Ещё вечером, устраивавшись на ночлег, Невешайнос подумал, что хозяин ему кого-то напоминает, и только сейчас он понял: красномордого парня. Ведь они – братья! Вот угораздило его спастись от одного и попасть в лапы к другому! Пришлось Невешайносу, глотая слёзы, надевать опостылевшие деревянные башмаки и уходить. Он сказал хозяину на прощанье:

– Я знаю, что мои сапоги украл ты, но имей в виду, что долго они у тебя всё равно не проживут.

– Проваливай, – ответил хозяин, – а то ты меня выведешь из терпения и тогда сам проживёшь ещё меньше, чем сапоги!

Целый день Невешайнос шёл, не заглядывая в деревни и дома. Пообедал и поужинал он в лесу. После того, что случилось с ним на постоялом дворе, ночевать в какой-либо деревни ему уже не хотелось. Он нашёл в лесу на поляне у подножья крутой каменной горы огромный старый дуб с большим дуплом, нагрёб в него сухих листьев, забрался в дупло и, закрывшись курткой, заснул сладким сном. Он не боялся ночевать в лесу, т.к. не раз ночевал в лесу вместе с отцом. Конечно, с отцом ночевать – это не то, что одному, но Невешайнос боялся ещё раз столкнуться с каким-нибудь хозяином ворюгой. Спал он крепко ещё и потому, что очень устал.

Среди ночи он проснулся от запаха дыма и отблесков света. Он осторожно выглянул из дупла и обомлел от страха. Вокруг костра сидели пятеро бородатых мужчин, у каждого за поясом торчал либо кинжал, либо пистолет. Они жарили мясо и то и дело прихлёбывали из бутылки, ходившей по кругу. Разбойники – догадался Невешайнос. Он слышал от отца, что в лесах соседнего королевства – Низкогории – укрываются шайки разбойников, которые нападают на проезжих, грабят, а то и убивают их, но никогда не думал, что придётся столкнуться с ними так близко. Разбойники, видимо, давно уже сидели у костра, потому что вскоре один из них, с густой чёрной бородой и обвязывавшим шею красным шарфом, встал и сказал, потянувшись:

– Ну, посидели, пора и отдыхать. Ты, Трёхпалый, оставайся у костра караулить, а мы пойдём в пещеру. Как только взойдёт солнце разбудишь нас. Мы отправимся к пчелиной горе, завтра там поедет один богатый купец, надо его немножко потрясти. А ты, Трёхпалый, будешь караулить здесь, если почуешь опасность, стреляй и беги вниз по ручью, к расщеплённой ольхе, садись там на коня и скачи к старому мельнику, он тебя скроет. А мы отсидимся в пещере, её никто не найдёт.

С этими словами главарь разбойников, а за ним трое его сообщников раздвинули кусты дикой сирени и – как сквозь землю провалились. А тот, кого называли Трёхпалым, остался у костра. Сначала он сидел неподвижно, глядя в огонь, потом, видимо, борясь со сном, встал и начал ходить вокруг костра, время от времени останавливаясь и прислушиваясь к звукам ночного леса. А жизнь в лесу продолжалась своим чередом. «Сплю-сплю», – кричала где-то сова-сплюшка. Бесшумно проносились над поляной летучие мыши, заставляя вздрагивать и шарахаться полусонного разбойника-сторожа, откуда-то издали доносилось хрюканье кабанов. Невешайнос, конечно, уже не мог сомкнуть глаз. Он лежал в дупле и даже переставал дышать, когда разбойник проходил рядом с дубом, а когда тот, тяжело ступая, шёл дальше, смотрел ему вслед. И всё время проклинал хозяина-ворюгу постоялого двора. Ведь если бы тот не украл волшебные сапоги, то Невешайнос выскочил бы из дупла и скрылся из глаз разбойника прежде, чем тот понял бы, что произошло. А разве убежишь далеко в деревянных башмаках? Вот и оставалось сидеть в дупле и ждать неизвестно чего.

Но вот небо стало светлеть, ожил замолкавший на ночь разноголосый хор птиц. Разбойник осторожно раздвинул кусты сирени и скрылся за ними. Невешайнос хотел было вылезти из дупла, но что-то удержало его на месте. Послышались хриплые спросонья голоса разбойников. Атаман говорил, обращаясь к трёхпалому:

– Следы костра убери, чтобы, как всегда, никто ничего не заметил. Девчонку разбудишь, накормишь и сидите оба в пещере, а то как бы её папаша не прислал бы за ней солдат. Если будет гонец, он опустит письмо в дупло дуба. Мы вернёмся ночью. Днём здесь нам появляться не стоит. Твою добычу с купца ты получишь. Да смотри, чтоб девчонка у тебя не сбежала.

– От меня не сбежит, – ответил сторож. И Невешайнос понял, что Трёхпалый похлопал свой пистолет.

– Ты что, рехнулся?! – взорвался атаман. – Девчонка нам нужна живая и здоровая. За единственную дочку Торнгод денег не пожалеет, а если ты её убьёшь, то и нам всем крышка! Жалко, конечно, что половину выкупа придётся отдать Длинноволосому, но без него бы ничего не вышло. Так что береги девчонку пуще глаза. Понял?

– Понял, атаман.

Разбойники скрылись в чаще, а Трёхпалый принялся наводить порядок на поляне. Он сгрёб кости, золу и угли, ссыпал их в ведро из бересты и унёс куда-то. Потом заложил место костра аккуратно вырезанными квадратами дёрна, предварительно полив кострище водой, полил и дёрн, разбросав по нему прошлогодние листья.

Закончив работу, разбойник достал бутылку, сначала отхлебнул немного, потом, поглядев на свет, ещё и кончил тем, что вылил в себя всё содержимое бутылки. После этого он несколько раз зевнул, потянулся и, пробормотав: «Вздремну-ка я чуток, пока девчонка спит», растянулся на спине, сложив руки на груди, и вскоре захрапел так, что задрожали листья на дубе.

Невешайнос снял башмаки и вылез из своего убежища. Его так и подмывало броситься со всех ног подальше т этого опасного места. Но из разговоров разбойников он понял, что они держат в плену какую-то девчонку. Убежать, бросив её, хотя и незнакомую, в плену у разбойников, было бы неприлично. Отец с матерью за это не похвалили бы.

Невешайнос прежде всего вытащил из-за пояса у Трёхпалого пистолет. Долго думал, что с ним делать и сунул себе за пояс. Если бы разбойник проснулся раньше времени, то он не успел бы прийти в себя, как отправился бы на тот свет. После этого крепко-накрепко пришил один к другому, а потом к полам рукава его куртки, так что руки, лежащие на груди, оказались связанными. Затем тоже сделал с его ногами в брюках, потом уже снял с разбойника шляпу, вырезал из неё полосу и затянул ему глаза, а из другой сделал кляп на рот. Только тут Трёхпалый (а у него на правой руке оказалось только три пальца, остальные были, видимо, отрублены на какой-то схватке) так вот только тут он проснулся, но он ничего не видел, не мог кричать и пошевелить руками. Правда, он начал было кататься по траве, но тут Невешайнос предупредил его, что он может случайно наткнуться на нож, и разбойник со злобным мычанием затих.

После этого Невешайнос раздвинул стебли дикой сирени, ожидая увидеть вход в пещеру, но, к большому своему удивлению, наткнулся только на каменную стену. Никакой пещеры не было. Это очень озадачило его. Ощупывая, нажимая и дёргая за торчащие из стены камни, он, наконец, нашёл потайной вход в пещеру.

Пещера уходила вглубь горы. Откуда-то сверху едва пробивался слабый свет, так, что даже при закрытой двери было видно, что на большом красивом ковре лежит девочка лет десяти, одетая в красивое, но рваное платье. Невешайнос осторожно тронул её за плечо.

– Вставай скорее!

– Ах! – вскрикнула девочка. – Что тебе надо, разбойник, сейчас же отпусти меня к папе!

– Я не разбойник, я Невешайнос, – обиделся мальчик. В двух словах он объяснил девочке положение дел и они выбрались из пещеры. Трёхпалый лежал на прежнем месте. Девочка, увидев его, вскрикнула от испуга.

– Не бойся, – сказал Невешайнос, – Я его зашил.

– Как, зашил?!

– А вот, видишь, он не может пошевелить ни рукой, ни ногой, это я ему рукава пришил друг к другу, пока он спал, да и ноги в брюках тоже.

– А если бы он проснулся, пока ты его сшивал?

– Пришлось бы его застрелить, ведь иначе он мог бы убить меня

При этих словах Невешайнос показал на торчащий у него за поясом пистолет.

– А он не выстрелит сам? – испугалась девочка.