе, беря уроки у всех мастеров мира в искусстве фотографии, скульптуры, лепки и дизайна (расширяет свой кругозор) то братья видеться реже, чем хотелось бы, и в последний раз их встречи, два месяца назад, скрипя сердцем, я вынуждена признать, что Феликс был пухляшом. Да, девочки, даже в книжках мальчики не идеальны, что поделать!

— Видишь ли, дорогой братишка, я просто захотел. — Феликс пафосно откинул свои отросшие до подбородка локоны, изображая позирующую нанятой папарацци актрису. — А мысль материальна, особенно у людей с такой сильной волей, как у меня.