С раннего утра в королевском замке собрался последний совет. В большом зале вокруг стола расселись и уходящие, и остающиеся. Одни — с радостью и тайной надеждой, что смерть минует их; другие — с суровой решительностью и осознанием неизбежности своего пути. Сидели молча. Слушая и не слыша барабанную дробь, которую творили королевские пальцы по деревянным подлокотникам кресла. Остающиеся разглядывали потолок, изнывая от скуки и необходимости сохранять приличествующее случаю печальное выражение; уходящие молчали, поскольку считали это собрание не нужным в то время, когда всё уже решено и сказано. Выражение их лиц было вовсе не печальным, но и не радостным. Скорее это было умиротворение, которое наступает после принятого, наконец, тяжкого, но необходимого решения. Как и первые, они считали, что собрание это не нужно и ничего нового здесь не произойдёт, и никаких новых сведений из совещания почерпнуто не будет, но сидели, выражая тем самым уважение воле монарха, желающего убедить себя в том, что он сделал всё для защиты своей страны.

Вельскуд в который раз прокручивал в голове слова, звучавшие здесь во время долгих советов. Сколько предложений было высказано и отвергнуто, сколько копий сломано в попытке выработать единое решение. Большинство королевских советников были категорически против похода, не столько не доверяя словам разведчиков, сколько боясь признать их правдой. Ведь в таком случае придётся признать и то, что спокойной сытой жизни пришёл конец — по крайней мере, на некоторое время. Боялись менять тёплый надёжный дом, крепкие стены на неустроенность походной жизни, смертельные схватки и неопределённое будущее. Слишком спокойна была их жизнь здесь, в свете королевской власти. Они надеялись, что сан и пост их защитит, и боялись, что этого не произойдёт. Вельскуд злился, но и осуждать их не мог, поскольку знал, что, если бы только была хотя бы малейшая возможность, он сделал бы всё, чтобы избежать ненавистного похода. Ненавистного с тех пор, как на пороге его дома оказался посланец из прошлой жизни и передал поручение. Поручение, которого он, Вельскуд, хотел бы избежать, и надеялся не исполнить.

Не исполнить по объективным причинам. Однако отыскать причины он пока не мог.

Королевское решение назначить его ответственным за всё — не радовало. Но выбирать он не мог. Король, правивший Альтерой вот уже больше десяти лет, был торговцем, а не воином. Защищать границы государства он не умел и не знал как. Такому положению дел способствовало и то, что с момента восшествия монарха на престол серьёзных войн не было.

Прежний правитель устроил политические дела очень хорошо, раздвинув пределы государства ровно на такой простор, который мог удержать и защитить. Закончив завоевания, он быстро организовал мирные договоры с соседями. Соседи были не против. Ещё и потому, что у их границ стояла большая, хорошо обученная и вооружённая до зубов армия Альтеры. Как только подписали договоры, армия отправилась на зимние квартиры, а у границ остались заградительные отряды. Да ещё разведчики шныряли всё время, выведывая всё, что могло нарушить покой жителей. И нынешний правитель мог спокойно заняться наращиванием богатства. С этой задачей он справлялся хорошо.

Так бы и шло, если бы не потянуло внезапно холодом с севера — с северных гор спустились волки и принесли с собой смерть. Внезапные нападения неведомых воинственных племён на юге, прорывы границ то в одном месте, то в другом — выматывали и отнимали силы у войска. Генералы не всегда могли угадать, где случится следующее нападение. Уныние поселилось во многих селениях, запустение покрыло пылью многие дома. Жители Альтеры искали защиты за крепкими стенами столицы. Теперь армия вышла в поход, чтобы ожидания эти не оказались напрасными.

Наутро был назначен последний смотр войскам. Обозы с необходимым должны были отправиться следом и сейчас, ожидая, стояли на окраине Небесной Гавани.

***

Поход начался. Пока шли по городу, продвигаясь к западным воротам, многие из пешего строя оглядывались, выискивая знакомые лица. Провожающие не махали руками, уходящие не проронили ни одного ободряющего слова. Проводы получились грустные. На долгие дни столица погрузилась в печальную тишину. Часовые до боли в глазах всматривались в ту сторону, куда скрылось королевское войско. Но лишь мгла клубилась, не давая обзора. Клыкастые горы, которые раньше можно было увидеть со стен и из сторожевых башен, скрылись в чёрном тумане. Что там происходило, не знал никто. Последние разведчики, присланные Вельскудом, сообщали, что войско достигло драконова запустения и встало лагерем. До предполагаемого логова монстра оставался день пути.

***

Вельскуд выбрался из палатки только к полудню. Втянул носом воздух, определяя время. Небо было затянуто тучами — серым волглым одеялом — и иных возможностей для определения времени не представляло. Лагерь жил обычной военно-полевой жизнью: на кострах готовился обед, кое-где слышался негромкий смех. День передышки после тяжёлого перехода накануне все восприняли, как подарок судьбы. Некоторые злословили, упоминая, что в качестве судьбы в их отряде выступает Вельскуд.

Часовой у входа в штаб молодцевато отрапортовал о времени и о порядке.

В штабной палатке нашёлся Терамай, задумчиво разглядывавший своё оружие. Рядом с невысоким походным столиком, служившим по необходимости то обеденным столом, то верстаком для починки оружия или подставкой под карту, примостились Кассия и Нарсиэль.

— С добрым утром! — хмуро приветствовал вошедшего Терамай.

Ожидание неведомой опасности висело в воздухе.

— Что случилось? — вмиг ощетинился Вельскуд, попутно перебирая в уме все возможные кошмары, которые могли произойти, пока он спал. Помянул про себя недобрым словом свою сонливость, не позволившую быть в курсе событий вовремя.

— Пока ничего, — невозмутимо ответила Кассия. Однако в голосе её чуткое ухо уловило отголоски сдержанного беспокойства. В голове сразу возник образ того, о ком так явно могла беспокоиться волшебница, изо всех сил желая скрыть свое волнение.

— Где Герант? — как можно беспечнее спросил Вельскуд, направляясь к свободному раскладному стулу. Уселся, оглядев всех. Терамай пожал плечами, Нарсиэль опустила глаза, Кассия выдержала его взгляд.

— Вы живёте в одной палатке, — ответила она, — кому, как не тебе знать, где находится твой товарищ.

Вельскуд похолодел.

— О чём ты? — он окинул взглядом потупившихся друзей. — Законы военного времени одинаковы для всех: для рядовых и для генералов. Любые передвижения по стану или за его пределами становятся известными тут же. Герант не мог уйти просто так…

— Однако же ушёл… — сдержанно ответил Терамай.

— Что?

Это был не крик, не вопль. Голос Вельскуда оставался тихим. Так почему же всем захотелось спрятаться и закрыть голову руками?

После осмотра караулов в палатку заглянул начальник штаба Дуглас.

— У вас есть что-нибудь сообщить штабу, генерал?

— Нет, милорд, — слегка помедлив, ответил Дуглас.

Он назвал главнокомандующего по Уставу, обратился к нему, как к старшему по званию. Само по себе это обращение говорило только о том, что старый боевой генерал пока что не может оценить, с какой целью был задан вопрос. Настроение, царившее в палатке, не улавливалось сразу, но было понятно, что оно далеко не радужное. И генерал не мог понять отчего: оттого ли, что впереди маячила нешуточная битва, или потому, что что-то случилось в данный момент, о чём он ещё не знал.

Всякий раз, когда Вельскуд слышал это обращение, его передёргивало.

Генерал с седыми висками стоял перед ним навытяжку, но не от страха и раболепия, а скорее по привычке, поскольку не умел иначе выражать уважение. Вельскуд опустил глаза, мимолётно ощутив нечто, отдалённо напоминающее угрызения совести. Всё же тактику и стратегию боя он изучал по рукописям старого генерала, который участвовал в сражениях уже тогда, когда он сам, Вельскуд, пешком под стол ходил. И теперь наскакивать на солдата, чётко выполнявшего свой долг, было как-то нехорошо.