— Куда мы? В Небесную Гавань? — коротко спросила Гарам.
Вельскуд сунул руку за пазуху и тут же почувствовал, как напряглись собаки у входа: животные всё же ему не доверяли, чувствовали в нем угрозу. Ну что же — сторожам так и полагается. Вельскуд едва заметно усмехнулся, доставая карту. Кусок пергамента был осторожно расправлен на дощатом столе, и палец ткнул в точку, указанную ранее Герантом.
Гарам переглянулась с крестьянином, который при свете светильника уже не очень походил на крестьянина. Ни рост, ни вес его не изменился и, тем не менее, Вельскуд видел, что первое впечатление о нём было ошибочным. И ещё: у крестьянина было очень знакомое лицо…
***
Назад пробирались в темноте. Неизвестно по каким приметам, но Гарам вела безошибочно. Где-то на середине пути к ним присоединилась ещё одна фигура и молча зашагала рядом.
Завидев в нескольких шагах черноту, гуще, чем та, сквозь которую шли, Вельскуд в три прыжка достиг входа в пещеру и заглянул внутрь. Ему показалось, что он ослеп — если вокруг было темно, то в пещере стократ темнее. Темноту можно было потрогать руками.
— Герант! — приглушённо окликнул он.
Осторожно отстранив его, Гарам скользнула в пещеру и пропала в темноте. Послышался шорох, и тихий голос произнёс:
— Он здесь. Быстрее.
Неверный свет наспех сооруженных факелов осветил пещеру. Прислонившись к каменной стене, Герант словно отдыхал, закрыв глаза. И только приглядевшись можно было заметить, как посерело его лицо, как тяжело дышал он, жадно захватывая воздух бледными обветренными губами. Видимо, путешествие, предпринятое, чтобы добраться сюда, отняло последние силы. Никогда ранее не испытываемый ужас заворочался в сердце Вельскуда. Он глянул на Гарам. Лицо её было сумрачно и непроницаемо.
— Готовь огонь, — повелительно произнесла она. — Фарра, курильницы! — впервые обратилась Гарам к молчаливой спутнице.
Помедлив немного, она приподнялась и выпрямилась. Покрывало, повинуясь едва приметному движению, сползло с плеч, опало на каменный пол. В тусклом свете заискрились браслеты и кольца на одежде. От запястий к локтям и выше — к гибкой шее — по рукам зазмеились татуировки. Они шевелились и ползли, оплетая плечи, локти и запястья при каждом движении. Тряхнув головой, Гарам выпустила из плотной причёски пряди волос, скрывшие лицо густым непроницаемым покрывалом; подняла руки, изогнув их под немыслимым углом; потянулась вверх к низким каменным сводам; поднявшись на цыпочки, покачалась из стороны в сторону, как тальник под слабым дуновением ветра, и плавно осела на колени. Взяв в руки безвольные ладони Геранта, Гарам тихо и как-то шершаво завела мелодию, от звуков которой моментально стали слипаться глаза. В голосе слышался ветер, продирающийся сквозь горные щели.
Вельскуд очнулся от того, что его дёргали за локоть:
— Пойдём, рыцарь, у нас много дел. Одна я не справлюсь.
На него пристально смотрели тёмные глаза таинственной спутницы.
***
Уже была поздняя ночь, когда всё закончилось, и Гарам снова спряталась в своё покрывало. В воздухе витал живительный аромат мяты и ещё каких-то неизвестных трав. В ушах всё ещё стоял мелодичный перезвон браслетов, и низкий гортанный голос выводил непонятные словесные формулы, которые продолжали кружить голову, несмотря на то, что всё закончилось.
Вельскуд открыл глаза и посмотрел на Геранта. Тот лежал на расстеленных на земляном полу волчьих шкурах, головой у него на коленях. В памяти эхом раздался приглушённый голос, произнёсший слова всего лишь час назад, а чудилось — будто века:
— Я проведу Ритуал. Ты почувствуешь слабость. Борись, — глаза Гарам сверкали пламенем. Противиться было невозможно. — Здесь — его жизнь в твоих руках. Я — только инструмент. Ты понял меня, рыцарь?
Вельскуд тогда хотел сказать, что ничего не понял, но не успел. Маленькие ладони мигом опустили его на колени — ноги согнулись сами. Краешком скользнуло изумление: откуда в маленькой хрупкой женщине такая сила? Мысль потонула в восхищении, нахлынувшем внезапно в тот миг, когда глухо, на грани слуха и ощущения зарокотал воздух, создавая ритмичный звуковой рисунок. Он опустился мелкими мурашками с макушки до пяток — умелые пальцы коснулись ритуального бубна. Каждая клеточка услышала ритм и двинулась в известном только ей направлении, откликаясь на призыв.
Гарам велела держать Геранта за плечи и не уронить его голову на пол… и не заснуть самому. Последнее требование оказалось очень трудно выполнить!
Гарам кружилась в трансе, выкрикивала, выговаривала, пропевала и снова выкрикивала мерные звуки. И стены пещеры словно раздвигались под велением то ли её голоса, то ли движений, или то был морок, навеваемый непривычным и необычным действом. Вельскуд не знал. Разум его отключился, отдав власть чувствам и ощущениям.
В какой-то миг в руках Гарам появились два веера. Следуя движениям рук и ритму мелодии, они чертили в воздухе замысловатые огненные линии. Линии рассеивались не сразу, и постепенно Гарам оказалась окутана коконом из огненных нитей. Вдруг она вынырнула из него, как, вероятно, выныривает из воды рыба, устремилась вверх к пещерным сводам и гибким плавным движением рук отправила сплетённый из огненной воздушной пряжи покров в сторону Геранта и Вельскуда. Вязь накрыла их, просочилась сквозь них и ушла в каменный пол. Вельскуд озяб и разогрелся одновременно. Голова сама втянулась в плечи, как будто хотела спрятаться от того, что последует.
Гарам танцевала, гибко вскидывая и опуская руки, и по пещере кружился вихрь из багряных листьев и цветов. Яркие всполохи прочерчивали воздух и взрывались снопом ослепительных искр, за которыми порой терялась она сама. Потом возникала где-то совсем рядом, а голос разносился по пещере и отражался от стен громовым водопадом; и затихал, чтобы снова взлететь на неслыханную высоту.
Откуда-то из темноты раздавался ритмичный звук большого бубна. О таких инструментах Вельскуд только слышал. Этот звук заставлял двигаться, не давал сидеть на месте. И когда жажда движения становилась нестерпимой, вплетался мягкий, слегка заунывный звук какого-то духового инструмента, и тело моментально цепенело. Сменяя духовой инструмент, шуршали маракасы, и всё это звучало без остановки, словно здесь, в пещере, прятался целый оркестр, и создавало неземной красоты звук.
Временами Гарам начинала двигаться так быстро, что за ней невозможно было уследить. Вместо неё возникал огневой вихрь, который пьянил и кружил голову. Вельскуд вдруг вспоминал категорическое веление — не смотреть на неё во время танца, и поспешно опускал глаза, чтобы через секунду снова забыть обо всем и следить за волшебным танцем. А когда он уже был готов провалиться в пропасть, она вдруг оказывалась рядом, и ворох пламенных перьев из веера отрезвлял нерадивого помощника, и он снова вспоминал, кто он и для чего здесь сидит.
Как там говорил Герант? «Стоишь как пень и не можешь глаз оторвать, и голова пустая и звонкая, как котёл…» Вот именно: пустая и звонкая, и ни одной мысли, только восхищение и исступлённое желание пережить снова те же чувства, те же ощущения. И где-то на границе сознания, между сном и явью, пульсировала мысль: «Никогда больше не буду связываться… Наверное».
Герант вдруг выгнулся и громко застонал. Вельскуд, очнувшись, едва успел подхватить его голову. Виновато глянул в сторону Гарам. Одним прыжком оказавшись рядом, она опустилась сверху на обмякшее тело Геранта подобно опавшему осеннему листу, окутала его собой. На мгновение показалось, что она растворилась в нём. Сморгнув, Вельскуд наблюдал крепкие объятия. Гарам отпрянула — Герант глубоко вздохнул.
Что-то случилось в этот миг, какая-то тайна. Но тогда это не вызвало ни удивления, ни недовольства, словно всё происходило так, как должно. Наверное, так оно и было. Вельскуд спокойно и отрешённо наблюдал за всем, словно со стороны, чувствуя, что в нём, в том, который сейчас сидел на каменном холодном полу пещеры, формируется некий тёплый шар. Шар отделяется от него, плывёт по пещере. И он вроде бы даже увидел его — этот небольшой яркий сгусток неведомого. Шар покачался в воздухе немного, словно не знал, куда ему двинуться, сомневаясь. Повинуясь лёгкому взмаху изящной руки, опал на грудь раненого и, рассыпавшись на тысячи бликов, пропал, оставив после себя мягкий шуршащий звук. И тот сошёл на нет, в свою очередь. Вельскуд тряхнул головой, моргнул, просыпаясь. Гарам сидела рядом, за спиной, и держала его за плечи. Он чувствовал её теплое дыхание у своей шеи.
