Он внезапно и отчётливо вспомнил большой золотистый шар, которым поделился с раненым под велением ритуальных магических движений Гарам. Что это было? Что значил этот шар? Вельскуд был уверен, что если он спросит Гарам, она ответит. Однако тут же в его мыслях возникла уверенность и в том, что делать этого не следует.

Он не помнил хорошенько, что произошло в тот миг. Картина, представшая в воспоминании, была словно подёрнута какой-то дымкой. Но впечатление, произведённое ею теперь, не было болезненным. Напротив, он чувствовал расслабленность и удовлетворение, которые приходят после осознания хорошо выполненной работы. Беспокойство зародилось скорее по привычке, где-то на краешке мыслей и чувств, но Вельскуду было слишком хорошо теперь, в окружении ласковой ночной темноты, оставившей его один на один с самим собой. И беспокойство растаяло так же легко, как и обнаружило себя.

Вельскуд глубоко вдохнул ночной воздух и пошёл спать.

========== Разговор по душам ==========

«Первый взгляд, первое слово… Я уже не помню их. Теперь мне кажется, что Геранта я знала всегда».

Кассия «Мысли в шкатулке»

«Что мы знали о Геранте при встрече? Ничего. Только то, что рассказал Вельскуд, а он был немногословен. Я знал Вельскуда с малых лет и доверял ему. Его мнение было для меня весомым аргументом. Кроме доверия к товарищу, были ещё и личные ощущения от встречи. Герант производил ошеломляющее впечатление. В нем чувствовалась сила, способная покорить и повести за собой. Если здраво рассудить, то способность эта довольно опасна и не следовало покоряться ей столь бездумно. Но в каждом его жесте, в каждом слове, каждом движении даже тогда, когда он просто, молча и скромно, сидел в сторонке, пока вокруг шли все эти словесные баталии между членами штаба, было столько благородства и невероятной силы духа, что мысль о недоверии как-то даже не возникала».

Из воспоминаний Терамая, главы Ордена Рыцарей Храма

Герант проснулся внезапно, словно кто-то толкнул его под рёбра. Окинул взглядом каменные стены. Случившееся накануне стёрлось из его памяти совершенно, а возможно, и не попало туда совсем. Последнее, что он помнил, — высокие кусты по верху глубокого оврага, куда угодил по невнимательности. Этого оврага на пути не должно было быть. Немало сил ушло на то, чтобы выбраться из него. Потом — вспомнилось — он где-то плутал. И вот: круглый каменный свод, сквозь щели пробивается солнечный свет и проникает знобкий утренний ветер, выстуживая и без того не тёплый воздух внутри пещеры. Неподалёку, завернувшись в плащ по самую макушку, оставив снаружи только нос, дремала Гарам, а рядом… Подобравшись почти вплотную, лежал Вельскуд.

Холод пещеры заставил его свернуться клубочком: подтянуть к груди поближе острые колени, обтянутые чёрными кожаными штанами; спрятать под мышки большие ладони. Он лежал, повернувшись спиной, подвинувшись как можно ближе к единственному источнику тепла — к нему, к Геранту. Из-под покрывала тёмных волос, сбившихся на лицо, виднелся только острый длинный нос и просвечивала бледная кожа, обтягивающая скулы. Он спал тихо, дыша размеренно и спокойно.

Сам Герант был завёрнут в свой собственный плащ и сверх того укрыт до подбородка ещё одним походным плащом, принадлежавшим Вельскуду, и холода сильного не ощущал. Обнаружив явно замёрзшего товарища, застыдился; шевельнулся, пытаясь высвободить край, чтобы накрыть друга. Неловко повернулся, и тут же мгновенная боль калёной стрелой прошила его бок. Он невольно охнул и тем прервал чуткий сон своих спутников.

Разбуженный внезапным движением и восклицанием, Вельскуд метнулся в сторону и откатился к противоположной стене так быстро, словно от этого зависело, останется ли он в живых. Несколько мгновений стоял на четвереньках, пытаясь спросонья сообразить, в чём дело. Слегка ошалевший взгляд его метался вокруг, стараясь определить точку отсчёта в текущем моменте, надеясь осмыслить внезапное пробуждение, прошедшее мимо его воли в то время, как снилось что-то очень важное и светлое, чего он не хотел терять и забывать. Но картины сновидений безвозвратно таяли. Присев на пятки, Вельскуд даже пошарил руками вокруг, словно хотел схватить исчезающую картинку, но вмиг проснулся, когда перехватил недоуменный взгляд Геранта и услышал тихий звон браслетов и сдавленный смешок.

Подобрался, словно хищник, почуявший добычу, и пулей вылетел из пещеры.

— Зачем шумишь? — проводив его глазами, спросила Гарам.

— А… я просто хотел узнать, что здесь случилось, — ответил Герант, приподнявшись на локте, окинул взглядом сумрачную пещеру.

— Ты ничего не помнишь?

— Немного… — Герант поморщился.

Гарам пригладила волосы, накрыла голову покрывалом; зябко передёрнув плечами, подошла и занялась потухшим костром. Пригодились ветки, запасённые с вечера. Они чадили и никак не хотели загораться. Гарам задумчиво сгорбилась у костра, подперев голову руками.

Герант попытался встать, прислушиваясь к себе. Пошевелил рукой, ногой, ощупал бок, перевязанный по-прежнему. Явной сильной боли не чувствовалось, однако в глазах померк свет, едва он приподнялся. Сквозь медленно редеющую темноту проступило лицо Гарам.

— Герант?! — в её голосе слышалось нешуточное беспокойство.

Он улёгся обратно, не желая тревожить и дальше внимательную сиделку. Гарам вернулась к костру и, воровато оглянувшись, вынула из глубокого кармана какой-то пузырёк, сыпнула немного его содержимого в костерок. Пламя весело взбрыкнуло и деловито принялось поглощать веточки, совсем недавно казавшиеся ему неаппетитными. Сидя на пятках, Гарам довольно улыбнулась, спрятала пузырёк, покачалась из стороны в сторону и хлопнула в ладоши.

— Ты голоден? — обернувшись, спросила она.

— И чем ты собираешься кормить меня? — Герант с весёлым недоумением окинул взглядом пещеру. Она была не очень велика. Извилистый узкий проход выводил наружу. От входа дневной свет практически не проникал внутрь. Но в сводах имелись дыры, сквозь которые в пещеру просачивался солнечный свет. Его было мало, но вполне достаточно, чтобы разглядеть помещение и присутствующих в нём. Вокруг явно не находилось каких-нибудь тайных уголков, где можно было бы спрятать припасы.

— Ну, поскольку ты сейчас человек, вкусы у тебя должны быть вполне человеческие, — отвечая улыбкой на улыбку, заметила Гарам.

Она подошла, присела рядом с лежанкой, пристально оглядела своего пациента с ног до головы, пощупала лоб. Осмотр удовлетворил её, и она села рядом, расслабившись.

— Фарра, моя помощница, придёт чуть позже, принесёт припасы. Я думаю, сегодня мы никуда отсюда не пойдем. Тебе нужен отдых, — заметив, что Герант уже набрал воздух, чтобы высказать свои соображения на её рекомендации, поспешно добавила: — да и Вельскуду — тоже.

Желание возражать пропало. Костерок весело потрескивал, приглашая их в свою компанию. Гарам помогла Геранту переползти поближе, и теперь при желании он мог коснуться рукой язычков пламени, вырисовывавших причудливые танцевальные фигуры. Костерок был слишком мал, да и горел всего ничего, а потому тепла от него было немного. Однако сам вид его вызывал умиление. Тепло становилось просто от взгляда в его сторону, от простых и незначительных комментариев, которыми два человека обменивались, наблюдая за костром.

— Я и в самом деле не помню, как здесь оказался, — Герант тревожно глянул на Гарам, — может быть, ты что-то расскажешь?

Гарам пожала плечами, оправила несуществующие складки на шароварах. Тихо и размеренно пересказала события, случившиеся накануне. Герант слушал внимательно, кивая, когда его собственные воспоминания совпадали с рассказом. Но Гарам всё же многого не знала. Однако и её сведений было достаточно. Герант улёгся на спину, закинув руки под голову. Лежал, разглядывая пещерный свод, размышляя о чём-то.

Помолчав немного, Гарам задала, наконец, беспокоивший её вопрос:

— Послушай, Вельскуд мне сказал, что вы были в нижней штольне и там тебя ранили. Конечно, тамошние кобольды часто мажут свои ножи зловредными ядами, но я ни разу не слышала, чтобы их яды ставили тренированного воина на грань смерти…