Сабля пропела, провернувшись в узкой ладони; скользнула по рукаву, оставив на красной ткани тёмное пятно вражеской крови, и нырнула в ножны. Вторая изогнутая дива последовала примеру близняшки, покорно укрыв лик в деревянном коробе. Пальцы заправили за ушко волнистые прядки; омуженка* неспешно подошла к серому коню, что в ночи казался пепельным, провела рукой по его широкому лбу, похлопала по мокрой шее:

– Ну пошли, дружок, теперича я о тебе заботиться страну. Будешь у меня Пеплом величаться.

Девушка запрыгнула на спину жеребца и помчалась прочь, оставив после себя лишь смерть на берегу Русского* моря.

__________________________________________________________________

Омуженка* – женщина-воин. Русское* море – название в X-XIV веках Чёрного моря.

***

Кони неслись, обгоняя ветер, всеми силами пытаясь спастись от ночной нечисти. Ворвавшись в лес, не разбирая тропы, перепрыгивали поваленные деревья, каменные глыбы. Огромная тень отделилась от мрака, широченная рука ударила замешкавшегося жеребца в голову. Издав жалобное ржание, скакун повалился на сырую траву вместе с наездником. Приподнявшись на локтях, османец увидел, как злобный дух леса отшвыривает его коня в сторону, словно собачонку; как в широких лапищах со свистом вращаются клинки. Несчастный закричал, с ужасом глядя в безмятежные серые глаза гиганта. Тяжёлый меч оборвал надрывный голос вместе с жизнью.

Подоспевшие соратники, спешившись, ринулись на нечисть, закованную в стальные кольца кольчуги. Прямой блестящий клинок блокировал османский меч, увёл в сторону. Широкий металлический лоб ударил османца в нос; второй меч, резко опустившись на плечо очередного противника, разрубил тело до бедра. Стальные зеркала вновь завращались, рисуя размытые круги. Османец, растирая кровь по лицу, кинулся на лесного духа. Витязь провернулся, отбил клинок одним мечом и во вращении снёс голову вторым. Последний соперник с криком атаковал нечисть, но тот припал к земле, выставил над собой клинок, остановив меч противника, и вторым рассёк живот. Османец выронил оружие; согнувшись, обхватил себя руками. Мелодично пропев, тяжёлая сталь оборвала его страдания.

Услышав знакомые шаги за спиной, мечник улыбнулся. Тонкие руки легли на его плечи, согревая металлическое кружево.

– У тебя всё? – шепнула девушка.

– Угу, – кивнул воин, убирая мечи в ножны. – Я так понял, у тебя тоже.

– Да, – улыбнулась златовласая, – я тебе скакуна раздобыла.

– Умница ты моя, – одобрил витязь, прижимая к себе омуженку, – поспешим тогда к нашим.

Порождения ночи, оседлав коней, ринулись к лагерю осман, на который должна была напасть их дружина.

***

Тяжёлый двуручный меч со свистом кромсал воздух, калеча тела противников; светло-карие медовые глаза подмечали каждую мелочь, что позволяло старшему дружиннику действовать на опережение. Он с размаха выбил вражеский меч, схватил османца за горло, лишая несчастного воздуха, и, ощутив за спиной движение, с разворота снёс голову нападавшему. Бой кипел раскалённой лавой, пронизывая ночь металлическим скрежетом и криками поверженных. Стрелы одна за другой бесшумно впивались в тела османцев. Как не силились захватчики, не могли рассмотреть этого лучника. Лишь тихо скрипнули могучие ветви, тонкая тень проскользнула в сплетённых кронах; густые ресницы, слегка прикрыв огненные глаза, вновь взмыли вверх… довольная улыбка скривила чётко очерченные губы – новая позиция, новая цель.

Кольчуги мелодично позвякивали, клинки певуче вторили им. Дружинники обращали османцев в бегство, вселяли в их сердца ужас. Ужас. Ненавистные тархтары, эти непобедимые русы или как их ещё называли – славяне, занимали огромную территорию, забрали себе все самые плодородные земли, побережья рек и морей. Никто не мог противостоять им, как бы не старались. Ещё лето назад тархтары помогли Византии оттеснить войско Османского бейлика*, ослабив его и сделав лёгкой добычей для персов*. Немалой силы стоило османам отбить натиск соседа и сохранить территориальную целостность. Теперь, затаившие зло тюрки*, прознав о затянувшейся войне славян с Аримией, выступили на Малую Тархтарию* в надежде взять под свой контроль богатую крепость Кырым*.

Совсем некстати император Аримии сдался и подписал мирный договор с Великим Князем всех земель Тарха и Тары – Заремиром Святозаровичем. Владыка разделил своё войско, оставив одних с князем Истиславом охранять аримийско-тархатрские границы и Катайский край, других выслал на подмогу в Кырым. Дружинники пробивались к братьям по крови славянской, освобождая окрестные деревни. Эта ночь была свидетельницей очередной вылазки умелых подопечных прозорливого воеводы Демира Акимовича, которого многие называли Вещим. Тархтары понимали друг друга с полувзгляда, изводили противника хитростью и ловкостью, душили небывалой силой.

Старший дружинник кулаком сбил противника с ног, описал мечом круг, отбив атаку неприятеля и, вернув клинок обратно, рассёк его тело от плеча до пояса.

– Не уж толь все? – раздался откуда-то сверху девичий голос.

__________________________________________________________________

Османский бейлик* – одно из княжеств Анатолии, добившееся политической независимости от Персии.

Персы* – жители Персии – древний народ, который населял территорию современного Ирана.

Тюрки* – прародители современных турков, узбеков, казахов и прочих азиатов.

Малая Тархтария* – автономный округ Великой Тархтарии на берегу реки Танаис (Дон).

Кырым* – город-крепость Малой Тархтарии.

– Все, слезай, – кивнул витязь.

Ветвь скрипнула, и изящная фигурка приземлилась на сизую траву. Тонкие пальцы, отбросив светло-русую косу за спину, отправили лук в налучье*. Равнодушный взор окинул поляну, усеянную трупами, остановился на старшем дружиннике. Спрятав меч в ножны, воин заозирался по сторонам:

– Волот с Умилой не вернулись ещё?

– Не видала их пока, – вздохнула лучница.

Цокот копыт пробежал по земле лёгкой дрожью, заставив дружинников обернуться. Прибывшие всадники спешились – громадный воин, под два метра ростом и без малого метр в плечах, направился к друзьям. За ним следовала стройная девушка, которая едва доходила ему до подбородка. Её грациозная походка приковывала к себе взгляды окружающих, голубые глаза блестели озорством.

– Сами управились, стало быть, – ухмыльнулся витязь.

– Сомневался? – фыркнул старший дружинник, изогнув бровь.

– Переживал, – поправила девушка и, внимательно посмотрев на собеседника, заботливо провела рукой по перепачканной кровью щеке. – Ранен ты, Зорька?

– Нет, Умилушка, то не моя кровь, – заверил Зорька, успев коснуться губами нежной кожи её запястья.

Умила смущённо одёрнула кисть, посмотрела на подругу.

– Настрелялась, Радмила?

– Вдоволь, – скривилась лучница, поправляя обрезанные пальцы перчатки.

– Стройся! – раздался властный голос.

Спешно выстроившись, воины обратили взоры на широкоплечего мужчину лет сорока семи. Его густые усы уходили в бороду, голубые глаза окидывали дружинников холодом, на шлеме танцевали серебряные отблески луны, крепкая ладонь сжимала резную рукоять меча, а русые волосы волнами ниспадали на могучую спину.

– Все целы? Никто не ранен? – спросил воевода.

– В порядке все, батый*, – ответил старший дружинник.

__________________________________________________________________

Налучье* – футляр для ношения и хранения лука.

Батый* – Батя, отец.

– Заночуем в той деревне, – чеканил он, – пошли.

Воины двинулись вперёд, омуженки, оседлав коней, поскакали к деревне, желая отыскать братьям по оружию ночлег. Навалившись на друга, Зорька ухмыльнулся:

– Ну что, могучий Бер*, напугал османцев?

– Ну, мы их с сестрицей сначала погоняли, – улыбнулся тот, сняв шлем с головы, – напугали шибко, разделили да перерезали… Аки всегда.

– М-да, любите вы то, – смеялся друг.