Поэтому присутствие Мелани в кабинете — шок и потрясение. Он сглотнул слюну. И он тоном-лезвием, высеченным о камень, произнес:

— Добрый день, Мелани. О-оу, видишь ли, тут такое дело: мне очень нужен номер бывшей секретарши, Натали… — он старался бросать слова небрежно. Даже беззаботно по мере возможностей. — Кажется… кажется… у нее есть одна интересующая меня вещица…

Взгляд Агреста наткнулся на дразняще поблескивающую визитку на краю стола. Это точно была она, ошибки быть не может.

— Так кажется или есть? — отрезала Мелани, раздраженная нарочито ленивой манерой Адриана растягивать окончания слогов. — Вот ее номер телефона, — она резко вытянула руку и буквально сунула визитку Натали юноше в карман рубахи, когда он подошёл достаточно близко. — И больше не беспокой меня из-за такой ерунды, пожалуйста. Я работаю на твоего отца, а не на тебя.

— Конечно. Спасибо.

Если бы девушка не поленились встать, то Адриану казалось, что она бы выпроводила его за шкирку. Благо, это не потребовалось: ноги сами унесли его скорее прочь из кабинета.

По какой-то причине Мелани не нравился Адриан. Должно быть, она находит его избалованным старшим сыночком богатенького папочки. Как бы не так. Кривя губы в презрительной усмешке, Адриан с живостью припомнил, как поймал ее позавчера за телефонным разговором с подружкой. Она жаловалась на то, что совсем не может расслабиться. Мсье «мажор и буржуй» — какой кличкой та наградила его отца — загружал ее работой.

Забавно было бы лицезреть ее лицо, если бы Адриан тогда не прятался в тени и позволил себя обнаружить.

Впрочем, мелочно думать об этом с наслаждением. Добыть рабочий номер Сёнкер оказалось гораздо проще, чем предполагалось. Он искренне радовался этой маленькой победе. Один шаг сделан.

Прежде чем сделать звонок, Адриан опасливо заозирался по сторонам. Лучше не рисковать. По дому разгуливает прислуга — пусть и немногочисленная — и не факт, что они не вздумают подслушать его разговор и донести Габриэлю.

Он бы мог наплевать на это, если бы дело касалось лишь его. Но он в ответе и за будущее Маринетт, и за благополучие их ребенка. Он обязан быть осторожен.

С этими мыслями он отправился обратно в сад, накинув джинсовую накидку поверх тонкой рубашки в клетку. Натали ответила сразу же — и Адриан, не ожидавший такого, сначала опешил:

— Добрый день, это Натали Сёнкер. Могу я узнать, кто меня беспокоит и по какой причине? Если это спам, то меня не интере…

— Натали, — теплота в голосе шла от чистого сердца: Адриан поймал себя на том, что он соскучился по ее строгим интонациям. Он… правда рад ее слышать. — Это Адриан. Извини, что беспокою, когда ты уже не работаешь на отца. У меня есть вопрос.

— Адриан-н? — последний слог дрогнул в изумление. Это свидетельствует о том, что она поражена не менее. Что ж, они в двойном шоке. — Что ж, говори: что за вопрос?

— Это насчёт Маринетт и нашего ребенка. — Адриан выдержал паузу и готов был поклясться, что на том конце трубки у женщины спёрло дыхание. Ей определенно что-то известно. «Натали, — мысленно взмыло существо юноши, — пожалуйста, не подведи. Это важно». — Я хотел зайти в кабинет к отцу и поздороваться, но застал его за интересным разговором. Речь шла о том, что завтра Маринетт заберут. И отец считает, что пресса пронюхает то, что русалка, живущая у меня в комнате, беременна от меня.

Теперь Адриану не казалось — бывшая секретарша шумно дышала в трубку. Она колебалась. В уголке мозга по позитивным мыслям перекатывался шарик — липкий, грязный и омерзительный — и давил их напрочь. Этот шарик — это предательство отца. Оно проезжалось по душе Адриана если не грузовиком, то этим самым шариком.

— Я ушла именно из-за этого, Адриан. Я не хочу губить ваше дитя.

— Именно этого отец хочет?! — Парень не хотел срываться, но слова непроизвольно рыкнули в горле. Агрест зажал рот рукой. Огляделся по сторонам; вскинул голову вверх, к балкону. Только бы никто не слышал. — Натали, прошу тебя, мне необходима твоя помощь. Речь идёт о ещё нерожденном ребенке. Пусть и русалке. Но это единокровный внук или внучка Габриэля Агреста. К чему смерть невинного ребенка? А Маринетт? В чем она провинилась? В том, что родилась с хвостом? Ответь, кто приедет, во сколько и куда они планируют увезти Маринетт.

-Адриан… — тягучее предостережение в голосе Сёнкер напрягало, тонким лезвиям проходясь по нервам. — Я не знаю, что ты намерен делать, но если ты организуешь побег, то мсье Агрест заподозрит меня. Нет, даже не так: он наверняка поймет, что информацию ты получил с моих слов. Прежде чем уйти, я многое разузнала и пообещала ему никому ничего не говорить.

— Если ты не поможешь, я приклею стикер к двери отцовской спальни с надписью: «Скажи спасибо Натали!» и мы смоемся ночью. — Он пошутил, но женщина не оценила шутку, цокнув языком. — Да ладно тебе, боже мой. Мы не ангелы. Мы грешим и нарушаем клятвы. А обещания — тем более. Разве тебе не будет совестно, если из-за прихоти отца две невинные жизни иссякнут?

Повисла многообещающая тишина. Кажется, женщина что-то решала для себя. И от ее решения зависит многое. Адриан ждал, затаив дыхание, но когда на том конце трубки что-то шелохнулось, он…

Неожиданно понял, что устал. Устал терпеть угрозы отца, его душащий контроль, едва ли не деспотизм, ахах, а почему едва ли? Мысли паром клубились в голове, пока он решался взвалить на себя тяжёлое бремя — отец родной всё-таки! — и рассказать миру о бесчинствах Габриэля Агреста.

Быть может, это станет вторым спусковым рычагом — и власть будет вынуждена послушаться и отпустить на волю всех русалок? Их нельзя порабощать, даже попытка эта разрушительна. Это своевольные, свободолюбивые существа — люди погубят их такими темпами! Опытов поставлено достаточно.

После митинга в Париже вспыхнули новые мятежи по всей Европе. Даже затронули Азию. Те бунты не были так масштабы, но они были! Мировым правителям пришлось пойти на уступки. Пять русалок из всех лабораторий были выпущено на волю, в океаны.

Эти пять русалок — это, быть может, и не грандиозный триумф, к которому стремились люди, но как минимум показатель того, что у народа есть власть над государством. Они могут что-то требовать, что-то менять. Так или иначе они чего-то добились, их мятеж не прошел бесследно, а значит, если «высшие мира сего» не желают внимать голосу простого человека, он заставит их слушать его.

Вдохновленный иллюзией контроля, Адриан пришел к выводу, что публично сообщит о планах отца устранить русалку и их совместного ребенка. Габриэль, кажется, упомянул, что «этот олух» разнесет весть о своем дитя. Что ж, он оказался прав!

Поменялись лишь мотивы: сначала он рассказал бы из порыва радостных чувств, а теперь из низкого желания отомстить.

Подло, недостойно? Извините. Обида за обиду.

— Так уж и быть. Твой отец хотел шокировать вас с Маринетт этой новостью во время завтрака. В девять часов утра, если быть точной. — Внутренний циник Адриана едва удержался от лукавого замечания: «ну да, отец как всегда организован. Он не изменяет своим привычкам даже в преступлении!» — За вами должны были приехать люди, которых нанял… — Сёнкер мялась, подбирая слова, — деловой партнер твоего отца. Если успеете покинуть особняк раньше этого срока, то опасность минует вас, но Маринетт все же придется укрыть на неопределенный срок. Скорее всего, пока не родит, а потом отпустить в океан. В идеале не создавать шумихи.

Адриан был рад, что Натали не видит его сейчас. Потому что его юное лицо перечеркнул оскал — оскал такой убийственный, горький и злобный, точно он давал клятву, которую заранее знал, что нарушит. И вроде бы страдал от этого, и радовался не менее.

— Не могу поверить, что все это происходит в нашем современном мире…

Театральная ошарашенность в колебании звука собственного голоса и абсолютно другие, булькающие ощущения в душе.

— Мир современный, а люди все те же.

— Я не забуду, Натали.

Он сбросил. Не хотелось слушать предупреждения, напрасные отговорки или пожелания удачи. Фортуна уже на его стороне! Не просто же так он решился навестить папу в тот самый момент, когда тот — подумать только! — обсуждал это темное дельце.