Часть 1. Война за «младшего брата».
Закрой глаза, и ты почувствуешь, как широкие крылья рассекают воздух, как окидывает зоркий взор цветущие земли, данные Богами, как игривый ветерок разносит по округе пряный запах трав. Прекрасное творение Тары – нежный, хрупкий мир, который сотрясает тяжёлый топот чужих скакунов. Слышишь крик? Твой младший брат просит о помощи. Успеешь ли ты укрыть его своим крылом, закрыть широкой спиной, уберечь от расправы? Готов ли ты шагнуть в объятия Мары вместо него?
Лики Богов
Море жидким мрамором покачивалось у стен неприступной крепости, бросая пену на чешую покатого берега. Каменной вязью на лоскуте суши раскинулся город, чаруя великолепием, поражая величием. Мощёные улочки огибали увенчанные красными крышами дома, мраморные колонны тянулись ввысь, удерживая резные своды языческих храмов. Бронзовая Гера горделиво взирала на хлопочущий люд, навечно застыв немым величием прошлого. Теперь вера, которую венчала жена Громовержца, была лишь памятником древней истории, каменными эпизодами архитектурных шедевров. Больше не знали подношений святилища, не слышали молитв и песен, угасли, забытые ныне живущими. Иная вера воцарилась в головах, опустилась на трон, выстроила новую империю. В златоглавых храмах звенели колокола, восславляя Бога, дивное пение возносилось к расписному куполу, святые лики наблюдали за процессией, храня таинство священных обрядов.
За храмовыми стенами раскинулись парки и фонтаны, радуя взоры горожан. Напротив, через дорогу от святых обителей, овальным блюдом вытянулся ипподром, ожидая резвых коней, ловких всадников и ликующих зрителей. Цветущие сады шелестящей тесьмой обрамляли роскошный замок императора, развернувшийся между христианскими церквями и ипподромом. Отражением Небесного Иерусалима стал великий город, непобедимый, благословенный Константинополь.
Колоннады и галереи тянулись вдоль садов, тишина царила в императорском дворе, лишь звон колоколов отдалённым переливом венчал воцарившееся согласие. Ни единой души не было рядом, слуги и придворные не решались показаться здесь. Все знали о том, что в Константинополь прибыл очень важный гость. Гость явно ничего не опасался, ибо прибыл лишь с пятью воинами – самыми близкими к нему доверенными людьми. В лицах чужаков легко было узнать тархтар – славянских язычников, веками живущих независимыми общинами, объединяющимися лишь на время войны. Тархтары были частыми гостями в Византии, вели торговые дела, доставляя отменную пушнину, серебряные и золотые украшения, драгоценные камни, речной жемчуг, великолепное оружие. Не редко византийские императоры нанимали тархтарские дружины себе в помощь, когда ненавистные крестоносцы наносили удар на неокрепшую после арабских нашествий страну. Но при всём этом к тархтарам относились крайне настороженно, ведь отношения не всегда складывались мирно. Язычники не боялись добиваться торговых привилегий силой, когда переговоры терпели крах. Вот и теперь хмурые воины терпеливо ожидали князя, поблёскивая кольчугами, стояли в тени дворцовых стен. Свирепости их виду придавали длинные волосы и отросшие бороды, тяжеленные мечи в богато украшенных ножнах. Не до красот и манер было вымотанным двухлетней войной дружинникам, не до любования городским великолепием, не до флирта с местными красавицами. Воины ожидали князя, ведь от его слова зависел дальнейший путь.
Сам же князь, прибывая в обществе великого императора, прогуливался по цветущим садам, бросая взор на мраморное море, упирающееся в горизонт. Заремир – великий князь всех земель Тарха и Тары* – сохранял молчание, слушая красивые речи императора о мироустройстве. Сорокалетний воин, прошедший сотни сражений, не любил лишних рассуждений, отводящих от сути разговора, но при этом умел сохранять самообладание. Его глубоко посаженные карие глаза, равнодушно взирали на величие дворца, на смуглой коже выступал пот от невыносимой жары. Отбросив смоляные кудри за спину, Заремир посмотрел на императора. Он был немного старше, на пару-тройку лет, чуть ниже ростом и раздражительно красноречив. Но было одно очень важное обстоятельство, которое указывало на важность их встречи – император говорил на славянском языке.
– Не перестаю дивиться тому, аки ты, Василий, искусно изъясняешься на моей родной речи, – улыбнулся князь.
– Твои предки так часто воевали с моими, что речь ваша стала мне надобна, – засмеялся император. – Изучать её стал по мирным договорам нашим, дабы ваши писари туда не вписали чего ненароком.
– Мои пращуры воевали с вами, да никогда не обманывали, – нахмурился князь.
– Да-да, – поспешил оправдаться владыка, – посему отрадно мне от того, что теперича союзниками мы стали.
__________________________________________________________________
Великая Тархтария* – земля Тарха и Тары – огромная страна в Азии, охватывающая территории Западной и Восточной Сибири, Дальнего Востока, Средней Азии, нынешних Монголии, Китая, большей части Индии и др. стран, части Северной Америки, современных Аляски и Калифорнии.
Заремир вновь уставился на море – император ходил вокруг да около, что начинало злить.
– К тому же, – продолжал Василий, – моя сестрица давеча вернулась ко мне. Помогает теперича в изучении речи славянской. Жаль сын её не возжелал под крылом моим устроиться.
Заремир изогнул бровь, вопросительно посмотрев на императора. Тот явно приближался к цели их встречи, что рождало любопытство в Великом князе.
– Я бы мог дать ему хорошее образование, научить политике… эмм, по-вашему – ведению дел государственных.
– Знаю что такое политика, – прошипел Заремир, предвкушая очередное отвлечение.
– Да не слышит меня дражайший племянник. Говорит, без надобности оно мужу тархтарскому, – нахмурился Василий. Замолчав, внимательно всмотрелся в лицо собеседника. Подумав о чём-то, вновь заговорил, вновь издалека: – Вера ваша славянская до сих пор в умах люда крепится. Не понять мне почто нужен этот варварский пережиток. Многобожье – следствие невежества людского, необразованности. Есть один Бог – единый творец всему.
– Творец правда един, – заговорил Заремир. – Род* создал мир, всё что зримо нам да незримо. Род воплотился в сути каждого явления, породив чад своих, кои есть он. С ранних лет учился зрить во всём, что меня окружает лики Богов. В ветра порыве дыхание Стрибога* чувствовать, в солнечном диске зрить Хорса*, а сестру его – в лунном. Тару* зрить в гуще лесной, лентах рек, скатертях полей; Тарха* – в призвании своём. Перун* мой дух укрепляет, отчего страшатся вороги меча мого. Мара* баюкает павших братьев, чьи жизни Макошь* серпом серебряным обрезала. А все вместе они – есть Род, аки я, аки ты.
__________________________________________________________________
Род* – творец Богов, миров и всего живого.
Стрибог* – Бог ветра, правитель воздушного пространства.
Хорс* – бог солнечного диска.
Тарх (Даждьбог)* – бог отражённого света, тепла, плодородия и податель блага людям. Прародитель славян. Тара* – сестра Тарха – богиня-покровительница живой природы.
Перун* – Бог грома и воинской доблести.
Мара* – богиня жатвы, плодородия и Смерти, покровительница колдовства и справедливости.
Макошь* – Богиня Пряха Судеб.
Снисходительно улыбнувшись, Василий коснулся плеча собеседника, заговорил ласково:
– Почто столько образов плодить да каждого почитать? Един Бог во всех явлениях, благодатью его жизнь наша пропитана. Ему одному души зримы наши, им одним души наши движимы. Ты познай, Заремир, веру христианскую, тронет она сердце твоё, к свету обратит. А со светом благодать Божью обретёшь.
– Не вижу в том надобности, – нахмурился князь, чувствуя, как разговор вновь отходит от сути. – По мне, все религии об одном да том же говорят, токмо называют по-разному. Иконы писать али чуры* возводить – всё едино. По всему миру с дружиной хаживал, видывал земли да страны иные. Многое об укладах иноплеменных знаю, многими наречиями владею. Не надо со мной, аки с чадом малым, Василий. Не для того я с аримийских* границ сорвался, дабы о Христе речи вести. Ты про веру неспроста заговорил. По мне, вера лишь для того надобна, дабы народы единить. Вот ты, думается, так же считаешь. Скажи теперича, прав ли я? Затем меня позвал?
