Он одобрительно закивал головой, не переставая глупо улыбаться. Однако было что-то в его простодушном лице, что выдавало подлинные переживания с головой: казалось, нутро его расшевелилось, какая-то часть его, пусть и неосознанно, но поверила другу.

Теперь же Маринетт участливо вскинула голову и с ненасытной жадностью пожирала глазами ребят, пока те были заняты принятием услышанного. Впитывала в себя их эмоции, пробовала их на вкус.

Так вот оно что!.. вот что значит человеческая дружба: беспрекословная вера товарищу, несмотря ни на что, ни на какие обстоятельства и условности. А ведь вера, в которой ещё не отдал себе отчёт рациональный мозг, — самая крепкая вера.

— Или… Адриан. Ты серьезно?

Тени тревожно пролегли вдоль лица Аликс: она отвернулась к окну, будто желая не участвовать в этом диалоге, отрешиться от всего, что сейчас происходит в салоне грузовика её отца.

Нино первым озвучил их с Кимом страх — страх поверить в то, что это действительно правда; что девушка, сидевшая сзади них, на самом деле русалка; что у нее есть интеллект, раз взгляд ее кипит живостью и осознанностью; что все их представления о русалках и этой ситуации оказались обманом.

— Вполне, — просто ответил Адриан, спустя, по ощущениям, вечность.

— Ну ни хрена себе, сказал я себе, — ошарашенно пробасил громила Ли Тьен, запустив пальцы в шевелюру и взлохматив ее. — Даёшь жару, конечно.

— Ну какая из нее русалка, какая? — взвизгнула Аликс, чуть сильнее должного сжав руками руль, до побеления костяшек, до срыва импульсов. — У нее же ноги.

— Я потом все объясню. Но сейчас хочу, чтобы вы мне поверили.

— Мы уж постараемся, — с натужной улыбкой тепло заверил Нино, смотря на Адриана и его спутницу с добротой и лаской.

— Я буду признателен.

Никто ему не отвечал — да в этом и не было необходимости.

Разговор закончился на положительной ноте. Тем не менее, воцарилась неловкая тишина до самого пункта назначения. Каждый думал о своем.

— Приехали.

А вот и спасительное слово! Мощный грузовик папы Аликс затормозил возле особняка Агрестов, и Адриан, горячо поблагодарив друзей, под ручку с Маринетт откланялся.

— Как думаешь, — когда грузовик скрылся из виду, сжав девичье запястье, проронил Адриан, — они поверили?

Маринетт задумалась. Их терзала неуверенность, но ей не хотелось омрачать воспоминания об этом митинге и создавать новый повод для тревог. Ах, а ведь с каким завидным упоением люди тревожатся! Поэтому ее ответ прозвучал обнадёживающе:

— Дай им время.

Адриан добродушно кивнул, как бы признавая правоту девушки и, подойдя к домофону, с сожалением вспомнил об оставленном автомобиле. Черт. Отец убьет его, если с ним что-нибудь случится.

Агрест нажал на красную кнопку. Гудок. Второй… восьмой… На десятой секунде его уже одолевали страхи разной степени и протяженности: Натали обычно так быстро отвечала на любого рода оповещения.

Наконец, послышался ее голос — и Адриан сразу отметил его обеспокоенность:

— Адриан, скорее заходите. Твой отец здесь.

Парень даже не успел удивиться, переспросить или что-нибудь уточнить. Связь прервалась. Он обменялся с русалкой потерянным взглядом. Пришла беда — и ни одна.

***

— С чего бы это ему быть здесь? — возмутился Адриан, едва переступив порог дома и завидев выбегающую ему навстречу Натали с какой-то папкой в руках. Она быстро переставляла ноги; цоканье ее каблуков о кафель эхом разносилось по залу. — Разве переговоры с австрийскими партнёрами уже завершились?

Хмурые, тонко выщипанные брови женщины взметнулись вверх, словно она была чем-то неприятно удивлена.

И в этот момент, надвигаясь на ребят, она напоминала орла, грозно расправившего могучие крылья и готового нападать на добычу в любую секунду.

Секретарша на ходу раскрыла папку, пролистала до нужного файла, вынула оттуда лист с договором и помахала перед носом парня.

— Что это?

Адриан протянул руку, чтобы схватиться за край бумаги, но Натали Сёнкер ловко увернулась и засунула лист обратно.

— Не подписанный договор с австрийцами. Твой отец бросил все, чтобы прилететь в Париж немедленно. — Женщина поправила очки и перевела дыхание, чтобы смочь выдавить из себя: — Хлоя рассказала мсье Агресту о вашей с Маринетт тайне. Мне очень жаль.

Натали, конечно же, знала, что Адриан и Хлоя на протяжении длительного времени состояли в близких отношениях, поэтому не хотела быть той, кто сообщит эту нелестную новость.

Что до Адриана? На нем не было лица. У него словно почву выбили из-под ног. Он лишился опоры. Забыл, как дышать.

Будто глотку перерезали и нарочно замедлили время, чтобы он чувствовал тепло собственной жидкой, липкой крови; чувствовал, как она стекает по шее, ключице, груди; чувствовал скорый приход смерти, ее щекотливое дыхание на затылке.

Милостивый Создатель! За что так жесток ты?

Старые воспоминания задребезжали перед глазами звездой — раньше эта звезда была путеводной; после их расставания чуть потускнела, но продолжала сиять, а сейчас — безвозвратно угасла.

Сердце в юноше злобно приподнялось и окаменело. Он знал, какая она. И, несмотря на предостережения совести, он подпустил эту бестию достаточно близко к себе. Более того, собственноручно вручил ей ключик от своего животрепещущего существа.

«Она предала меня, предала мое доверие, — втеснилось Агресту младшему в душу. — Может быть, для нее это и вовсе ничего не значило, то была игра, игра на чувствах!..»

— Адриан, — послышалась тоненькая, пронзительная молва Маринетт подле него, — ты как?

— Прекрасно, просто прекрасно! — воскликнул Адриан густо, с невольным порывом. Он отдернул руку, за которую держалась Маринетт.

Потом сердце у него защемило. Он почувствовал укол стыда. Не следовало ему срываться на Маринетт; в предательстве Хлое нет ее вины. Она здесь такая же жертва обстоятельств, как и он сам.

Забавно. Судьба будто бы умело расставляет ловушки, в которые он каждый раз решительно попадается. Если это проверка на прочность, то он ее заведомо провалил. Какая жалость!..

Адриан свёл руки за спиной в такой же манере, как его отец и, прочистив горло, холодно осведомился у подчинённой:

— Натали, где отец?

— В своем кабинете, — на автомате отвечает секретарша, будто бы только этого вопроса и ждала. — Он тебя ожидает.

— Что ж, тогда пойду на расстрел, — горько отшучивается Адриан и, прежде чем скрыться в тени коридора, просит: — Натали, проводи, пожалуйста, Маринетт в мою комнату.

— Конечно, — женщина в своем чуть рассеянном репертуаре поправляет галстук в полосочку, но парень уже не слышит — он на пути в отцовский кабинет, в котором его ждёт серьезный разговор.

Натали удручённо вздыхает, словно морально готовится к предстоящему апокалипсису, и манит Маринетт пальцем:

— Следуй за мной.

И Маринетт смиренно следует. Но смирна она только снаружи. Внутри у нее — буйство красок и искорки бенгальских огней. Она не может просто дожидаться Адриана в комнате. Она слишком долго прохлаждалась в аквариуме. Ей нужно движение вперёд, действие. В этом ее жизнь. Ее сущность.

Карабкаться по лестнице без тяжёлой одышки было тем ещё подвигом. Но Маринетт выдержала это испытание. В ее-то положении.

Оказавшись перед знакомой дверью, девушка испытала неожиданную палитру тончайших чувств: от сладкой ностальгии до неприкрытого ужаса. Она снова здесь, взаперти! Ее стая по-прежнему в неволе.

Натали, не обращая никакого внимания на какофонию эмоций в лице порученной ей русалке, настежь приоткрывает дверь и приглашает туда Мари:

— Прошу.

— Благодарю, — тем же почтенно-вежливым тоном отвечает девушка и заходит в знакомое пространство.

Щёлк. Дверь тихо закрывается за женщиной, и Маринетт, услышав приглушённый звук, срывается с места, до которого успела пройти, поспешно снимает дурацкую обувь на неудобной подошве, швыряет в сторону и ныряет ступнями в домашние, мягкие тапочки. А потом — садится на корты и прислоняется ухом к двери.