— А я не вижу причин для бездействия, — встрял Феликс. Мотнул белокурой головой и поманил Маринетт за собой. — Ты идёшь, Адриан? Если уж проспали, то принимайте ошибку.

Адриан поднял на брата прояснившиеся очи и уставился на него, точно зачарованный, точно разглядел его по-настоящему впервые в жизни. Последняя фраза прозвучала так мудро. Так не по-детски. Когда мальчонка так повзрослел? Адриан упустил этот момент, но что толку тосковать по прошлому, когда решается будущее? Феликс прав, страшно прав: ошибки нужно принимать. И решать по возможности, а не злиться из-за упущения, злиться на себя за непредусмотрительность, злиться на себя за то, что злишься — и смыкаются линии дьявольского круга.

Линии все ещё не соединились. Есть время — есть возможности. Нужно действовать. Прошли секунды, но у Адриана перед лицом во всем шарме и блеске просияла вечность. Он кивнул и, бросив последний, беглый взгляд на аквариум, с которого все началось, под руку с Маринетт ринулся на первый этаж.

Феликс бежал впереди них. Экий путеводитель!

Рьяная братия передвигалась стремительно, но бесшумно. Вдруг — Феликс остановился: все замерли и притаили дыхание, словно один неверный звук мог ненароком разбудить неведомое чудище.

— В гостинице эти злые люди и отец. Я их отвлеку, а вы бегите.

Адриан даже не успел остановить младшего брата: тот бросился вперёд быстрее, чем рука Адриана могла бы настигнуть его плечо в предостерегающим жесте. Феликс и правда вырос. Такое баснословное самопожертвование. Откуда это у него?

Перед глазами вспыхнул и угас силуэт Эмили Агрест. Верно, она была такой храброй и такой же отчаянной. Как жаль, что первенца обделили этим геном.

Но самое время этот ген в себе вырастить.

Адриан сжал ладонь Маринетт и улыбнулся самой ослепительной улыбкой, на которую был способен. Они на цыпочках прошмыгнули через столовую, и вот — пункт назначения, миновав который они окажутся в большей безопасности, чем за последние сутки. Гостиная. Адриан плотнее прижался к стенке, нагнулся, выглянул и… ошалел.

Феликс устроил настоящее представление по отвлечению внимания: пробегая мимо столовой, он, очевидно, взял кухонные приборы, и сейчас во всю силу долбил в металлическую кастрюлю поварешкой. Звук был оглушающий.

Адриан едва не покатился со смеху.

Пользуясь тем, что все мужские фигуры были обращены на мальчика-чудака, парень с русалкой вынырнули из своего укрытия и резво кинулись к парадной двери. Пальцы дрожали, когда пальцы набирали код. Адриан не сразу понял, что в гостиной стихли любые звуки. Гуд собственных мыслей был громче.

— Неблагодарный подонок, — проскрежетал до боли знакомый голос. — Я делал все для твоего блага, но тебе не хватило ума оценить это.

Адриан обернулся: отец зажимал рот Феликсу и выжигал в старшем отпрыске зияющую дыру. Лицо юноши озарилось светлой улыбкой. Он открыл дверь, выпустил руку Маринетт и подтолкнул ее наружу, к свободе. Она поняла посыл и, не оборачиваясь, поспешила прочь. Адриан на последок подмигнул разъярённому Габриэлю и показал средний палец. Давно мечтал так сделать.

Дверь хлопнулась — Феликс до одури впился зубами в потную отцовскую и засеменил к брату и его возлюбленной.

Габриэль чертыхнулся и зажмурился от боли. Он вынул из нагрудного кармана жилета платок и протер обслюнявленную ладонь.

— Вы все ещё здесь? — он измерил глазами трёх дубиноголовых мужиков и вздохнул, как мученик Ада. — За ними.

Мужланы синхронно кивнули головами и двинулись следом.

***

Оказавшись за пределами особняка, Адриан облегчённо выдохнул. Мучения закончились. По бокам от него Маринетт и Феликс, а впереди них — обещанный грузовик. Только он какой-то… другой. Но все же Аликс держит слово.

Затемнённое стекло чуть опустилось и из салона выглянула изящная женская рука с ярким маникюром, жестом указывающая на то, что пора садиться. Адриан удивился, но не придал этому большого значения: ну, мало ли, в Аликс проснулся доселе дремавший инстинкт…

— Маринетт, сади…

Не успел Адриан договорить, как Маринетт покорно села. Только не в машину, а на корточки перед мальчишкой. В его бледно-голубых глазах стоял непролитый водопад из слез. Адриан приоткрыл рот, силясь что-то сказать, но так и не смог подобрать нужных слов.

Русалка порывисто сжала мальчика в объятиях, но тот лишь повел плечами, как человек, который вот-вот зарыдает, и словно бы одеревенел. Даже здоровый румянец сошел на нет.

— Феликс. — Маринетт отстранилась от мальчика, продолжая придерживать его за локти, словно он мог бы упасть. Она проницательно нырнула в его глаза и смогла найти те слова, которые бы могли его приободрить. — Я люблю тебя. Никогда не думай, что ты лишний. Я знаю, что ты переживаешь из-за того, что к сыну известного дизайнера будут относиться по-особенному, а тебя такое положение дел не устраивает, не правда ли? Но ты находчивый и смышлёный, а значит сможешь протоптать себе дорогу и доказать миру, на что способен ты, а не деньги твоего отца.

— Если ты любишь меня, — шмыгнул носом Фел, — забери меня отсюда. Я хочу с тобой.

Маринетт встала и принужденно улыбнулась:

— Прости. Никак нельзя.

Девушка прижала руку к груди, в которой стукало сердце — отчаянно, болезненно, как вирус, поедающий клетку. Если бы Мари задержалась ещё на чуть-чуть, она бы наплевала на все и уговорила бы Адриана взять Феликса с собой. Но lex* должен быть соблюден, без него никуда.

Она забралась в грузовик и чуть не подпрыгнула на месте, увидев светлую макушку на водительском кресле. Предчувствие ее не обманывало. Она нахмурилась, но ничего не сказала.

Дождавшись, когда Маринетт скроется в салоне авто, Адриан повторил ее незамысловатое движение и присел на корточки, чтобы чувствовать себя наравне с младшим.

— Ты ведь ее любишь?

— Люблю, — эхом отозвался мальчик, до красноты растирая глаза, чтобы не разрыдаться перед старшим братом.

— Тогда ты должен отпустить ее. Я отпускаю тоже.

Мысли, как после взрыва, разнесло в стороны. Феликс испуганно воззрился на Адриана, будто ягненок на волка, оскалившего зубы. Неужели братец догадался?..

— Маринетт, — ее имя скользнуло по его губам мягко, как полоска бархата, — слишком хороша для этого сухопутного мира, в котором три царя: алкоголь, разврат и еда. Она будет на воле, в океане, со своими сестрами. С ребенком или без.

— В каком смысле? А как же мой племяшка или племянница?

— Видишь ли, Феликс… как бы это сказать… Ребенок может быть и чело…

Ворота отворились, крупные мужчины грозно приближались.

— Вот Агрестовский щенок. За ним, олухи, быстрее!

Адриан рявкнул что-то такое злобное, что и не разобрать — кажется, какую-то брань на китайском, а затем наспех помахал мелкому рукой и залез в грузовик. Машина двинулась с места. Щёлкнул ремень безопасности.

Наконец, Адриан повернулся к спасительнице, чтобы отблагодарить и… замер. Буквально врос в сиденье. Клацнул зубами. Мало ему сюрпризов за одно утро, да?

— Хлоя, — ее имя ровно — хвала небесам! — дрогнуло на губах Адриана, — почему ты помогаешь мне?

— Потому что меня волнует судьба русалок не менее, чем тебя.

Адриан тихо посмеялся такому заявлению. Кажется, до этого момента она делала все да наоборот.

— Вот как? Ну допустим. А где же Аликс?

— Мой отец… — издалека начала Буржуа, нервно поправляя выбившийся из идеально уложенного хвоста локон, и сильнее давя на руль.

«Смотри, как бы твой ноготок не надломился под таким напряжением», — мрачно заметил циник Адриана.

— В общем, не хочу вдаваться в подробности, но он заинтересован в том, чтобы Маринетт доставили ему.

При упоминании о том, что ее хотели похитить, русалка вздрогнула, а кожа ее покрылась холодными мурашками, но увлечённые разгорающимся спором бывшие влюбленные этого не заметили. Атмосфера в комнате горела, как в Аду, обжигала лицо и лёгкие. Мари даже захотелось приоткрыть окно. Что-то душно становится.