– Баровит, а братья твои тоже витязи? – оживился Казимир.

– Нет, один я в семье витязь. Первый брат мой – гончар, второй – кузнец, а близнецы малы ещё, десятое лето едва кануло. Мне отрадно от того, ибо сердце спокойно за братьев, ведь мирной жизнью живут.

– М-да, я тоже хотел, дабы Умилка ремеслом каким занялась, али знахаркой бы стала, да Боги иначе рассудили, – вздохнул Волот.

– А чего ждать, коли отец воевода? – ухмыльнулась Радмила.

– Отца тоже то не обрадовало, – продолжил Бер, – да по ней с детства видно было, что воином станет.

– Ой, шило ещё то было, – рассмеялся Баровит, – везде залезет, мальчишек соседских передразнит, в драку ввяжется. У меня братья послушней были.

– А ты давно её знаешь? – любопытствовал Злат.

– Сколько Волота, – ответил Зорька. – Мне тогда пять было. Я мёртвых зрил, говорил с ними. Все меня шарахались, мать перепугалась жутко да повела к знахарке. Тётя Аделя посмотрела на меня, поговорила да успокоила её, мол, ладно всё.

– Ладно? – закашлялась Радмила. – Я до сих пор вздрагиваю, когда ты с пустотой говорить начинаешь.

– Так я познакомился с её чадами, сдружился с ними крепко. Волот мне ближе всех братьев стал. Тётя Аделя учила нас управляться с силами своими, – продолжал воин, а потом, грустно вздохнув, добавил: – Токмо недолго учение наше продлилось, через лето она за весь Камул душу Маре отдала.

– Это как? – робко спросил Казимир.

– Матушка наша была ведуньей, – сказала Умила, устремив взор в проглядывающее сквозь пепельные листья небо, – лечила людей, заговаривала скот, взывала к Богам. Как-то на Камул напал мор*, он не щадил ни старого, ни малого, многие жизни грозился забрать. Тогда матушка призвала могущественных духов Нави, дабы они забрали мор обратно в мир теней. Духи выполнили волю её, да Род так устроил, что миры должны находиться в равенстве – раз спасённые жизни остались в Яви*, то нужно было заменить их силу в Нави. Посему матушка обменяла свою душу на десятки душ камулчан, перейдя во власть Мары да навечно утратив право на перерождение.

__________________________________________________________________

мор* – повальная смерть, эпидемия. Явь* – мир, а котором живут люди, звери, птицы, духи, малые Боги (водяные, домовое, лешие) и природные Боги (земля, вода, ветер огонь).

Дружинники молчали, было слышно лишь тихое потрескивание костра и шипение рыбьего жира, капающего в пламя.

– Умила, а ты сильно Волота младше? – решил разрядить обстановку Злат.

– Ровно на два лета, – прикрыв глаза, ответила девушка, – в один день мы родились. Тятька говорит, что меня Волоту подарили.

– Лучший мой подарок, – улыбнулся брат, нежно проведя рукой по золотым волосам.

– Значит, тебе, Баровит, Умила аки сестра? – спросил Казимир.

– Никогда я Умилу сестрой не считал, – возразил витязь.

– Отчего?

– Дураком быть надо, дабы красивую девку сестрой считать, коли она тебе по крови таковой не приходится, – пояснил Волот, укрывая омуженку покрывалом.

– Радмила, а тебя-то как в дружину занесло? – помявшись, спросил Казимир.

– Ну, во мне витязя Боги не признали, так что сил у меня никаких особых нету, – ухмыльнулась лучница. – Смутно помню что там духи говаривали, когда нарекали меня, да токмо уяснила, что лук – моё ремесло. А вот что с этим луком делать тогда непонятно было. Стрелять-то уж с малолетства умела, а вот как ремеслом то своим сделать, не знала. А отец мой – охотник умелый, пушниной торгует. Тут он рассудил, что моё ремесло то же, что его, охотничье, стало быть. Вот принялся меня ему обучать, да недолго. Вскоре кочевники повадились земли катайские разорять, посему от каждого двора* по мужику забирать начали на службу ратную. А нас трое девок в семье, брат мой тогда токмо на свет появился. Стало быть, на войну отец пойти должен был. А на кого вся семья останется? Тогда я вызвалась заместо него. Родители несогласны были, так я к Умилке кинулась да вместе с ней Демира Акимовича упрашивать стала. Вот он выставил меня супротив Волота с Баровитом да себя, мол, окажешься в стрельбе лучше нас, тогда возьму в ученики.

– Ну, что? Оказалась лучше? – спросил Казимир.

__________________________________________________________________

двор* – здесь Дом, т.е. семья.

– Ну раз здесь лежу, значит оказалась, – рассмеялась Радмила и, погрузившись в воспоминания, добавила: – Так я прошла учение, стала ратником. Опосле нам с Умилой княжеский воевода – Аким Абатурович – предложил в дружинники идти. Я сдуру согласилась, прошла все три круга*, еле жива осталась. Зато, когда нас на святилище Перуна в дружину принимали, мне отрадно было. Вот так почти пять лет по походам да осадам. Война жизнью моей стала, а все, кого ты здесь видишь – братьями.

– Давно ты этих богоизбранных знаешь? – ухмыльнулся Злат, кивнув в сторону витязей.

– Ой, давно! – потянулась Радмила. – Лет с восьми. На охоте познакомились. Три друга: старший – Ждан, средний – Баровит, младший – Волот, ну, а Умила за братом завсегда, аки хвостик. Так я к ним прибилась. Вместе росли мы, Волот нравился мне поначалу очень.

– А щас? – надулся Волот.

– Щас меньше, – улыбнулась лучница.

– Чего так? – вклинился Казимир.

– Когда Бер стал меня в два раза выше да в пять шире, то я побаиваться его стала, – засмеялась Радмила.

– Наговоришь сейчас, – отмахнулся Волот.

– Так появилась у нас ещё одна векша, – улыбнулся Баровит, – ловкая до жути, ни догнать, ни поймать. С тех пор вдвоём они приключений искать стали.

– Помню, как втихаря в конюшню пробралась, – не открывая глаз, сказала Умила. – Тятьки с братом дома не было. Я коня вывела, вобралась на него, поскакала по Камулу, а он вдруг взял да начал плясать подо мной. Страшно было, жуть. Слава Богам, Баровит повстречался, смог за уздцы его ухватить.

– Чего сама не успокоила? – спросила Радмила. – Ты же волей животины всякой владеть можешь.

– Мала я была, не умела того, – ответила подруга. – Мне лет семь было.

– Тогда я сильнее тебя перепугался, – улыбнулся Баровит, переворачивая рыбу. – Сдавать я её не стал, Волоту рассказал, конечно, а Демиру Акимовичу умолчал.

__________________________________________________________________

Три круга* – три этапа аттестации кандидата в дружину.

– Да, Волот меня полдня отчитывал, – ухмыльнулась златовласая.

– Ну, а тебя, Злат, как сюда занесло? – спросил Волот.

– Аки Радмилу, – ответил воин, – призвали. До того кузнецом был, мечи ковать учился. Видать, моё ремесло тоже неправильно растолковали… Опосле отбор в дружину, так же до полусмерти, да посвящение. Брат мой младший не прошёл второй круг*, остался в ратниках. Сёстры уж замуж повыходили, может, чад нарожали, не знаю пока, два лета дома не был.

– Аки все мы, – пробурчала Радмила.

– Кырым освободим да по домам разойдёмся, – заверил Баровит.

– Поди, по своим хоромам соскучился? – ухмыльнулась лучница. – Будешь ходить по ним, аукать?

– Я к родителям собирался, а не к себе, – пробурчал Зорька.

– Скажи-ка, Зорька, почто ты себе хоромы отстроил, коли там окроме помощницы твоей, Малуши, не живёт боле никто? – не унималась Радмила.

Витязь посмотрел на неё, потом перевёл взгляд на Умилу и грустно вздохнул.

– Так почто? – улыбнулся Злат.

– Да! Какого Лешего мы с Умилкой три месяца* на охоту вдвоём ходили? – возмутилась Радмила. – Продолжал бы кочевать от родителей к воеводе да обратно.

– Это как? – удивился Казимир.

– Отец всех нас с раннего возраста делу ратному обучал, – пояснил Волот. – Ну, дабы малому через весь Камул не ходить, он у нас оставался, хоромы-то широкие. Так повелось, что Баровит с нами завсегда жил.

– Просто с нами ему веселей, – улыбнулась Умила.

– Да спокойней, – кивнул Зорька.

– А коли так, почто тебе был нужен свой дом? – не понимал Злат.

Волот широко улыбнулся, посмотрел на Баровита.