– Ну а кто тогда в вашем классе должен был отреагировать и все починить? Как вам кажется?

– Ну все-таки должны реагировать родители.

– А если они, как ваша подруга? Или, наоборот, равнодушны, считают, что это проблема ребенка, и он должен разбираться сам. У меня очень много таких историй. Довольно часто рассказывают, что вели себя в школе не очень адекватно, потому что дома «гнобили» так, что вообще было не понятно, как себя вести. Что тогда? Замкнутый круг?

– Вот в такой ситуации нет какого-то ответа и нет рецепта.

– А ответственность учителей вы здесь не видите?

– Каких учителей? Российских? Когда мы с семьей поменяли страну, мы были в огромном приятном шоке от того, насколько здесь педагоги – это, действительно, педагоги. Они заинтересованы в каждом ребенке и в климате. Здесь нет замкнутых социумов. Здесь вообще нет этого класса в тридцать человек. Здесь есть огромный пул в две тысячи человек. Две тысячи человек травить тебя не будут. Здесь школы совершенно другие.

– Если бы ваш Андрей приехал из России и попал в американскую школу, какой был бы сценарий?

– Здесь у школы более расширенные полномочия. Школа стоит на страже интересов ребенка. И если у ребенка происходит что-то в школе или даже в семье, ему есть куда идти. Он может об этом рассказать. Если школа, поговорив с родителями, не находит никакого решения, она может предпринять какие-то действия – направить ребенка к психологу, а психологи тут действительно работают, и они эффективны. Здесь тоже дети попадают в плачевные ситуации. Но здесь совсем другие учителя. В России такие учителя, что они через одного запускают буллинг своими руками.

– Так все-таки в ситуации с Андреем в вашем классе, виноват был мальчик, который никак не мог сообразить, что нужно поменять поведение? Мог ли мальчик что-то действительно изменить в том возрасте и в том самосознании?

– Мне кажется, в нашем случае учительница не сделала ничего криминального. Любой другой ребенок предложил бы пластилин раздать, еще как-то помочь. А этот же начал ходить, всем говорить, что у них не так. Возможно, если бы все ограничилось этим одним случаем, все бы забыли через три дня. Но там уже запустился механизм, и дальше каждый его промах уже работал против него. Каждое очередное его действие не позволяло этому механизму остановиться. Учителя только подливали масло в огонь, используя эту ситуацию в своих интересах. Они знали, что в классе есть стукач, и пользовались им, а как потом этому стукачу живется, они не сильно задумывались.

– Получается ведь, что доверия между детским и взрослым коллективами – ноль.

– Да. Я и сейчас очень отрицательно отношусь к учителям в России. Мои дети учились в той же школе в Тольятти, где училась я. У меня в детстве были проблемы с учителями. И мне всегда говорили, что это потому, что я была трудным подростком. В итоге я уже стала взрослой, мамой, и я видела все то же самое поведение учителей. И я, как мама, не могла даже встать на сторону этих учителей, поддержать их. Может быть, сейчас в школы приходят другие кадры. Моим детям по двадцать лет, и им еще достались учителя того разлива, что и мне. У моих детей было всего два хороших учителя. У двойняшек это была классная. Она про каждого ребенка говорила: «Он очень интересный». У нее все дети были интересные. И у старшей дочери была хорошая классная в старших классах. Все остальные – просто мрак. То есть да, тут я полностью соглашусь, доверия между учителями и детьми – ноль. И в этом разница с Америкой гигантская. Здесь школа – это безопасное для детей место. Есть анонимные кабинеты. Есть, куда податься. Школа может рапорты составлять в различные органы. И не в карательную сторону, как это в России передергивается. В России подростки понимают, что если на родителей пожаловаться, то из семьи заберут, отправят в детдом. В Америке иначе. Здесь с семьей будут работать до последнего. Есть доверие между всеми сторонами. Нет формализма и мясорубки.

– А ваши дети в России сталкивались с травлей?

– Да, они были на стороне агрессоров. Предыстория такая. К дочкам в школу пришла девочка-мусульманка из очень религиозной семьи. Она ходила в хиджабе. Я лучшего претендента на звание «чурка» или «не такая как все», даже представить не могу. Тем не менее, она влилась в коллектив и спокойно училась.

А через пару лет в шестом или седьмом классе пришла девочка армянка, причем абсолютно европейская. По большому счету, девочка и ни при чем. Но она была отличницей по русскому языку. Ну и вообще по всем предметам, она была круглой отличницей. Однажды учительница кому-то делала замечание и сказала: «Вот приехала девочка, у нее русский язык даже не родной, а она его знает лучше, чем вы все». Это все, бомба. Девочку, что называется, взяли на карандаш. Мои дети приходили и рассказывали, что она выходит к доске, и учительница прямо ей подмахивает. Даже если она запинается, учительница ее вытягивает. А остальные выходят, их учительница валит. То есть дети отмечали очень предвзятое отношение. Разумеется, дети назвали ее «чуркой». Ее перестали принимать, отовсюду вышвыривали, бойкотировали, писали про нее всякое в подъезде. В основном, девочки, причем. До физического насилия не доходило, никто об нее окурки не тушил, но травили психологически.

– А вы что-то своим детям говорили по этому поводу?

– Нет. Я была на их стороне и тоже считала, что это не справедливо. Я, конечно, не призывала девочку травить. Но я прекрасно понимала, почему они это делали.

– А после переезда, в Америке ваши дети сталкивались с буллингом в школе?

– Нет. И они постоянно говорили с первого дня, что им очень нравились учителя. У них всегда можно переспросить, пересдать. Любой учитель идет на встречу. Все можно исправить, улучшить, было бы только желание у ребенка. Родители здесь вообще не включаются. Здесь главное, чем родитель может помочь – это никак не лезть в процесс обучения. Любые сложности с учебой дети решали сами.

– А как же «Тринадцать причин почему»? Сериал не отражает действительности американской школы?

– Ну все, что я могу сказать, мои дочери начали смотреть, и сказали, что ерунда какая-то. Нам досталась прекрасная старшая школа. Хотя она и государственная. Моим детям помогли с языком. Их ассимилировали. Все дети оказались очень адекватными. Мы, правда, живем, в довольно прогрессивном штате. Не могу сказать за всю страну.

История Александра, 1996 – 2007 годы (7 – 16 лет), г.Экибастуз

Записано на основе постов от 14.01.20, 15.01.20 и 17.01.20 с личной страницы в Facebook (https://www.facebook.com/skurtul)

Психолог-психоаналитик, 30 лет, г.Алма-Ата

Имя сохранено

Часть 1. Уродующая среда.

Одно из ключевых событий моей жизни случилось в 8-м классе. Тот год вообще оказался переломным во многих отношениях. Но, обо всем по порядку.

К первому классу я совершенно не готовился, был полным болваном (самое подходящее слово) и вступительное собеседование прошел соответствующе – меня определили в "В" класс. То, что под литерами скрывается какая-то разница между учениками я не подозревал, и мне никто не сказал об этом. Взяли в школу, ну и хорошо.