Увидев это, Стракалас снял с плеча ружье и, прицелившись в тулуп, выстрелил. Тулуп закачался на веревке.

— Ну, что?! — крикнул Стракалас Макаласу. — Не говорил ли я тебе, что с пятисот шагов раздроблю пуговицу!

Не остался в долгу и Макалас.

— Видишь там, на подушке, сидит муха, — сказал он. Вскинул ружье и выпустил пулю в подушку. Пух разлетелся по двору, а Макалас воскликнул:

— Не говорил ли я тебе, что срежу крыло у мухи!

На выстрелы сбежались люди. Ну и досталось же двум друзьям за тулуп и подушку! Ружья у них отняли и вдобавок еще намяли бока толстыми палками.

Да Стракаласу и Макаласу никакая наука впрок не идет.

Как-то летом вышел Макалас в поле косить рожь. Только взмахнул косой — откуда ни возьмись бежит к нему Стракалас. Бежит и кричит:

— Зачем спешишь, сосед? Подожди, дай ржи просохнуть, мягче будет хлеб.

— Нельзя ждать, — отвечает Макалас. — Того и гляди дождь польет. Вот уже тучи собираются.

— Это облака, а не тучи, — говорит Стракалас. — Не будет никакого дождя.

— Кому-нибудь другому рассказывай, а я всегда наперед знаю, когда дождь нагрянет. Если уж ворон каркнул — непременно быть дождю, — упирается Макалас.

— Что ты, сосед! Если мой петух на навозной куче не копошится, — значит, еще долго простоит вёдро, — спорит Стракалас.

— Поди ты со своим петухом! — рассердился Макалас. — Говорят тебе: сегодня же вечером заненастит. Я перемену погоды по костям узнаю.

— А я нюхом чую, — закричал Стракалас. — Поутру потянул носом и уж знаю: три дня не сойдет с неба солнце.

До самого вечера проспорили соседи. Макалас так и не скосил свою рожь.

На другой день Стракалас вышел в поле собирать свой урожай, а Макалас прибежал его отговаривать. Стракалас твердил, что с обеда польет дождь. Макалас стоял на том, что дождем и не пахнет. Пока они препирались, косы лежали без дела и рожь спокойно покачивалась на ветру. А назавтра и в самом деле пошел дождь и лил три дня. Когда, наконец, распогодилось, друзья снова заспорили, и опять пошли дожди.

Осыпалась у соседей рожь. Оба остались без хлеба.

Весной молнией зажгло сеновал у Стракаласа, а с сеновала огонь перебросился на клеть Макаласа. Соседи выбежали тушить пожар и потушили бы, да опять заспорили: Макалас говорил, что огонь от молнии надо гасить кислым молоком, а Стракалас уверял, что песком! Пока они судили да рядили, вспыхнули оба дома у соседей, да так и сгорели дотла.

Оставшись без крова, Стракалас и Макалас сшили себе по большому мешку и пошли по миру. Может, и сейчас еще бродят от села к деревне. Друг друга никак не переспорят. И врозь не разойдутся, и на одном слове не сойдутся.

Дочка моя вышла замуж и пригласила меня к себе в гости. Я граблями волосы расчесала, ноги жиром смазала, в холстину нарядилась, тряпкой голову повязала и отправилась.

Меня в гостях очень хорошо приняли: за стол посадили, колбасным запахом угостили, из пустого кувшина напоили, на веревку спать положили.

На другой день посадили меня на телегу из репы, запрягли восковую лошадь с конопляным хвостом, разными подарками одарили и домой проводили.

Еду я домой веселая и довольная. Вдруг откуда ни возьмись над моей головой закружился ворон:

— Кра, кра, подари мне, тетушка, черную юбку. Меня в сваты зовут, а одеться не во что.

Как тут быть? Подарила я ему черную юбку, еду дальше. Немного проехала, слышу: кар, кар, кар. Смотрю — ворона летит.

— Подари мне, тетенька, серую телогрею. Мне на свадьбе сватьей быть, а нарядиться не во что.

Подарила я ей телогрею — неловко было отказать. Еще немного проехала, слышу: чик-чивик. Летит рядом с телегой ласточка:

— Тетенька, дорогая, подари мне ножницы. Надо невесте одежду скроить, а нечем.

Отдала я ласточке ножницы. Та их за хвост заткнула и зачирикала — меня благодарит.

Поехала я лесом, думаю: если дело и дальше так пойдет, вернусь я домой голая. Только успела подумать, слышу: тук, тук, тук… Смотрю, на елке дятел сидит. И говорит мне:

— Тетушка моя милая, подари ты мне пестрый пиджак. Сегодня у меня свадьба, а надеть нечего.

Как жениху отказать! Подарила я дятлу пиджак.

Еду дальше. А у дороги береза стоит, словно дожидается кого-то. Увидела меня, наклонила свою кудрявую голову и говорит:

— Подари мне, тетенька, белый платок.

Как только я березу белым платком повязала, стала она белая, белая…

Так я все и раздала. Еду, трясусь в телеге, слышу — зовут:

— Тетенька, поди сюда!

Гляжу — пастухи свиней пасут и у дороги костер развели. Слезла я с телеги, села у огня, греюсь. Вдруг вижу — подожгли пастухи конопляный хвост моей лошади, а от хвоста разгорелась, растаяла и вся восковая лошадка. Той порой свиньи сожрали мою телегу из репы. Осталась я ни при чем.

Был у меня еще рожок с медом. Да я его сосала, пока весь не высосала. Вот там на донышке еще осталась капелька — это вам от меня гостинец.

Давным-давно жившие на земле животные сами подбирали для себя цвет шкуры. И Лиса пожелала быть черной. Она так гордилась своей темной, как ночь, окраской, что ей не терпелось сообщить об этом всему свету. Ранним утром она стала крутиться на берегу реки, поглядывая на себя в воду. Потом решила вызвать Налима, чтобы и он на нее полюбовался.

— Эй! — крикнула она. — Ты здесь, толстый лентяй? А ну-ка, выгляни на минутку.

— Зачем? — неохотно отозвался Налим.

— Давай побежим наперегонки! — предложила хитрая Лисица. — Ты по воде, а я по бережку.

— Неохота! — завздыхал Налим. — Лень. Мне за тобой не угнаться.

— Трус! — сказала Лиса. — Ты просто трус.

— Ладно уж, — согласился Налим. — Что с тобой сделаешь? Но только не сегодня, а завтра. Сейчас мне не вылезти из-под коряги.

— Хорошо, давай завтра, — согласилась Лиса. Взмахнула своим черным хвостом и убежала.

Толстый Налим созвал всех остальных налимов своей реки и сказал:

— Завтра тут появится черная Лиса. Она совсем зазналась из-за цвета своей шкуры. Хочу ее проучить. Сегодня я уплыву вниз по течению подальше, а вы постройтесь вдоль речки. Лиса будет меня кликать: «Ты здесь, толстый лентяй?» А один из вас, кто поближе, пусть ей отвечает за меня: «Здесь, здесь! Беги, Лиса, быстрее!»

Рассвело. Лиса примчалась на берег и закричала:

— Эй! Ты здесь, толстый лентяй?

— Здесь здесь! — послышалось из воды.

— Ну, тогда начали! — скомандовала Лиса и пустилась бежать вдоль реки. Время от времени она спрашивала:

— Где ты, Налим? Здесь?

— Здесь, здесь, — отвечали ей.

— Бежишь за мной?

— А-а! — доносилось из реки. — A-а! Еле за тобой поспеваю…

Сломя голову черная Лисица принеслась к назначенному месту, заранее торжествуя победу. «Ну и покрасуюсь же я перед Налимом!» — предвкушала она. Но каково же было удивление Лисы, когда она увидела, что усатый лентяй уже тут как тут.

— Да, Лиса, — сказал Налим. — Не удалось тебе меня обойти. И все потому, что ты слишком задаешься своей черной шкурой. Любишь хвастаться. А это нехорошо! Ты проспорила.

— Проспорила, — вынуждена была признаться Лиса.

От стыда она покраснела с головы до хвоста. Вот с тех пор шкура ее и порыжела.

Давным-давно земля представляла собой сплошной лес, принадлежавший всем зверям. Но однажды они решили его поделить между собой. Устроили большой сход, пригласили и Человека, ибо в те времена он был быстроног да космат, словно животное. Не успели звери оглянуться, как Человек схватил в охапку весь лес и пустился наутек. Удивились звери, но никто не решился двинуться с места. Так собрание ничем не закончилось.