Десять.

Но, хватит об этом думать — пора брать быка за рога. Она осторожно постучала в дверь, и, когда в ответ что-то невнятно пробурчали, она уверенно распахнула дверь:

— Привет, дорогой, — радостно пропела она. — Как прошел твой день?

Впрочем, ее вопрос явно не требовал ответа. Кэл практически распластался на столе, который был завален ворохом бумаг. Под глазами мужчины залегли темные круги, а пол кабинета был устлан пакетами и коробками из ресторанов быстрой доставки. Минако закатила глаза, раздумывая, сколько же он так тут сидит. Он же, наверно, даже не ходил в спортзал, чтобы поддерживать форму. А как ему, прикажете, сохранить такую мускулатору, если он только и занят, что бумажной волокитой.

— Мина? — удивился он, пусть и не так сильно как мог (ввиду невероятной усталости, которая была вызвана валяющимися кругом мертвыми деревьями). — Что ты здесь делаешь?

Она беззаботно махнула рукой.

— Лучше ответь мне, что здесь делаешь ты? — Она придирчиво провела взглядом по кабинету. — Дай угадаю: ты не выходил на свежий воздух, ммм, дня три?

— Четыре, — поправил он устало.

Минако вздрогнула.

— Все еще хуже, чем я думала, — пробормотала она самой себе и принялась прибирать разбросанный мусор.

Отстраненное выражение лица Кэла сменилось на обеспокоенное:

— Минако, в самом деле, не стои…

— Не глупи, — пожурила она, поднимая очередную коробку не с той стороны таким образом, что ее содержимое вывалилось наружу, создав при этом еще больший беспорядок. Но блондинка даже не заметила этого, и уже поднимала следующую коробку, с которой приключилась та же история.

Кэл не лез в карман за словом:

— Если ты продолжишь, Мина, уборщикам нечего будет убирать.

Минако замерла, раздумывая.

— Действительно. А потом они разленятся и перестанут нормально выполнять свою работу, и за это их, в конечном итоге, уволят, а у них может быть семья, которую они кормят, и бедные детишки останутся голодными, и тогда уборщики впадут в пучину отчаянья, и затем…

Минако, конечно же, продолжила бы свою печальную историю о моральном падении личности, если бы не широкая ладонь, которая опустилась ей на рот, блокируя возможность говорить.

— Именно так, — навис перед ней Кэл в практически пугающей манере (оно бы точно так и выглядело, не будь у того пятна на рубашке и расстёгнутого ремня). — Так зачем ты здесь?

Минако многозначительно взглянула на него, после чего дотронулась пальцем до ладони на ее губах.

— Хорошо, — уступил он, — но только никаких больше душераздирающих историй.

— Я пришла, — она глубоко втянула воздух, когда он убрал руку, — чтобы позвать тебя на свидание.

Минако очень понравилось наблюдать за выражением полного шока на его лице. Если подумать, она частенько оказывала на него подобное действие.

— Зачем? — подозрительно спросил он, когда он почти что смог совладать с собой: с практикой, делать это становилось легче.

— Ну, все началось с того… — Минако уже почти начала рассказ про неправдивые высказывания Рэй, но тут увидела, как его рука дернулась, и она быстро передумала. — Просто хочу узнать тебя получше. В плане характера, — разъяснила она.

— Допустим… — Медленно на его лице начала расползаться ухмылка. — Исключительно только ради моего характера?

— Конечно, нет! — выдала Минако.

— Тогда, я согласен. Как насчет завтра? Мне еще надо кое-что сделать, — с этими словами он направился к своему столу.

— Эй, нет. Ты здесь уже четыре дня сидишь, поэтому я должна проявить настойчивость: я хочу, чтобы свидание началось сейчас.

— Сейчас?

— Сейчас.

— Но я не…

Но Кэла уже вела к двери его миниатюрная торнадо, которая тараторила какую-то белиберду о злом лифте (что?), ее предпочтениях, о том, каким милашкой он был в образе собаки и о куче других вещей, к которым, у него не было сомнений, он сможет привыкнуть.

***

Телефон не прекращал трезвонить ни на секунду. Рэй была уверена, что он надрывался уже минут десять, а то и больше, но после событий, произошедших на прошлой неделе, она хотела еще немного пробыть в красочном мире сновидений. Она сонно перевернулась в кровати и продолжила игнорировать телефонную трель.

Пять минут спустя ничего не изменилось.

Рэй упрямо отказывалась подниматься, несмотря на то, что была уже порядком раздражена.

Она отключила телефон, раздумывая над одним вопросом: нравился ли ей Джедрек? Так, это еще откуда взялось? Разумеется, не нравился: она вообще ненавидела мужчин. Но относился ли он к этой категории, учитывая, что для нее он был собакой? Ой, как-то неправильно это сейчас прозвучало.

Телефон прекратил звонить, дозволив Рэй насладиться тишиной — теперь можно спокойно продолжать спать.

Но тут кто-то снес дверь, в секунду подняв мико с кровати.

— ААА! — заверещала она на такой высокой ноте, которую могут достигнуть только банши.

— Спасибо, что пригласила, — произнес мужчина-собака из ее мыслей, материализовываясь в ее комнате и улыбаясь ей широкой улыбкой. Не будь Рэй ненавидящий мужчин, пронзительно кричащей и чокнутой реинкарнацией принцессы, да еще и находись она на смертном одре, она бы расстаяла от этой улыбки.

Но, так как она, как раз, и была всем из вышеперечисленного, и, тем, более, не планировала окончить свои земные дни в ближайшей перспективе, она лишь плотно сжала губы и сердито взглянула на него.

— Я презираю тебя.

Улыбка Джедрека только просияла.

— Я тоже по тебе скучал, малышка, — проворковал он.

— Подонок.

— Красотка.

Рэй спрыгнула с кровати и, словно ребенок в гневе, топнула ножкой. Он такой!.. Такой!.. Хфф! А она еще задумывалась о том, как она к нему относится! Ха! Все, поезд ушел. Но, по какой-то причине, ей стало неловко от того, что она стояла перед ним в пижаме, тогда как на нем красовался сногсшибательный голубой костюм, прекрасно оттеняющий цвет его глаз. Рэй предпочла дать ему возможность самому ответить на вопрос «зачем он вообще пришел», но он хранил интригу, внимательно следя за ней, отчего ей стало некомфортно.

— Зачем ты здесь? — вырвался у нее вопрос, когда терпение подошло к концу.

— Я пытался позвонить, — медленно начал он, не отводя взгляда, — но ты не подняла трубку. Я был по соседству, поэтому решил заглянуть.

Ладно, это не совсем правда. Он жил на расстоянии тридцати минут от нее, но все равно проделал весь этот путь, только чтобы увидеться с ней.

Тридцать минут адской поездки с лихвой окупились благодаря реакции разъяренной жрицы на выбитую дверь. Ему нравилось будить ее, ведь она так поразительно мила, что просто не хватало слов, чтобы описать… Разумеется, ей он никогда этого не скажет — его мужское достоинство и жизнь крайне ему дороги.

Как раз сейчас она прелестно надула губки:

— Зачем?

— О, да просто хотел кое-что спросить, — он небрежно пожал плечами, словно это не имело никакого значения.

Он дал ей тридцать секунд на то, что она не сможет терпеть и спросит его «что?».

— Что!

Двадцать секунд. Ха!

Он рассмеялся, и она направилась прямо на него, чтобы врезать по его наглой блондинистой морде. Правда, он предугадал ее действия, поэтому крепко сжал ее в своих объятиях. Это не только дало ему возможность сдержать ее, но и почувствовать, каково это, когда она в такой близости от него.

— Отпусти, — она заерзала, а затем добавила: — и скажи мне, зачем ты пришел!

Джедрек прижал ее ближе, — в основном для того, чтобы зажать опасно торчащий локоть, — и ответил:

— На следующей неделе мои родители устраивают вечеринку в мою честь, — небрежно бросил он. — И ты идешь со мной.

— Что?! Я что-то не услышала вопроса, — зашипела она в опасной близости от его уха. Джедрек отстранённо подумал, не вцепится ли она в него. Хм, еще и кровать так близко…

— А я и не собирался его задавать, милая, — вкрадчиво прошептал он, бросая ей вызов в очередной раз. Впервые, к разочарованию Джеда, Рэй не выказала в открытую своего недовольствия.