Король испугался. И скорость, с которой он начал действовать, превзошла все самые смелые ожидания.
Мигом был созван военный совет, на котором Вельскуд повторил всё, о чём рассказал раньше монарху в личной беседе; поведал генералам свое видение военной компании и свои мысли о тактике и стратегии; выслушал всё, чем оказались богаты головы людей, облачённых в мундир. К слову сказать, ничего особого он не услышал, кроме то и дело повторяющихся восклицаний: «Что же нам делать!», «Надо решать здесь и сейчас!». Часто звучали сомнения: «Возможно, всё не так уж плохо!» и «Как мы можем быть уверены?». Но к словам его прислушались. Одни — потому, что ему верил король. Другие — потому, что были не против войны, сулившей добычу.
Распорядились быстро.
В Ану Арендэль и Лотосовую долину (в просторечье Ведьмину Топь) полетели гонцы с королевскими гербовыми бумагами, где витиевато говорилось о многолетней дружбе, торговых связях и в заключении высказывалась просьба о помощи. Бумаги были составлены весьма умело: напоминали о прошлых заслугах, но не упрекали; просили о внимании, но не унижались.
Ожидание оказалось недолгим.
Через две недели c момента отправки просительных грамот в Небесную гавань прибыли эльфийские лучники, спустя ещё несколько дней — пожаловали волшебницы.
Союзники откликнулись так быстро, словно заранее приготовились к тому, что их вызовут. Само по себе это говорило о серьёзности сложившегося положения. Многие из тех, кто не верил, поверили и испугались.
— Я очень рада познакомиться с вами, — улыбнувшись, сказала при встрече Нарсиэль. — Я слышала о вас…
— От кого же? — сдержав язвительную усмешку, поинтересовался Вельскуд. И едва не подавился воздухом, услышав:
— От Геранта.
Ответила Нарсиэль просто, как будто совсем не заметив малой приветливости. И словно огладила его мягким взглядом зелёных лучистых глаз, осветила ласковой улыбкой, и хмурость Вельскуда стала мало-помалу растворяться. Тяжесть, давившая на его плечи много дней, сползла подобно стаявшему комку старого снега.
— Вы, стало быть, знакомы? — уже более дружелюбно поинтересовался он.
— Да, — кивнула Нарсиэль, — мы знакомы давно.
— Он ничего не говорил об этом, — заметил Вельскуд. — Даже о том, что он вхож к королеве эльфов, я узнал только перед самым его уходом. Мой… друг скрытен…
— Он просто скромен, — осторожно поправила его Нарсиэль, — о своих делах предпочитает не говорить, потому что считает, что ничего важного с ним не происходит. Но вас он очень ценит, поверьте…
Нарсиэль легко прикоснулась к его руке, и Вельскуду внезапно показалось, что этот простой жест, это уточняющее — вас — сделали разговор тайным и интимным. Отгородили высокой стеной от всех остальных, пришедших вместе с принцессой эльфов и терпеливо ожидавших в стороне. Он неловко улыбнулся и качнул головой.
— Как ему удалось уговорить вашу королеву оказать помощь Небесной Гавани?
— Королева, как и мы все, высоко ценит его тяжкий труд, великую борьбу. Сражаться рядом с ним — большая честь для нас. Это малое, чем мы можем отплатить за то, что живём мирно в своих лесах.
— Какой труд? — удивился и насторожился Вельскуд.
Нарсиэль запнулась на мгновение:
— Я имею в виду его деятельность, связанную с воодушевлением людей к борьбе со страшным чудовищем, которое грозит всему живому.
Но Вельскуду показалось, что изначально эльфийская принцесса вкладывала какой-то иной смысл в свои слова, не тот, которым решила поделиться с собеседником. И он вмиг стал подозрительней прежнего, чувствуя, что нечто важное ускользает от его внимания. Гнев обосновался где-то на задворках сознания, ещё не отвлекая внимание на себя, но беспокоя, как маленькая ранка.
Совсем иное впечатление произвела на него предводительница волшебниц. Кассия была высока, почти одного роста с Вельскудом. Невероятная худоба и рост делали её похожей на горный пик, возвышающийся среди равнины. В богато украшеной мантии она горделиво и величественно выступала впереди своего яркого и шумного отряда, нимало не заботясь о впечатлении, которое производила пёстрая толпа на жмущихся по стенам придворных, боявшихся обратить на себя внимание какой-нибудь волшебницы. Слава о скорости расправы бежала впереди любой колдуньи, даже если она от природы была тиха и совсем не вспыльчива.
В отличие от эльфов, появившихся в королевском дворце бесшумно, волшебницы смеялись, переговаривались, часто перекрикивая свою предводительницу. Продолжалось это до тех пор, пока ей это не надоело. Тогда Кассия едва слышно стукнула посохом об пол и волшебницы мигом умолкли, как будто кто-то выключил громкость. Взгляд её ярких аметистовых глаз скользнул в сторону подопечных и моментально стёр самоуверенное и самодовольное веселье с их лиц. Они стали тихи почти так же, как эльфы, взиравшие на пёструю толпу с плохо скрываемым недоумением.
Кассия удовлетворённо улыбнулась:
— Так-то, — едва слышно промолвила она и обернулась к Вельскуду, — теперь мы можем, наконец, приветствовать друг друга в тишине и, главное, услышать ответ.
Вельскуд усмехнулся и, поклонившись, приглашающе отвел правую руку, охватывая этим жестом зал за своей спиной, а в перспективе и весь дворец.
— От имени короля и всей Небесной Гавани мы приветствуем посланцев Лотосовой долины и благодарим за дружественный отклик в год наших бедствий, — произнёс Вельскуд формулу придворного приветствия.
— Лотосовой долины! — тихо фыркнула Кассия. — Насколько мне известно, любезный посол, среди вашего народа ходит иное именование нашего поселения, а?
— В официальном протоколе оно звучит именно так, — усмехнувшись в тон гостье, так же тихо ответил Вельскуд.
— Мы благодарим Небесную Гавань за пышную встречу и радуемся тому, что можем встать плечом к плечу с воинами короля для защиты нашего общего дома, — громко отрапортовала Кассия ожидаемый ответ.
Она глянула вперёд, за спину встречающего посла, и внезапно лицо её осветилось. Сквозь высокомерную и насмешливую маску проступила искренняя радость, и счастливая улыбка тронула красивые губы волшебницы. Осторожно, чтобы не выйти из протокола, Вельскуд повернул голову — птица нежного привета посылалась Нарсиэль, стоявшей с правой стороны от королевского трона.
Вельскуд поклонился и, подав волшебнице руку, подвёл её к трону, где гостей приветствовал монарх.
Всё было так же, как и при встрече эльфов: много речей и большой пир.
Два дня встреч изрядно утомили Вельскуда. Он и отдохнуть толком не мог, пока устраивал и обустраивал новоприбывших.
Разместили всех вместе. Предводителей — в левом крыле большого королевского дворца со всем возможным удобством и учётом особенностей гостей, рядовых — в организованных под их нужды казармах на окраине Небесной Гавани. Эльфам устроили возможность выхода в большой королевский сад, чтобы они могли отдохнуть от каменных стен, волшебницам — свободный доступ в столовую, чтобы они могли поесть и выпить.
Высокие спокойные эльфы сторонились своих шумливых и ярких соседок. А волшебницы словно надсмехались над мрачностью окружающего пейзажа, над спокойствием эльфов, над раздражительностью королевских слуг, на которых нежданно-негаданно свалились дополнительные обязанности. Разбираться со всеми пришлось самому, поскольку придворные мудро решили — чья идея, тому и отвечать.
Вельскуд был зол, как никогда раньше, разбирая выходки волшебниц, усмиряя склоки и возмущения. Всё это длилось до тех пор, пока он в сердцах не высказал всё Терамаю.
За долгие дни знакомства Терамай притерпелся к резкому и вспыльчивому нраву товарища по королевской службе. Пожалуй, он один мог сладить с Вельскудом: вытерпеть язвительность, успокоить сарказм и растворить недовольство. Терамай вообще много чего умел, но дипломатией владел особенно. Он направил Вельскуда к предводительнице волшебниц. Едва Вельскуд высказал Кассии свои возмущения так дипломатично, как только позволила его вспыльчивая натура, все прекратилось как по мановению волшебной палочки или, возможно, волшебного посоха. У Вельскуда даже зародилось нехорошее подозрение, что Кассия нарочно устроила весь этот бедлам, чтобы позлить хозяев и в первую очередь его — Вельскуда. Не сказать, чтобы он испытал острую неприязнь при первой встрече с огненно-рыжей волшебницей, но друзьями они определённо не стали.
